Дмитрий Емец - Самый лучший враг Страница 40

Варсус решительно смахнул со столика крошки и стал быстро, как пасьянс, раскладывать на нем карты:

— Так… Смотрим… Последний бой вальки рий. Погибли Хола, Бэтла,

Радулга и Малара…

С акварелей на Мефа смотрели знакомые лица. Художнику удалось запечатлеть их выражение до мельчайших подробностей. Так же точно схвачены были и движения. Даже копья нарисованные валькирии держали так, как всегда это делали. Бэтла, например, подгибала большой палец правой руки. Копья так ж метают, но она метала, и никто не мог ее переубедить «Я же попадаю!» — упрямилась она.

— Теперь Черная Дюжина! — сказал Варсус, доста-вая другую пачку рисунков.

Это была тоже акварель, но манера рисования здесь была иной — более жесткой, обостренной, даже, пожалуй, озлобленной. Если валькирий Варсус любил, то тех, кто был изображен здесь, ненавидел. Но ненависть эта была сложной, неоднородной и внимательной. Буслаева это даже слегка смутило. Страшно, когда ненависть бывает подробнее любви. Тогда она ее подменяет.

Ничуть не менее доскональным пастушок был и в изображении оружия темных стражей. Он не просто запомнил и подметил, кто чем вооружен. У каждого было схвачено самое уникальное, что есть у него в технике боя. Один страж был мрачен и злобно-решителен; другой, напротив, отрешен, флегматичен, расслаблен; третий казался притаившимся скорпионом.

— Смотрим! — продолжал Варсус, уверенно перекладывая карточки. — Вандол убил Радулгу. Убит Радулгой. Таким образом, Радулга отомщена. Убираем…

Обе карточки были мгновенно перевернуты.

— Далее! Кнор застрелил Бэтлу. Убит Прасковьей. Бэтла отомщена… Прочь Кнора! С него нам больше ничего не взять.

Еще две карты исчезли.

— Малара убита Юмом. Убила Юма. Убираем!.. Эго у нас кто? Динор. Динор ранил Гелату. Сама себя исцелить копьем она не может. Поэтому Гелата сейчас болеет, но свет ее выхаживает. В любом случае Динору мстить уже не надо. Он убит валькирией-одиночкой Дашей.

И эти карты тоже были спрятаны.

— Живых валькирий тоже убираем. Просто для ясности. И стражей, которым не надо мстить, убираем, — продолжал пастушок, не заботясь о том, что Мефодий не успел рассмотреть большинство рисунков.

Руки Варсуса замелькали, и на столе осталась единственная карта. От случайно попавшей на нее воды акварель начала плыть, но это не сгубило рисунок, а, напротив, придало ему вкрадчивое движение. На карточке был изображен молодой страж, убивавший, казалось, не по злобе, а исключительно из спортивного интереса. В левой руке у него было тяжелое копье-совня, и тут же, тоже в левой, он держал две легкие метательные сулицы. Правая рука, взведенная как пружина, была изображена в момент броска. Метательного копья в ней уже не было, лишь едва уловимая тень в воздухе. И так точно все было запечатлено, так живо, что Мефодий машинально качнулся, уклоняясь от нарисованного копья.

— Ловус! — представил пастушок — Убил Халу! Сам цел и невредим. Это честно?

Мефодий что-то промычал. Мычание, как известно, можно трактовать по-разному, и Варсус истолковал его в том смысле, что Буслаев возмущен.

— Правильно! — одобрил Варсус. — То есть как раз неправильно!.. Одним словом, с Ловусом у меня сегодня дуэль. Он не отказался. Из Черной Дюжины обычно никто не отказывается. Уронить лицо и всякое такое. Для рубак это превыше всего.

— А кто его секундант? — спросил Буслаев.

Варсус остро взглянул на него, и рядом с карточкой Ловуса упала еще одна, как оказалось, уже приготовленная у пастушка в руке. И эта срежиссированностъ, этот, можно сказать, туз в рукаве чем-то особенно резанул Мефа.

— Аспурк. Ну не то чтобы в чистом виде секундант, но секундант… — сказал Варсус.

Мефодий насторожился. Ему вдруг припомнилась фраза «если нам с тобой не повезет», не так давно оброненная Варсусом.

— Ловус и Аспурк сражаются всегда вместе. У них и техника отработана на двоих. Я подумал, что не стоит разлучать их. Пусть и сейчас бьются вместе, — продолжал Варсус.

— И ты вызвал сразу двоих?

— Э-э… нет, — поправил пастушок. — Я, извините, вызвал одного. Другого, опять же извините, вызвал ты.

— Я?!

— Ну да. Я же не монстр — биться сразу с двумя тартарианцами. Ты же меня не бросишь?

Мефодий хотел рассерженно крикнуть, что такие вещи так с ходу не делаются. И что он совершенно неготовился к бою, не анализировал технику врага, что все тело у него болит после утренней тренировки, но Варсус смотрел на него с таким насмешливым задором, с таким ожиданием отказа, что Буслаев буркнул:

— Не брошу, хотя надо бы! С твоей стороны это была подстава!

Варсус засмеялся:

— Уф! Просто камень с плеч! А то мне было бы неловко. Откажись ты — вышла бы непонятка… Стражи мрака, видишь ли, любят придираться к словам.

— К каким словам?

— Я пообещал им твои крылья и твою флейту.

Буслаев дико уставился на Варсуса. Точно собираясь душить его, сжал и разжал пальцы.

— ЧТО ТЫ ИМ ПООБЕЩАЛ? — спросил он мед¬енно.

— Ну только если тебя убьют, конечно! — поспешно объяснил Варсус. — А что тут такого? Они и так бы их забрали. Но зато, если ты победишь, ты получаешь их дархи с эйдосами. Должен же я был предложить что-то взамен?

— Когда-нибудь я сверну тебе шею, — мрачно сказал Меф. — Сейчас, например, неплохой момент. Мы сидим рядом. До дудочки тебе не дотянуться. От рапиры толку тоже будет мало.

— Возможно, — согласился Варсус — Все возможно. Но не сегодня. На сегодня у тебя Ловус и Аспурк.

— А почему не ты?

— Потому что будет нелепо, если два светлых стража подерутся за час до дуэли с тартарианцами.

Мефодий откинулся на спинку стула. Закрыл глаза, настраиваясь на бой. Все счеты с Варсусом, все сторонние мысли — всё будет после. Сейчас же надо подготовиться. И умереть. Или победить. Или умереть и победить. В конце концов, оба варианта друг друга не исключают…

— Ты напряжен, — сказал Варсус — Если не готов, откажись. Я как-нибудь управлюсь и один. Буду биться с ними по очереди.

— И почему же я не готов? — воспротивился Меф.

— Тебе есть, что терять А это всегда ужасно мешает. Тог, кому есть что терять, всегда в невыигрышном положении. Он трусит, зажимается, бьется хуже, чем мог бы, и… действительно все теряет. А должно быть так даже если тебе есть что терять, надо сражаться так, как если бы терять было нечего!

— И что же мне терять? — спросил Мефодий, не открывая глаз.

Варсус стал с удовольствием загибать пальцы. Буслаев не видел, как он их загибает, но безошибочно чувствовал, как они загибаются — эти тонкие вздорные пальцы.

— Раз! Дафну, которая будет с тобой целую вечность! Не двадцать лет, не пятьдесят! И всегда красивая, всегда сияющая!.. Два! Огромный, полный заветных тайн Эдем!.. Три! Золотые крылья. А ведь золотые они не только по материалу! Знаешь, какие вещи можно выделывать на этих крыльях!.. А их очертания!.. Ты вообще признайся: знал, что крылья света не одинаковы? Они связаны с душой владельца, с ее ростом и развитием! У каждых крыльев собственная неповторимая форма, которую не изменишь и за десять тысяч лет!