Александр Зимний - Приручение молодых драконов Страница 4

— Сколько хочешь?

Мортон ответил, что еда и дорога в Уратай будут достойной оплатой. Шас фыркнул, некоторое время ещё сомневался, а потом согласился взять чуда в караван. Тем более что как раз искал кого-то, кто умеет и мечом владеть, и за животными проследить. Так юноша оказался среди десятка шасов, пятерых разношёрстных охранников и шестнадцати тангонов. В Таг'Наарте к каравану примкнул шаман-дарлак, заплатив Ганрату чуть меньше ста монет, и с тех пор Мортон неизменно видел его неподалёку от себя.

Такое внимание настораживало юношу. Он то и дело проверял, на месте ли сокровище. Раз за разом убеждался, что всё в порядке, но старался оказаться на другом конце каравана от шамана.

Дарлак же, невысокий, тощий, как все представители его народа, изучал чуда огромными фиолетовыми глазами, напрочь лишенными белков. У шамана были длинные белые волосы, серая кожа и острые черты худого лица. Несмотря на птичью сухость и угловатость, двигался он с кошачьей грацией. Дарлака звали Оренхой-Гантар-Ууртос, в караване его быстро сократили до Орена. Воины иногда обращались к нему с просьбами зачаровать оружие, шасы спрашивали о погоде на ближайшие дни, и дарлак соглашался сделать всё, о чем его просили. Он работал на энергии Звёздного дерева, но со своими странными арканами, которые не походили на классическую магию. И не брал за свои верные предсказания ни монеты.

К седьмому дню пути Мортона раздражало в шамане всё: его глаза, его привычка облизывать верхнюю губу мелким острым языком, его постоянные взгляды в сторону самого чуда, его походка, то, как он управлял своим тангоном. Но юноша старался не показывать неприязнь, внимательно следя за своим сокровищем.

А на девятый день пути, после того как весь караван воспользовался порталом, что перенёс их на плато Шах'Драт'Тар, на них напала стая диких камелопардов.

Дракон, узнав берейтора, низко зарычал, поводя крыльями. Из-за постоянной ноющей боли и частичной обездвиженности Граф стал ещё более агрессивным.

Морэл покачал головой, приблизился к тёмно-бордовой бестии и аккуратно погладил дракона. Граф успокоился, но в тот момент, как фон Торрет переступил порог его загона, зарычал с новой силой, пытаясь кинуться вперёд. И был остановлен властным окриком Морэла:

— Нельзя! Граф, это свой. И я настоятельно тебе рекомендую с ним подружиться.

Рыцарь даже не дёрнулся, когда дракон попытался атаковать его, только в алых глазах зажглись огоньки ярости:

— Вы же говорили, что они неразумны!

— Неразумны, но они понимают интонации, эмоции, пожелания, — спокойно пояснил ле Гран. — И если с ними говорить, то они гораздо легче приручаются. Он неразумен, но он личность, Рой. Он мог бы стать свободным охотником, в нужное время отбил бы самку у соперника. Он вожак по натуре и мог бы даже собрать свою стаю, хоть это и редкость. Поэтому важно добиться его доверия и уважения, а не принудить силой. И ты должен понимать: опоив успокаивающим дракона, ты сможешь надеть на него седло, но этим не провести мастера Бестиария. Кроме того, я этого сделать не позволю.

— То есть мне придётся распинаться перед этим животным, чтобы он меня признал?! — не хуже дракона зарычал рыцарь-узурпатор. На его пальцах появились огоньки «Шаровых молний», и он в бешенстве посмотрел на учителя.

И в этот же момент между ними оказалась оскаленная морда дракона. Роя обдало горячим дыханием огромной твари, и чуд всё-таки сделал шаг назад. Потому что понимал: на таком расстоянии истинное дыхание дракона испепелит его за несколько мгновений. В золотых глазах Графа Рой увидел холодную ярость и ненависть. Он замер, начиная строить аркан защиты, когда Морэл очень спокойно спросил:

— Тебя когда-нибудь так защищали только от крика? Ты можешь представить, как он себя поведёт, если ты тронешь меня? Он наплюёт на свою сломанную лапу и на то, что ты можешь его убить. Он кинется на тебя и будет атаковать до тех пор, пока ты не перестанешь угрожать мне. Или пока он сам не погибнет… Хотел бы, чтобы тебя так защищали?

Аркан смялся сам собой, когда Рой чуть ослабил концентрацию. Рыцарь с удивлением понял, что слова полуседого учителя что-то затронули в нём. Он по прежнему не двигался, глядя в глаза гордому дракону, а потом погасил «Шаровые молнии» и твёрдо ответил:

— Да хотел бы.

Морэл обошёл морду Графа, погладил его по шее, чуть отодвигая, и дракон тут же, почувствовав, что опасность другу не грозит, ткнулся под локоть ле Грану, явно чего-то от него ожидая. Тот вздохнул, достал из кармана несколько крупных гранул лакомства и протянул дракону:

— Бери, попрошайка.

А затем снова посмотрел на Роя, улыбнувшись ему:

— Если хочешь, то нам надо начинать работать. Вот. — Он достал ещё немного лакомства и отдал фон Торрету.

— Покормить его? — понятливо ухмыльнулся рыжий, намереваясь уже приблизиться к дракону, но Морэл его остановил:

— Нет, съешь сам. — И в ответ на ошарашенный взгляд алых глаз закинул одну гранулу себе в рот. — Это даст ему понять, что отныне ты член его семьи.

Узурпатор замер, раздумывая и сомневаясь, а потом аккуратно попробовал угощение.

На вкус гранулы были отвратительными.

Твари выскользнули из темноты, атакуя, как только оказались на расстоянии прыжка. Пятнистые шкуры, вытянутые морды с длинной узкой пастью, два ряда клыков, сильные лапы с острыми когтями. Поодиночке камелопарды не были опасны каравану, но изредка они сбивались в крупные кочующие стаи, и в этом случае защищаться приходилось отчаянно. Сторожевые артефакты сработали, как только первый камелопард пересёк невидимую магическую черту, и тут же по тревоге оказались подняты все. Воины кинулись отражать атаку, погонщики — уводить животных с грузом подальше, а шаман-дарлак, раскинув руки в стороны, начал читать какое-то своё заклятье.

Мортон сражался в первых рядах, ловко уворачиваясь от зубов и когтей тварей, рубя тонкие шеи мечом и отшвыривая от себя мёртвые туши. Рядом, плечом к плечу, бился рослый крепкий люд, чуть поодаль сражался ещё один, и чуд чувствовал себя на своём месте. Сейчас, в пылу боя, он даже не помнил о сокровище и о своей неприязни к шаману.

Когда юноша перевел дух — оставшиеся в живых камелопарды предпочли бежать, — оказалось, что его тангона звери загрызли и тушу, вместе со всеми вьючными сумками, утащили в свою нору.

Мортону не было жалко вещей, но в сумке было сокровище.

Через неделю постоянного общения Граф уже спокойнее реагировал на присутствие рядом фон Торрета. Он не рычал на него, хотя гневно щурился, по-прежнему не желая мириться с наличием в своём загоне чужого рыцаря.