Юрий Иванович - Демоны обмана Страница 40

После этого вопроса все скрестили взгляды на Загребном, которому как бы предоставили последнее, чуть ли не решающее слово. Но тот по состоянию сына уже понял: парень закусил удила, и с его стальным характером, желанием всегда добиваться поставленной цели может произойти нервный срыв. А там и до ссор со своими друзьями и единомышленниками совсем недалеко. Кажется, Виктор в данный момент совершенно не готов слышать голос здравого рассудка и принимать правильные советы от своих родных и близких друзей. Даже мнение, а уж тем более суровый приказ отца он может проигнорировать из чувства противления.

Поэтому Семен сказал не совсем то, что задумал вначале. Вместо сурового окрика он перешел к философским увещеваниям:

– Если человек возлагает на свои плечи тяжкое бремя власти и ответственности, он должен осознавать всегда: личной жизни у него может не быть вообще. Особенно следует быть щепетильным в отношении тех, которых по законам, тобою же созданным, следует примерно наказывать. Как отнесутся к своему правителю подданные, друзья, соратники и союзники, если он на словах будет пропагандировать одно, а на деле творить другое? Да они его со временем либо сметут с пьедестала, либо подстроятся под него и тоже станут двуличными, лживыми и преступными. Вот ты, Виктор, хотел бы, чтобы твои друзья сохранили жизнь предателям Верховным баронам, а потом тайно женили их на собственных дочерях? А то и в открытую сотворили такое непотребство?

Сравнение оказалось не в бровь, а в глаз. Ненависть к предателям до сих пор кипела в душе у каждого подданного Жармарини. И теперь уже все выжидающе уставились на молодого императора, до сознания которого нонсенс его поведения все-таки стал доходить. Он даже обиделся за своих друзей, потому что сразу заверил:

– Мои друзья не такие! Они гораздо… честнее, чем я. И они намного старше… Они знают, как можно бороться со своими чувствами, они знают, как сжать свое сердце в кулак! А я… а я это делать не умею… И вряд ли у меня что получится…

Признание оказалось более чем откровенным, но упертый взгляд первого рыцаря стал опять стекленеть. После чего Семен постарался бравурным голосом, полным оптимизма, закрыть эту тему и вообще завершить затянувшееся застолье:

– Признание своих ошибок – это уже полдела в решении стоящей проблемы. Так что процесс пошел, уважаемые дамы и господа. Спасибо за изумительный по вкусу обед, но пора и делами заняться. Да и разложиться с дальней дороги. Не прощаемся…

Этим моментом Виктор тут же и воспользовался, сбежав первым. За ним в отведенные им покои поспешили и остальные, а министры подались по своим делам. Они и в самом деле света белого не видели: новообразовавшаяся Рыцарская империя выматывала все силы и забирала все свободное время без остатка.

Глава четырнадцатая. Новые неожиданности

Итого, после первого проведенного в Вадерлоне полудня перед семейством стояли три основные задачи: разобраться с Бьянкой Лотти; решить, как поступать с предателем; и каким-то образом ускорить расшифровку загадочных текстов.

Но для расшифровки следовало возвращаться на корабль. Потом, за Леоном Крахрисом в данный момент следили со всем тщанием и пока форсировать события в отношении его не решились. А с коварной ведьмой итальянского происхождения все равно не поговоришь раньше позднего вечера, когда ее привозили во дворец первого рыцаря двое сопровождающих шабенов малого уровня. Заниматься приемом подарков от императрицы Зари для Виктора – тоже дело несолидное. С этим подчиненные и сами справятся, чего их смущать недоверием и присмотром. Поэтому Семен и предложил:

– Раз Виктор пока от нас сбежал по своим делам, давай-ка проверим, как идет работа по уничтожению вертуг в пригороде. Заодно и с этой ведьмой пообщаемся в неформальной обстановке.

Через минуту они уже стояли на крыше, поглаживая огромного шмеля под глазами и подкармливая каракатицами из третьего эфирного слоя. Молодому императору подобное действо было не дано, поэтому сайшьюн явно соскучился по такому деликатесному угощению, а когда наелся до отвала, то готов был катать своих наездников без всякого браслета подчинения.

Усиленно работающую пленницу отыскали быстро. Примерное направление знали, да и видимость погибающих вертуг впечатляла. Внушительная часть древнего демонического города, которая была сто лет заселена тысячами демонов, уже сейчас была готова принять новых поселенцев. Конечно, от здания остались в большинстве случаев лишь фундаменты да стены, но уже это считалось отличным подспорьем для реконструкции жилищ. Почистить, подправить, накрыть крышей, и можно жить.

Один конный конвоир застывшей статуей возвышался метрах в сорока сзади пленницы. Второй вел своего коня в поводу метрах в ста впереди. А сама Бьянка работала и в самом деле не покладая рук: так и металась от одной вертуге к другой, втыкая строго по центру четвертинку фасолины равьенды. Она и опустившегося шмеля с наездниками увидела лишь тогда, когда почти уткнулась в него лбом. Конвоиры, прекрасно опознавшие и Загребного, и графиню Фаурсе, отдали честь только издали. Наверное, поняли, что их доклада в данной ситуации никто не потребует.

А вот сама пленница, когда сообразила, кто прилетел, явно испугалась. По крайней мере, ни эмоции испуга в ауре скрыть не смогла, ни панические оглядки замаскировать не сумела. Словно решила, что ее прямо здесь сейчас и убьют.

«Или в самом деле морально раздавленная, – подумал Семен, – или испугалась, что ее очередные коварные замыслы раскрыты. Иначе чего еще бояться человеку честному и искренне раскаявшемуся? Виктора ей обмануть и обольстить легче всего оказалось, а вот пусть попробует мне в глаза посмотреть!»

Кажется, точно такие же мысли мелькнули и у триясы. Но она решила сразу надавить на Лотти по методу непроизвольного признания. Не поздоровавшись и не слезая с Айна, она строго приказала:

– Рассказывай! Тогда, может, и выживешь.

У итальянки чуть дрожащие ноги не подогнулись, и она стала заикаться:

– Что… р-рассказывать?..

– Все! – подхватил игру Загребной, сошедший на землю. – А если о чем-то умолчишь – пеняй на себя…

– Но я не хотела никому признаваться, мне страшно!..

– Чего уж там бояться! И кого?

– Виктора… Он меня может казнить… А я Виктора люблю и не желаю даже неосторожным словом доставить ему неприятности… Тем более ЭТИМ…

– И тем не менее! Признавайся лучше сама! – с леденящим металлом в голосе рычал Загребной. – Мы и так все знаем!

Бьянка вообще поникла, еле удерживаясь, чтобы не рухнуть на колени.

– Да… конечно… у вас же средняя ментальная связь с родными… вы его сразу чувствуете…