Ирина Сыромятникова - Житие мое Страница 4

Он, опытный полицейский с пятнадцатилетним стажем, тупо и бездарно подставился под удар боевого мага, никакая противомагическая защита не спасла бы его, если бы волшебник потерял сознание тремя секундами раньше. Трудно было сказать, во что желало воплотиться нечто, рванувшееся ему навстречу из запредельных глубин, но последствия подобных событий он уже видел. Комнаты со стенами, оплавленными до стеклянного блеска, одутловатые синюшные тела зомби в полицейской форме, лужицы зеленой жижи там, где только что стоял человек, да мало ли «прелестей» таит в себе черная магия! Парень удержал контроль, и за это заслужил если не прощение грехов, то, по крайней мере, хорошую скидку.

Но подобные откровения телефону не доверишь, поэтому о втором дне рождения капитана Бера не знала ни одна живая душа, и отмечать праздник приходилось в одиночестве.

Глава 2

Эхо знакомства с полицией накрыло меня во вторник, во время практикума по алхимии. Я уже сдал журнал с готовой работой лаборанту и теперь праздно размышлял, смогу ли поджечь магниевую стружку, выставленную в колбе на столе преподавателя, не сходя со своего места. Близкое знакомство с Источником давало интересные возможности… Останавливало меня то, что в аудитории я был единственным волшебником. И это не шутка! Половина учащихся Университета Высшей Магии магами не являлась — наше учебное заведение приобрело известность благодаря своему факультету алхимии. Считается, что предрасположенность к ней — такой же врожденный талант, как и волшебство, только выявить его сложнее (к слову, свой грант от Фонда Роланда Светлого я получил за победу на алхимическом турнире). Мне всегда нравилось наблюдать за колебаниями маятников, собирать в линзу солнечный свет и возиться с реактивами, особенно с теми, которые были способны гореть и взрываться. К сожалению, практикум превращался из-за этого в настоящую пытку — меня невыносимо тянуло хулиганить.

Сделать что-то мерзкое я не успел, какой-то младшекурсник распахнул дверь без стука, выкрикнул: — Тангора к проректору! — и тут же убежал.

Настроение сразу испортилось.

Черный маг в плохом настроении — худшее проклятье. Изнывающие от любопытства сокурсники многозначительно шуршали конспектами, но комментировать происходящее не решались. Такое счастье не могло продолжаться вечно. Стоило раздаться звонку, как в аудиторию, едва не сбив с ног преподавателя, ворвался Рональд Рест, по прозвищу Рон-Четвертушка.

Четвертушка перед магами не тормозил, ни перед черными, ни перед белыми.

— Здорово, Томас! — заорал Четвертушка. — Тебя к Дракону вызывают!!

А то еще кто-то об этом не знал… Томас Тангор — это про меня, никаких прозвищ я категорически не приемлю, ибо «Тангор» — само по себе прозвище.

— Привет, — мрачно буркнул я, развивать тему не хотелось.

— И что ты натворил? — продолжал допытываться Четвертушка.

— Подрался.

— О, — разочарованно протянул он и отвалил.

Да, драка с участием студента из черных — это банально, скучно и неинтересно. Слишком соответствует образу. В отличие от слабонервных белых, открытые конфликты мы любим, а вид крови нам даже подсознательно нравится. Естественно, не своей. Руководство Университета всегда стоит перед трагической дилеммой: требовать, чтобы черные вели себя так же, как и остальные ученики — бессмысленно, но и оставлять подобное поведение безнаказанным недопустимо. И вот какой-то умник (знать бы — кто, из могилы бы поднял!) нашел идеальное во всех отношениях решение — исправительные работы. Это что-то вроде скобления котлов в университетской столовой, уборки навоза за обитателями вивария или мытья туалетов, отказаться — означало вылететь из Университета за нарушение дисциплины. Три года мне удавалось избегать этой «радости», но, похоже, что вчерашний визит в полицию подвел под моим везением черту…

Нет, я не возражаю, но хочу обратить внимание, что некоторые так называемые «простые смертные» оказывались куда большими засранцами, чем любой черный маг. Взять для примера того же Рональда Реста, получившего свое прозвище за то, что перед тем, как надраться в дребадан, он требовал налить ему «только четвертушку», а, надравшись, начинал докапываться до всех лиц мужского пола и клеить всех особей женского. Наученные горьким опытом сокурсники покидали студенческий кабачок при одном его появлении. Так вот, Четвертушка воспринимал практику исправительных работ как возмутительное послабление.

Только бы не виварий…

Короче, к дверям кабинета проректора по работе с трудными студентами (этим эфемеризмом обозначались в Университете черные маги) я пришел, чувствуя себя заранее больным. Медная табличка извещала, что за дверями обитает мистер Даркон, но, на мой взгляд, там следовало изобразить знак, отвращающий гулей.

Против ожидания, рассерженным или раздраженным проректор не выглядел.

— Мне сообщили, что вчера вы провели пару часов в нашей любимой конторе, — он заговорщицки подмигнул, а меня от воспоминаний передернуло. — Не принимайте происшедшее близко к сердцу, — и в ответ на мой недоуменный взгляд, — все черные маги в бытность студентами попадают в полицию. Это еще один закон природы и не нам с вами его нарушать.

Лично мне было глубоко плевать на статистику, а вот в глазах проректора появился живой интерес.

— И как, пробовали ли вы свои силы на следователе?

Я отчаянно замотал головой. Как можно! Нападение на стражей порядка с применением магии — чистое самоубийство.

— Поздравляю! Значит, первой записью в вашем деле будет «особо благонадежен». Поверьте, для вашей карьеры это будет значить больше, чем самые лучшие характеристики с места учебы, — проректор перешел на доверительный тон. — По прошествии лет мне кажется, что они ставят себе главной целью вывести задержанного из себя, наверное, это единственный способ понять, на что способен волшебник. Довольно рискованный, правда.

Мы расстались с проректором, крепко пожав друг другу руки, как люди, объединенные пережитой несправедливостью. Причем мне до смерти хотелось знать, на чем он-то погорел. Уже покинув кабинет, я вспомнил, что не упомянул ему про состоявшееся Обретение Силы. Ладно, в другой раз! Просто буду чуток осторожнее.

От полицейских я, с грехом пополам, отделался, но теперь передо мною в полный рост вставала проблема наличных денег. Ревизия и скрупулезный подсчет расходов показали, что сбережений хватит месяца на полтора — два. Впечатления от знакомства с гоблином были еще слишком свежи в моей памяти, и на незаконный заработок я не решался.