Лана Тихомирова - Гладиатор, Маленький Лев и Капитан Страница 4

— Заходи, голубушка, — ласково подала старуха голос из-за угла. Голос был надтреснутый, какой-то скрипучий.

Я повиновалась, прошла дальше в дом. Старуха, хоть и не была похожа на Ирэн, но показалась мне ее копией. Серые непроницаемые глаза, (все еще!) светлые кудри. Одета она была странно: выцветший сарафан, на нем поверх какая-то телогрейка, мехом навыверт, на голове выцветший платок, цвет которого уже не определить даже самым лучшим экспертам. На ногах были неизвестные мне полутапки-полусапожки из мягкой замши. Из них выглядывали тощие ножки, облаченные сразу в три носка, один поверх другого.

— Устала, милочка?! — надтреснуто улыбнулась старуха.

— Есть немного.

К такому голосу как у нее неплохо было бы иметь массивный нос крючком, с двумя огромными бородавками.

— Пойдем, я тебя накормлю, напою и спать уложу, — нежно сказала старуха и цапнула меня за руку.

На удивление пальцы у нее были мягкие, тонкие, как у девушки. Ногти длинные и очень острые. Руки сильные, я закусила губу, чтобы не застонать, когда она схватила меня.

Меня усадили за большой деревянный стол на лавку. Стол грязный, без скатерти. Я взяла ближайшую тряпку и немного протерла поверхность, чтобы было не так неприятно.

— Что ж ты скатертью стол протираешь? — иронично покачала головой старуха. Я посмотрела на серую, полудырявую тряпку в руках. Ах, это еще и скатерть?!

Старуха отняла у меня тряпку и расстелила на стол. Я, кажется, употребила слово "полудырявая"? Я ошиблась. Скатерть представляла собой сеть из дыр.

"А можно ли есть то, что подают?!" — засомневалась я.

Старуха уже успела достать из печи свое варево. Знала бы я, насколько адским оно окажется!

Черный котелок, прикрытый крышкой, пышил жаром, пахло вкусно. Старуха встала сзади меня. Нехорошие мурашки пробежались по моей спине. Она положила мне свою руку на макушку и ласково проскрипела:

— Кушай, яхонтовая, кушай.

Я сглотнула. Есть совершенно не хотелось. В горле стоял ком, руки мелко тряслись. Я сняла крышку с котелка и начала разрываться от обуявших меня противоречивых чувств. Во-первых, меня мгновенно затошнило, во-вторых, я сдерживалась, чтобы не обижать хозяйку, в-третьих, я хотела заорать, но голоса не было, я онемела, наконец, меня трясло так, что я подпрыгивала на своем месте.

В горшке лежала сваренная голова Ирэн, как была, прямо в макияже и с волосами. Лицо ее привычно сладко улыбалось и выглядело даже лет на тридцать пять. Благо глаза были закрыты.

— А, ну, ешь! — старуха грубо и сильно толкнула меня прямо в лицо вареной Ирэн.

Я заорала и проснулась. Как я не поседела и не заработала инфаркт, для меня до сих пор загадка. Потому что первое, что я увидела, было лицо Ирэн. Они низко склонилась надо мной и, видимо, пристально рассматривала меня во сне. Я продолжила орать благим матом, и только когда ужас немного ушел, прекратила.

— А, ну, молчать, — Ирэн беззлобно залепила мне пощечину, которая слегка привела меня в чувства. Молча, она покинула мою комнату с видом оскорбленной, нет, не добродетели, — святости. Кротко и смиренно, слегка наклонив голову.

Сердце бешено билось, мне было очень страшно. Больше я заснуть не смогла. Я постояла у окна, но ночь прохлады мне так и не принесла. Я выбралась из окошка и пошла к искусственной речке. Идти оказалось довольно далеко, но так как я почти бежала, то добралась быстро.

У речки я остановилась, попробовала рукой воду. Она была прохладной. Я намочила лицо и только начала успокаиваться.

Я села совсем рядом с водой. Странно, даже на часы не посмотрела, когда уходила. Судя по луне, время за полночь. Вдали в низине горел огнями центр города: всякие бизнес-центры, лаборатории, казино, рестораны, клубы. Мне туда абсолютно не хотелось, чего я там не видела? С третьей хозяйкой, она была тусовщицей, я на эти огни до одури насмотрелась.

Блеск речки меня привлекал куда больше. Луна отражалась в воде, а вода серебрилась и текла себе вперед. Я смотрела на воду и не могла успокоиться. Легкий ночной ветерок принес из центра обрывки какой-то мелодии и свежесть. Но нервы мои были настолько взвинчены, что я даже испугалась ветерка.

Когда этот залетный бриз повторился понастойчивей, меня дернуло током: я отчетливо услышала, как кто-то зовет меня: "Аиша!". Вот уж не питаю страсти к потусторонним шепоткам! Я решила сидеть, где сижу, пока не встанет солнце, и эта чертовщина не кончится.

— Аиша, — обратился ко мне шелестящий голос.

"Я тебя не слышу", — мысленно протестовала я, чуть не проговорила это вслух.

— Аиша, если ты меня слышишь, встань с моего лица, — прошелестел кто-то.

Надо ли говорить, как я подскочила! Вскакивая, я успела перевернуться в воздухе на 180 градусов, мало того, так я еще и переместиться в пространстве успела, приземлившись чуть левее. Полуминуты созерцания хватило мне, чтобы побежать, куда глаза глядят. Оказалось, что я сидела, на могиле Ирэн, на самом ее лице. Естественно ей было неприятно, насколько вообще может быть неприятно трупу.

Я бежала и думала: "Да, что же за ночь такая! Может я просто заснула там у речки?"

Однако, я не просыпалась. Споткнувшись о какой-то камень, я стремительно полетела вниз со склона, кубарем. Летела бы вне сна, костей бы не собрала, а во сне все проще. Кубарем, я скатилась прямо на свою раскладушку и проснулась от удара о подушку.

Первым делом я ущипнула себя и взвыла от боли. Потом забежала в свою ванную и приняла ледяной душ. Страх дошел до той точки, когда мне было уже все равно сон это или не сон. Придет сейчас сюда очередное чудище или нет. После душа я поднялась на кухню, не зажигая света, сделала себе чай с коньяком и собиралась уходить, как почувствовала позвоночником чье-то присутствие. Руки мгновенно затряслись, ложечка стала выстукивать о чашку мелкую дробь. Резко зажегся свет. Я только и смогла, что коротко и высоко крикнуть.

— А. Это ты, — лениво проговорила Ирэн. Я резко обернулась. Хозяйка стояла передо мной в розовой теплой пижаме с забавными зонтиками, вид имела заспанный.

— Я услышала шум внизу, думала воры. А это ты. Не спится?

— Нет, кошмары мучают, — осторожно ответила я.

— Бывает, — зевая, сказала Ирэн и ушла наверх.

Я поставила чашку на стол и села. Несколько минут я просто смотрела в одну точку. Слишком много стресса на одну квадратную единицу времени.

Медленно и с расстановкой я пила противный чай с плохим коньяком, и жизнь становилась приемлемой для дальнейшего житья. Все-таки принцип, высказанный первой моей хозяйкой, иногда работал: "Если тебе совсем плохо, понюхай гнилой лук, и ты поймешь, что твое положение не так ужасно!". Она делала так всегда, когда ей было особенно плохо, она ела, пила или курила какую-нибудь мерзость, вроде лукового супа, пшенной каши с уксусом, рома, вонючего азиатского табака, чтобы почувствовать себя лучше. И ей всегда это удавалось. Вот и чай с коньяком спасал меня от вечного стресса. Тем более, что алкоголь расслаблял, а, значит, спать я буду крепко и без сновидений.