Евангелие от Протона - Антон Якунин Страница 40

прямо посреди зала, из которого вдруг исчезли все столы и стулья. Они были как два павлина, смотрели пристально друг другу в глаза, медленно вышагивая друг против друга. Руки их имитировали крылья. В какой-то момент они начали действительно отрываться от земли. Колокол ударил прямо над ухом. Свет сменился красным. Весь зал залило багрянцем. Я вспомнила наш старый дом. Это было так давно. У нас гостиная окнами выходи́ла на запад. И иногда перед грядущими заморозками, солнце на закате было чарующе, а порой и пугающе красным. Я помню, как тогда, будучи ещё совсем маленькой, я играла на полу и увидела это солнце. Лучи его ложились на разбросанные по полу игрушки. Тени были настолько длинные, что прятались под диван. Я играла этими силуэтами, пока солнце окончательно не спряталось за горизонт. И только сейчас я вспомнила, что посмотрела на диван и увидела оцепеневший взгляд матери. Её стеклянные глаза смотрели сквозь меня. И я заплакала. Настолько жутко мне тогда было от того, как она на меня смотрела. Возможно, именно поэтому это воспоминание было мной забыто.

Колокол снова ударил. Задрожали стены и окна. Свет стал меркнуть. Григорий и Иван исчезли. На месте, где они только что пари́ли в танце, было серое облако плотного газа, которое вращалось по спирали, уходя под самый потолок.

Очередной удар колокола и всё погрузилось во мрак. Пальцы на руках и ногах слегка покалывали. Общее самочувствие было не очень хорошим. Лёгкая тошнота и головокружение. Я понимаю, что лежу. Мягкая кровать, прохладные и сухие простыни. Свежий ветерок пробежал по лицу и пальцам ноги, которая выглядывала из-под покрывала. Глаза мои были закрыты, но я чувствовала чьё-то присутствие рядом. Этот кто-то снял мокрое и горячее полотенце с моей головы, прополоскал его в воде у изголовья и снова положил, но уже холодное мне на голову. Я понимала, что не сплю. И могла открыть глаза в любой момент. Но то ли не хотелось, то ли мне только казалось, что я контролирую себя.

Этот кто-то был явно не Григорием и не Иваном. Дыхание было тяжелее. Он был явно старше, чем кто-либо из них. И это, безусловно, был мужчина. Как я это поняла, не знаю, но я в этом не сомневалась.

Незнакомец положил руку поверх моей и начал тихо напевать мелодию себе под нос. С минуту-другую он напевал, то ли Битлз, то ли Роллинг Стоунз. Потом точно были Энималс с домом восходящего солнца. А следующую мелодию я слышала только в детстве. Отец часто её напевал, но что это была за песня я не знала. После того как мамы не стало, он больше никогда её не пел. К моменту, как он начал петь припев, я всей душой надеялась, что сейчас сорву мокрое полотенце со своей головы, открою глаза и увижу отца, сидящего возле кровати. Каких трудов мне это стоило. Руки не слушались, а веки были, словно к ним привязали по мешку картошки. Превозмогая, я всё же смогла стянуть с головы салфетку. Слегка приподнявшись и опершись на локоть, пред собой я увидела старика лет семидесяти, с длинными до плеч волосами и бородой сантиметров двадцать. Он смотрел на меня, и я узнала его глаза. Нет, то был не отец, по всей видимости, это был Григорий, но другой.

— Тише, тише, деточка, — осипшим голосом проговорил он, пытаясь уложить меня снова, — ты ещё слишком слаба, дорогая моя.

— Кто вы? — улёгшись на подушку снова, спросила я.

— Меня зовут Гриша, — сказал он и похлопал меня по тыльной стороне ладони. — А ты я так понимаю, не Гриша.

— Несомненно, я не он, — удивившись, ответила я.

— Я знал, что рано или поздно мы встретим тебя, — он закашлялся, — но был уверен, что вы будете вместе с отцом.

— Я как раз ищу его, — сказала я.

— Мы все его ищем, дорогая моя, — он снова похлопал меня по руке, — А где он?

— Этого я не знаю, — удивилась я, — я надеялась, что вы поможете найти его.

— Вот незадача, но я тоже так думал, — пробурчал Гриша.

В комнату вошёл Григорий.

— Гриша, — шёпотом рявкнул он, — ну-ка марш отсюда, ей нужен отдых.

— Я просто поменял полотенце на её голове, — проворчал Гриша.

— Господи боже мой, — Григорий подошёл к кровати и помог встать со стула Грише, — что это за вода, чем она воняет?

— Это дождевая вода, — сказал Гриша.

— Какая дождевая вода? Дождя три недели не было. Это какие-то помои. Фу-у.

— Это дождевая вода, — обиженно проговорил Гриша.

Григорий повернулся и посмотрел на меня.

— Как ты? — наклонившись ко мне, спросил он, — Тебе нужно хорошо отдохнуть.

— Я, неплохо, но немного тошнит, — пожаловалась я.

— Тебе чего-нибудь принести? — спросил Григорий меня.

— Воды.

— Я принесу воды, — внезапно подрядился Гриша.

— Ни в коем случае, — перебил его Григорий, — Иди спать, я сам принесу.

Я немного полежала уставившись в потолок и незаметно для себя провалилась в сон, где два рыцаря сражались на мечах. Они так неистово сражались в непосредственной близости от меня, что я осознавала, что от волнения я начинаю просыпаться, всячески пытаясь себя успокоить, чтобы продолжать лицезреть рыцарский поединок.

Проснувшись от жжения в районе ступней, я спрятала их под одеяло. Утреннее солнце фокусировалось через какую-то посуду прямо в районе моих ног. «Так и пожар может случиться», — подумала я. И собравшись с мыслями, попыталась встать.

Сев на кровать, я пыталась держать равновесие. Комната с кроватью норовили упасть прямо на меня. Поймав баланс, подобно эквилибристу, я слабыми и вялыми, как спагетти руками взяла стакан воды на столике у изголовья кровати. Жадно выпивая его до дна, я краем глаза рассматривала грязную бутылку с мутной, полупрозрачной жидкостью, что стояла на том же столике.

Собравшись с силами, я подошла к окошку и открыла створку. Со скрипом и скрежетом, едва держась на петлях, распахнулось окно настежь, слегка ударившись о шкаф, стоявший близ окна. Комнату наполнил свежий воздух и аромат цветов и дождя. Время, судя по положению солнца, было не меньше двенадцати часов дня. Сделав глубокий вдох, я обернулась в поисках своей обуви. Не найдя своих ботинок, я примерила пару тапочек. Мягкие и страшненькие с виду обувки сели по ноге как родные. Выйдя из комнаты, я очутилась в мрачном, лишённом уличного света коридоре. Того света, что доходил из комнаты, хватало едва, чтобы различать куда идти. Дойдя до лестницы, я едва не провалилась на первый этаж, доски на полу были сломаны и прогибались, стоило лишь слегка на них