Пирс Энтони - Серебро змея Страница 4

Мысль об ушах заставила его поглубже надвинуть на голову легкую шапку. Он носил ее для того, чтобы прикрывать уши. Только глупец мог надумать носить такую штуку в такой теплый день! Но он все же может кого-нибудь встретить, и если это измерение не сильно отличается от его родного, то его круглые уши выдадут его. Заостренные уши всегда считались нормальными, а круглые — нет. Лучше, если он будет носить шапку, несмотря на все неудобства.

Он взглянул на свое отражение в маленьком зеркале, которое Хелн засунула в его дорожный мешок, сначала поудобнее пристраивая шапочку у себя на голове, а потом разглаживая свои светлые пшеничного цвета усы. Необходимо следить за своей внешностью независимо от того, в каком измерении находишься! Он знал с раннего детства, что у него потрясающая фигура и относительно симпатичное и привлекательное лицо. Были времена, когда это было важно для него и может быть когда-нибудь такое время снова наступит.

Он возобновил свое путешествие по дороге. Дома по этой тропинке он прошел бы по горному району около Франклина. Недалеко от страны драконов. Он улыбнулся. Что ж, он не собирается совершить вылазку и проникнуть в страну драконов, если, конечно, такая здесь существует. Если только, конечно, его отец и мать не присутствуют сейчас в этом мире и не находятся именно в этом районе.

Скоро ему придется проглотить одну из драконовых ягод из своего вещевого мешка и узнать, действуют ли они. Даже Хелн об этом не знала. Если ему станет плохо от этой ягоды, как это случается с большинством людей, то он не будет больше их принимать. Но так или иначе, ведь круглоухие могут их есть и не отравляться ими, по крайней мере, не смертельно. Ягоды давали Хелн возможность совершать астральные путешествия, ее дух пребывал при этом в каком-нибудь отдаленном теле или месте, пока ее собственное тело спало. Это было так, потому что она была круглоухой — и Кайан тоже был круглоухим. Он, Келвин, его единокровный брат, их отец и Хелн были единственными людьми, которых он когда-либо встречал, с ушами этой ненормальной формы. Какое будет у него преимущество, если ягоды так же подействуют и на него!

Дорога разветвлялась надвое. Импульсивно он выбрал боковое ответвление, уводящее в горы. Ему было как-то спокойнее на этом пути, хотя он и не мог сказать, почему; в конце концов, дома эта дорога увела бы его в область опасных и диких тварей. Может быть он просто пытается быть искателем приключений, каким был и его отец, кем-нибудь, кто выбирает опасные пустынные тропы.

Вскоре после завтрака дорогу ему перешел деоос, а немного позже легконогий олень выскочил из кустов и пересек тропинку оживленными жизнерадостными скачками. Красный мох виднелся на каждом дереве; здесь было действительно очень тихо, так же, как и дома. Может быть, здесь были и опасности, аналогичные тем, которые были в его собственном измерении. На этой стадии он предпочитал знакомые опасности.

Словно бы в ответ на его мысли из ближних кустов яблочных ягод выбрался бирвер и приветствовал его громким рыком. Затем, увидев, что он остался на месте, зверь выбрался на дорогу и начал медленно надвигаться на Кайана.

Кайан стал вытаскивать меч с идеально отполированным лезвием, которое выбрала ему мать. Но бирверы, огромные и нерассуждающие звери, были слишком опасны. Он знал, что сможет убить его, но знал также и то, что шансы на это невелики. Один взмах этой огромной лапы может обезоружить его, с перчатками он или без, а потом — ну почему он не убежал в тот момент, когда только увидел этого хищника?

Когда он неловко вытаскивал меч, ему пришла в голову еще одна мысль. Как насчет странного оружия, которое у него было при себе? Оно может испугать зверя, так что тот может решить, что лучше не нападать на него. Ни одно известное средство сопротивления не могло напугать бирвера, но неизвестное — могло.

Кайан вытащил оружие из мягких, покрытых резьбой ножен. Он направил его на зверя, контролируя движение с помощью перчатки на своей руке. Затем попытался приказать перчатке не целиться прямо на зверя, не пытаться уничтожить его. Это надо было сделать потому, что если оружие окажется отчасти эффективным, эта попытка разъярит зверя и ухудшит положение дел, частично потому, что он предпочитал просто отпугнуть его прочь, если сможет, а частично еще и потому, чтобы посмотреть, есть у него контроль такого рода над его волшебными перчатками. Он конечно попал в беду, это точно, но если он выберется из нее, то это испытание может выучить его чему-нибудь, что в следующий раз окажется полезным.

Кайан — или его перчатка — навели оружие на цель. Он — или палец перчатки — надавил на курок. Из дула, выполненного в форме колокола, вылетел сноп искр и раздалось приглушенное шипение. Бирвер гавкнул и атаковал его.

Кайан не задумывался ни на секунду. Перчатка выправила оружие, в этот раз точно прицеливаясь, и нажала спусковой курок. И снова результатом были несколько вылетевших искр и шипение. Бирвер не получил никаких видимых повреждений.

Что же это такое было, просто игрушка?

В растерянности и теперь действительно перепуганный, Кайан уронил это оружие и поднял меч. Но бирвер, непредсказуемый, как всегда, теперь не стал атаковать и отклонился в сторону. Натыкаясь на свои собственные пятки в забавной манере, он сделал неуклюжий прыжок вбок от дороги и врезался в окаймляющие ее кусты. Там он остановился, чтобы посмотреть назад, казалось, почти улыбаясь; затем забавно заворчал и скрылся из виду.

— Бирверы, это всегда бирверы, — заметил Кайан, чувствуя облегчение и слабость. Это была поговорка, часто произносимая у него дома. Бирвер может решить съесть кого-нибудь или просто позабавиться, перепугав свою жертву до того, что у нее все нутро наизнанку вывернется. Он был благодарен тому, что его внутренности всего лишь свело судорогой, когда чудовище приближалось, и его штаны не нуждались в стирке. На этот раз ему удалось избежать и стыда и смерти.

Теперь дорога спускалась вниз в долину, поросшую буйной растительностью, где должно было бы быть немного верм. Но здесь не было ничего подобного. Еще на одном дубояблоневом дереве висели спиральные звенящие погремушки. Тонкие, как пергамент, но закрученные и жесткие.

Он уставился на серебро и прислушался к звону спиралей, пока доедал несколько яблочных ягод. Озноб пробегал по его спине вверх и вниз; у него было такое чувство, словно что-то идет не так. Вдали за туманами, далеко внизу в долине, среди скал, которые скатывались вниз уже более столетия, он мог различить движение. Люди — может быть, толпа. С такого расстояния они казались коренастыми и невысокими, напомнив ему о Квито, ученике-карлике его отца. В середине толпы, немного спереди, удерживаемая с обеих сторон за руки, была более высокая и стройная фигура. Кайану было трудно разглядеть ее, но это могла быть только женщина или девушка нормального роста и телосложения.