Робин Бейли - Женщина, которая любила смерть Страница 4

Она почувствовала на пальце тяжесть кольца, подаренного Смертью, и вспомнила его обещание: Все, что тебе принадлежало, будет снова твоим. Собрав свою волю, она потревожила ночь и вызвала ветер. Тучи сгустились, поглотили звезды и луну. Все к ней вернулось — легче, чем она ожидала. Сила заструилась в ней, тело ее ликовало. Она позвала, и гром ей ответил.

Кровавые Пауки на стене отозвались испуганными криками. Одна стрела отскочила от ее щита. Затем стрелы полетели градом, выпущенные дрожащими от страха лучниками. Она рассмеялась. Порыв ветра унес с собой жалкие стрелы. Небо разверзлось, и полил дождь.

У нее припасены свои стрелы для метания.

Она простерла руку к грозному небу. Зазубренная молния обрушилась вниз и ударила в ворота. Одна из двух огромных створок разлетелась в щепки, только петли остались висеть. За первой молнией последовала вторая. Дерево, металл и камень — все взлетело на воздух. Парапет, сооруженный как раз над разбитыми воротами, обвалился и рухнул. Люди завопили, и эти крики казались ей самой сладкой местью за убитую женщину!

Самидар решительным шагом прошла через дымящиеся развалины в огромный внутренний двор. К ней бросился человек с топором, в глазах его застыл отчаянный страх. Блеснул ее собственный меч, на сверкающем клинке заиграли блики огня и стихавших молний. Уклонившись от удара топором, она обнажила ему лицо, разрезав красную маску, и двинулась дальше.

Большинство из них разбежались. Некоторые сжимались, хныча, когда она проходила мимо, — жалкое подобие мужчин. Находились и глупцы, нападавшие на нее. Она спокойно расправлялась с ними, исполненная презрения.

Один из людей припал к земле у колодца, меч свисал из его безвольной руки, он спрятал лицо и задрожал, когда она приблизилась к нему.

— Ты — воплощение Смерти! — пробормотал он.

— Богохульник! — ответила она. Но не стала его убивать. Какое-то движение по ту сторону колодца привлекло ее внимание.

Огромные двери, ведшие в замок, бесшумно растворились. Это заметили даже Кровавые Пауки. Тишина воцарилась повсюду. Воздух звенел от ожидания.

Она утратила интерес к неравному бою. Осторожно пересекла двор и оказалась перед широкой каменной лестницей. Она поднялась по ступеням ко входу, немного задержалась наверху и ступила в темноту.

Тусклый свет освещал единственный проход. Сняв шлем и подвесив его за ремешок к ножнам, она направилась прямо на свет. В помещении стоял странный запах плесени и пыли вперемешку с чем-то еще непонятным.

Еще одни коридор осветился впереди, в то время как позади свет погас. Кто-то ведет ее, догадалась она. И колдует. Не важно. Сжав челюсти, она шла туда, куда указывал свет. Наконец еще одни двери оказались у нее на пути. Они тоже раскрылись сами. Свет за этими дверями исходил не от ламп и не от свечей.

Зал был громаден, потолок уходил ввысь, теряясь в темноте. Над головой переливалась мягким светом огромная замысловатая многослойная паутина. Ее узоры поражали воображение. Ее размеры изумляли.

Она внушала благоговейный страх — и отвращение.

В самом центре паутины висел прозрачный мешок в форме яйца. Сквозь тончайшие стенки угадывалось чье-то тело. Оно шевельнулась.

— Почему ты напала на мой дом и на моих слуг? — Голос принадлежал женщине — вежливый, пытливый.

Самидар опустила щит и посмотрела наверх, вытянув шею.

— Ты осквернила дом моего Господина, — резко ответила она. — Храм Смерти. Даже если это сделали твои люди, ты им приказала.

— Ошибаешься, — возразила Безликая Госпожа, Самидар сразу поняла, что это была именно она.

— Я нашла там стрелу с красными метками и еще твои веревки, — продолжала она. — Доказательства твоей вины.

Тело снова заворочалось, и мешок на паутине затрясся, придя в движение.

— Никчемные доказательства, — ответил нежный голос. — У старых руин хорошо охотиться. Вот откуда там стрела.

— Твои люди — жестокие и бесчеловечные скоты, — заявила Самидар. — Вовсе они не охотники. Я своими глазами видела, как они сегодня вечером напали на хижину и убили мать маленького ребенка.

— Все равно они люди и должны что-то есть, — прозвучало в ответ. — И я тоже должна.

Самидар размышляла. Охотой можно объяснить найденную стрелу, но откуда взялись веревки и все те разрушения? Ей вдруг стало трудно думать. Она наконец поняла, что за запах примешивался ко всем остальным. Запах паутины. Ее нити источали отвратительное зловоние.

— Я не верю твоим словам, — произнесла она. — Почему тебя называют Безликой Госпожой? Ты боишься показать мне свой лик?

На ткани мешка появился длинный разрез.

— Крестьяне называют меня так, потому что я не показывалась за этими стенами вот уже семьсот лет.

— Семьсот лет? — переспросила Самидар. Она потерла нос и затем зажала ноздри. Все равно смрад мешал ей.

В длинной щели мешка мелькнула тень, от вида ее необычных очертаний у Самидар по спине пробежал холодок. Показалось женское лицо — юное и привлекательное, в обрамлении серебристых волос. За ним — туловище. Кожа бледная, груди маленькие и чувственные. Рук не было.

То, что появилось следом, больше походило на кошмар. Жирное брюхо с черными и желтыми полосами, восемь черных членистых ног, которые с изящной цепкостью держались за нити паутины. Наполовину женщина, наполовину паук! Какая гадость!

Заработал паучий прядильный орган. Существо плавно опустилось на блестящей нити.

— Меня зовут Ита, — сказала она, приземляясь. — В свое время мой отец был одним из самых искусных великих мастеров-пауков в северном лесу Итай Калан. — Оказавшись на полу, она пристально и решительно посмотрела в глаза Самидар. — А теперь убери свой меч. Меня, как и моего отца, нельзя ранить или убить оружием людей, а моя магия так же сильна, как и твоя.

Самидар думала иначе.

— Я не разрушала твой храм, — продолжала Ита миролюбиво. — Мои люди — тоже.

Самидар невольно отступила на шаг. Она с трудом владела собой.

— Они напали на женщину и убили ее, — обвиняла она. — Хотели забрать маленькую девочку.

Мягкое мерцание паутины и голос Иты околдовывали.

— Да, — шептала Ита. — Сладкое дитя. Я ведь тебе говорила — мне нужно есть.

Потрясенная Самидар встряхнула головой. Ита, оказывается, уже вовсю поработала своими чарами. Крепкие нити кольцами опутали ее, и она, словно в коконе, повисла в воздухе на огромной паучьей сети.

Ита подобралась к Самидар, широко переставляя свои жуткие восемь ног, и склонилась над ее лицом.

— Крестьяне привязаны ко мне, околдованные моими чарами, и не могут бежать. Но их вкус мне уже приелся. А тобой, пришлая, я полакомлюсь.