Кэйтлин Кирнан - Беовульф Страница 4

— Эй! — крикнул ему Унферт. — Где мой мед?

— Несу, господин, уже несу! — поспешил ответить раб, но, не заметив свежевыблеванной лужи, поскользнулся и пролил мед.

— Осторожно! — закричал Унферт, выхватил у Эскхере палку — прочную березовую палку — и ударил ею Каина по лбу. Парень дернулся, снова пролил мед, на этот раз на ступени трона.

— Хромой на голову, — заворчал Унферт и стукнул Каина еще раз. — Как смеешь ты проливать драгоценный мед короля!

Каин открыл рот, чтобы извиниться, но Унферт методично колотил его палкой, стараясь снова попасть по лбу. Кое-кто из ближайших танов обернулся, иные смеялись над избиваемым. Раб не выдержал, уронил опустевший кубок и, спасаясь, нырнул под стол.

— Ничтожество, — ругался Унферт. — Свиньям тебя скормить, ни на что больше не годишься.

Хродгар заерзал в своем кресле, приподнял одну ягодицу и издал громкий, отчетливый звук из прямой кишки. Таны зааплодировали.

— Отравишь бедных свинок, — изволил пошутить король и издал еще один такой же звук, чуть потише. — Кончится эта проклятая песня когда-нибудь? Уши ломит…

Хр-родгар, Хродгар!Любимый повели-и-и…Хр-родгар, Хродгар!Дракона победи-и-и…

Но песня все не кончалась, и Хродгар снова развалился в кресле.

— Разве не мы самые могучие в мире воины? — обратился он к Эскхере. — Всех побьем, и нет в нас страха! И самые богатые тоже мы. И самые веселые. И творим, что хотим.

— Еще бы! — сразу отозвался лишенный палки Эскхере.

— Унферт! — сменил собеседника король, но Унферт все еще смотрел на то место под столом, куда метнулся его раб. Короля он не слышал.

— Унферт! Оглох?

Унферт вздохнул, вернул палку Эскхере.

— Так, повелитель. Что хотим, то творим, — с кислым видом согласился он.

— Еще бы не так, — сказал Хродгар, весьма довольный собою, гордый деяниями своими. Он повернулся к Вальхтеов, чтобы приказать ей наполнить золотой рог, но тут веки его слиплись, и через несколько секунд король данов уже огласил зал своим громким храпом.

Хродгар… Хр-р-р-р-р-р…

Чудище шагало к Хеороту, спешило сквозь зимнюю ночь, и все живое спасалось бегством, расчищая ему дорогу. Улетали птицы, убегали звери, уплывали рыбы, уползали змеи, испарялись призраки и духи тьмы. Чудище преодолевало трясину, скользило между деревьями леса, перелетало через расщелины. Череп его все еще гудел от шума, но на насмешливый взгляд лунного диска оно более не обращало внимания.

— Я научу их ценить тишину! — прорычало существо и снесло ударом кулака не уступившее дорогу дерево.

«А ведь человек в сравнении с деревом — мягкотелая козявка», — подумаю существо и сокрушило еще одно дерево, превратив его в груду влажных щепок. И еще одно, и еще… Чудище шагало по пустоши, подминая ногами кустарник, сминая норы четвероногой мелочи вместе с обитателями. Вот оно уже достигло скалистой пропасти, за которой возвышались укрепления короля Хродгара. Чудовище поймало взглядом часового, шагающего по стене. Часовой тоже увидел чудовище, в глазах его проснулись растерянность и ужас.

«Он не верит, что я настоящий, — подумало существо, — и не сомневается, что я существую». И прежде чем часовой пришел в себя, понял, что нужно поднять тревогу, чудище перемахнуло через скальную расщелину.

— Слышал? — толкнул Унферт Эскхере.

— Что — слышал?

— Как будто гром. — Унферт не отрывал глаз от жирной собаки, валяющейся у ног короля. Пес навострил уши и напряженно всматривался во входную дверь. Он оскалил зубы, опасливо и тихо зарычал.

— Из-за этих баранов блеющих разве чтонибудь услышишь, — махнул рукой Эскхере. — И наш славный король тоже старается, храпит за троих.

Унферт положил руку на рукоять своего меча.

— Ты серьезно? — Эскхере повторил движение Унферта.

— Слушай! — прошипел Унферт.

— Ничего не слышу…

Хродгар, Хродгар!Хродгар, Хродгар!Любимый повелитель!Дракона победитель!Хродгар, Хродгар!

Пес поднялся. Шерсть на загривке его встала дыбом, он попятился подальше от входной двери, не сводя с нее глаз. Таны с дамами между троном и дверью продолжали безудержно веселиться.

— Что с ним? — озабоченно спросила королева Вальхтеов, указывая на рычащего пса, поджавшего хвост и пятящегося назад. Унферт лишь покосился на нее и снова уставилi я на дверь.

— Эскхере, глянь на дверь…

И тут дверь ожила. Страшный удар — и поверхность крепкого дверного полотна покрылась трещинами. Мощные железные петли выгнулись, но выдержали.

Король Хродгар дернулся, выпрямился, тоже уставился на дверь, ничего не понимая. Пение смолкло, все взгляды устремились к двери. Женщины с детьми и рабы начали отходить подальше от входа, заспешили в сторону трона. Мужчины схватились за мечи и кинжалы, за копья и топоры. Унферт решительно обнажил клинок, Эскхере последовал его примеру. И тут в Хеороте повисла жуткая, ошеломляющая, пустая тишина.

— Унферт, — прошептал король Хродгар, и его услышали все в зале. — На нас напали?

Но прежде чем мудрый советник успел открыть рот, раздался второй удар. Дверь слетела с петель. В зал полетели сотни острых, как стрелы, деревянных осколков, вонзаясь в лица и тела стоящих поблизости. Крупные куски дерева сбили с ног, покалечили и убили на месте еще несколько человек. Воздух всколыхнулся с такой силой, что костры, факелы и свечи мгновенно погасли, горящие угли рассыпались по всему залу, к потолку взметнулись облака пепла. Свет исчез.

Вальхтеов приказала своим подругам, компаньонкам и служанкам прятаться, кто куда сможет. Она стояла, вглядываясь в дверной проем, где вырисовывался в лунном свете силуэт громадного существа. Грудь чудовища вздымалась и опускалась, от него валил пар. «Какой-то древний ужас, — подумала Вальхтеов, — зло старых времен, из дней, когда боги еще не сковали Локи-Небоходца и его гнусных детей»[20].

— Мессир, — начала королева, но существо откинуло назад голову, широко разинуло пасть и издало оглушительный вопль. Никогда прежде она не слышала такого гнусного вопля, да и никто из многоопытных танов короля Хродгара ничего подобного не слыхивал. В этом вопле звучали горные лавины, падение королевств, боль последнего дня земли и моря.

Стены Хеорота содрогнулись от силы этого вопля, а погасшие костры внезапно вспыхнули с новой силой, взметнулись столбами горячего белого пламени, рассыпав снопы искр. Световая завеса скрыла чудовище и вход от тех, кто находился возле трона. Когда смолк вопль древнего чудища, в зале, где только что звучали смех и пение, уже раздавались стоны умирающих, крики искалеченных, перепуганных, плач женщин, гневные выкрики и ругань воинов. Чудовище тяжкой поступью продвигалось вперед.