Грэм Тейлор - Повелитель теней Страница 40

– Отвечу прежде, чем вы спросите: это песня для Риатамы, она из его Книги, – сказал он. – Я молюсь, беседую с ним; это помогает узнать его волю.

– И что же он тебе говорит, этот Риатама? Что всем нам предстоит умереть? – резко спросила Кейт. – Если это все, что он сказал, тогда что от него толку; с тем же успехом ты мог бы беседовать с потолком или говорить просто в воздух. – Она сделала еще попытку оторваться от кресла, но веревки лишь глубже врезались в ее запястья. – Это твой Бог загнал нас сюда, ну так когда же он собирается нас отсюда вызволить? – требовательно спросила она.

– Пробовала ли ты когда-нибудь обратиться к нему или твоя злость всегда заполняет твой рот до отказа? – усмехнулся в ответ Рафа.

– Я много раз обращалась к Богу, только он никогда меня не слышит, – заявила она сердито. – Когда моя мама умерла, я каждый день просила его вернуть ее, но этого так и не случилось. Если он Бог, почему же он такой глухой? Или ему дела нет до таких людей, как я?

– Он любит тебя больше, чем ты можешь себе представить, но вера начинается с приятия, с осознания, кто ты, и понимания своей бренности. Вот тогда ты увидишь силу и величие Риатамы. В нашей слабости мы обретем его силу, в нашей бедности – его богатства. Только в нем мы найдем вечный покой и мир. Он самое могущественное существо во всем творении Божьем. – Рафа смотрел на них со светлой улыбкой.

– Но тогда почему ты собираешься умереть с нами вместе, если твой Бог так могуществен? – спросила Кейт.

– Много людей лучше меня отдали свои жизни во имя его, – спокойно ответил Рафа. – Все мы умрем, это неизбежно. Гораздо важнее знать, куда мы отправимся, перейдя Мост Душ.

Рафа видел, что Кейт восстает против его слов. Ее глаза пылали гневом.

– Слова! – выкрикнула она. – Пустые слова, которые ничем не могут помочь, слова придуманного бога. Я не хочу умереть. Я хочу дожить до старости и потом заснуть и не проснуться. И тогда я не буду знать, что случилось или где я буду. Как можешь ты доказать, что он действительно есть?

– Нужно верить, – сказал Рафа. – Одно маленькое зернышко веры. Хотя бы что-нибудь, чему ты доверишься. И поверишь. Тебя слишком долго мучили, ты ослепла от боли. Отбрось это. Позволь тому, кто может принести мир, излечить твою душу.

– Как могу я поверить во что-то, о чем ничего не знаю? – Кейт заплакала. – Мне страшно, мне так страшно. Я просто хочу, чтобы все это кончилось.

Томас чувствовал, как внутри у него все сжимается от горя за Кейт. Они так много разделили всего в их короткой жизни, а теперь он знал, что они останутся вместе и в смерти. Ему хотелось закричать во весь голос: «Остановите это!» Хотелось обнять ее, защитить, как она всегда защищала его. Она всегда была такой сильной. Он почувствовал себя бесполезным, поняв, что он бессилен спасти ее. Всегда именно Кейт находила в себе силы, она ободряла его, помогала выдержать все, следила, чтобы он был одет и накормлен, когда он ютился в пещере на берегу залива. Она приносила ему еду, каждый день вселяла в него волю к жизни.

Когда умер его отец, именно Кейт, сама еще ребенок, обняла, обласкала его, внесла умиротворение в душу. Она избавила его от страха одиночества, от боли и чувства потери, которые пришибли его. Она была для него всем, а сейчас она плакала рядом с ним, и слезы катились по ее щекам, падали на каменный пол.

Томас понимал, что и сам вот-вот заплачет. В горле набухал ком, он уже не мог его проглотить, глаза горели. Он попробовал сделать глубокий вдох, чтобы не заплакать, но от этого стало только хуже. Он издал рыдание, от которого вывернуло все нутро, грудь заходила ходуном. Горячие слезы брызнули из глаз, как ни пытался он подавить нараставший приступ панического страха, который охватил все его тело. От страха дрожала каждая жилка, сердце гулко билось в груди. Он плакал о себе, о Кейт, о том, что предстояло им испытать. Он чувствовал, что тонет в своем горе. Змеи зашелестели в ящике, издавая шипение в ответ.

– Мой Спаситель, мой щит, Тот, в кого я верю. Силой Слова Твоего спаси нас! – неожиданно вырвался у Томаса крик; он не знал, откуда пришли эти слова, но страстно надеялся, что Король из его сна услышит их, что он существует в этом мире реально, он не видение, не плод его фантазии.

И в тот же миг его объяло мощное и блаженное чувство покоя. Слезы высохли, отчаянный страх быстро отпускал его душу. Он увидел внутренним взором лицо Короля – оно улыбалось ему.

Томас слышал над башней знакомые крики чаек, но вдруг они стали громче, резче, отчаянней от чего по спине у него побежали мурашки. До сих пор он лишь однажды слышал такие заполошные крики птиц, когда он ушел далеко в море в отцовской лодке. Он наблюдал, как огромная зловещая стая морских птиц яростно раздирала тело маленького полумертвого кита, беспомощно качавшегося на спокойных волнах. Он видел, как они отдирали плоть от костей и как море покрылось китовым жиром и недоеденными внутренностями.

Через узкие окна башни ему были видны только мелькающие силуэты сотен морских птиц, кружившихся в небе. Их истошные крики становились все громче, казалось, теперь их уже тысячи, они закрывали небо и солнце. Слышно было, как они садились на крышу башни, скрипя когтями и стуча клювами по металлу.

– Мой отец говорил, что эти птицы – души рыбаков, утонувших в море, которые возвращаются в те места, откуда улетели в небо, – сказал Томас.

– Мой отец говорил, что когда мы умираем, то улетаем прямо к Риатаме, чтобы быть с ним рядом, а те, кто говорит о возвращении сюда, в эту жизнь, дурачат сами себя… как и те, кто их слушает, – резко возразил Рафа.

Вдалеке загудел набат, эхом донесшийся с карьера. Его гулкое, зловещее «донг… донг… донг» возвещало о беде. Колокол, установленный на крыше конторского дома, своим мрачным гулом призывал всех, кто был в поселке и в карьере, бежать к усадьбе викария, спасать ее.

Кейт тревожно смотрела в окно.

– Чего они хотят, что им нужно? – заговорила она первой, видя, как все новые тучи птиц садятся на металлическую крышу башни и скребут, скребут по ней когтями, словно тысячи попавших в ловушку крыс.

И тут они услышали, почувствовали чудовищный грохот. Сперва им показалось, что это гром, донесшийся с дальних холмов. От него содрогнулась башня, закачался Керувим на алтарном столе и подсвечники. Змеи попрятали головы в ящик, кресла заскользили по каменному полу.

С каждым содроганием башни на головы им сыпалась дождем штукатурка, птицы тучей взмывали в воздух, оглашая окрестности резкими воплями. Балки, поддерживавшие крышу, подпрыгнули на каменных опорах, стены башни закачались, это видно было простым глазом.

– Землетрясение! – закричал Томас.

Кейт оглянулась, она явственно услышала рядом с собой голос, назвавший ее имя.

– Это Риатама. Он услышал вашу молитву, и от гнева его затряслась земля. И вздыбилось море, – сказал Рафа. – Птицы знали, что происходит, еще до того, как мы почувствовали содрогание земли. Мы должны выбраться отсюда, пока не рухнула башня.

Кейт первой услышала шаги – кто-то с трудом карабкался вверх по лестнице.

– Слушайте… кто-то идет сюда, – проговорила она тихо; из-за отчаянного птичьего гомона ее почти не было слышно.

Дверь отомкнул Бидл; он вошел, бросил взгляд на свернувшихся в клубок змей. Его лицо выражало панический страх. Кейт воспользовалась моментом.

– В чем дело, Бидл? Твой хозяин послал тебя, чтобы выполнить его грязную работу?

– Ему нужен Керувим… Сказал, здесь он в большей опасности… Скалы на Норт-Чик и половина Бейтауна рухнули в море. – Бидл говорил отрывисто, он не хотел оставаться в башне ни одной лишней минуты.

– Так забери и нас с собой, – сказала Кейт. – Я уверена, он не хочет, чтобы мы погибли, если башня рухнет. Не мог же он задумать такое, верно?

– Про вас он ничего не сказал, велел только принести статую, что я и делаю, – фыркнул Бидл раздраженно.

– Но если заберешь с собой и нас, он будет тебе только благодарен. Ему нужен Рафа живым – по крайней мере, до нынешней ночи, только тогда он сможет выполнить весь ритуал, – торопливо объяснила она.

Бидл колебался. Он был растерян. Он стоял и смотрел на них, привязанных золотыми шнурами к креслам; по его глазам было видно, что он в замешательстве.

– Ежели я стану вас отвязывать… по одному… – Он замолчал, чтобы немного подумать. – Что помешает вам попытаться бежать?

Кейт взглянула на Томаса и Рафу, ее глаза говорили: «Молчите, говорить буду я».

– Мы останемся здесь до конца, что бы ни случилось, – сказала она. – Но ты, Бидл, как ты чувствуешь себя, как же это тебя втянули в такое? Ведь ты хороший человек, мой отец всегда отзывался о тебе хорошо. Я уверена, ты не можешь быть заодно с этим Демьюрелом в том, что он задумал.

Бидл покосился на Кейт, он увидел, что она смотрит на него по-доброму.

– Иногда я и сам не знаю, – попытался изобразить улыбку Бидл. – Меня словно бы что-то хватает за шиворот, и я иду и делаю все, чего желает Демьюрел. У меня не было бы ни дома, ни работы, если б не он.