Лея Любомирская - Живые и прочие Страница 40

— А чего ты пришла сюда за мной? Дома кто-то есть?

— Да, — отозвалась Кузя, не оборачиваясь. — К Кларе в гости пришла Руфина.

— Тогда в парк? — спросил Крот, беря правей.

— Ага, в парк. Семечек хочешь? — Кузя порылась в кармане. — У меня остались. Ты же свои уже съел?

— Съел, — согласился Крот, протягивая сложенную лодочкой ладонь. Семечки приятно шуршали, и Крот подумал, что они, пожалуй, не хуже яблочных пирогов.

Кит сидел за столом и читал. Под закрытой дверью лежала влажная тряпка, затыкавшая щель. Верхние дверные углы были приклеены к стене широкой липкой лентой. Когда Клара снаружи подергала дверь, лента заскрипела, но не поддалась.

— Сейчас, — не оборачиваясь, сказал Кит. — Я дочитываю.

— Кит, все ушли, — сообщила Клара двери. — Ты можешь выходить.

Она нажала, и на этот раз дверь открылась под громкий треск липкой ленты.

— По-моему, от голоса липкая лента не спасает.

— От голоса Руфины спасает только ядерная бомбардировка. — Кит оторвался от книги. — В смысле заглушить.

— Я не смогла организовать ядерную бомбардировку. Я сама узнала за полчаса.

— И тебе было неудобно сказать, что ты занята, — продолжил Кит.

— Но я же не занята, — сказала Клара. У нее болела голова. — Дети еще не вернулись?

— Они не рассчитывали, что все так быстро кончится. А кстати, зачем она приходила?

— Сказала: «Хочу поздравить». Ты, случайно, не знаешь, с чем меня можно было бы поздравлять?

— Тебя? — Кит нахмурился. — День рождения у тебя в апреле, Новый год — в январе, Восьмое марта — в марте… Не знаю.

— Вот и я не знаю, — вздохнула Клара. — Но она принесла подарок.

Клара поставила на стол небольшой горшочек с чем-то зеленым внутри.

— Что это?

— Венерина мухоловка.

Кит крутнулся на стуле и склонился над зеленым горшочком.

— Какая мухоловка? Венерино что?

— Венерина мухоловка, — повторила Клара. — Семейство росянок. В общем, оно ест мух. То есть она.

— Если «венерина», то, видимо, она, — бормотал Кит, разглядывая зеленые ростки. — Выглядит, надо сказать, довольно непристойно.

В горшочке сидело несколько толстых коротких стеблей, каждый из которых увенчивался чем-то вроде распахнутой волосатой ракушки. Створки ракушек были красного цвета, а само растение — зеленым.

— Сам ты выглядишь непристойно, — сказала Клара. — А оно — природа. В природе ничего непристойного нет, в ней все — результат естественного отбора. Вот, смотри. Внутрь одной из створок кладут муху. А оно ее цап! — и ест. В инструкции написано, что ему хватает полмухи в неделю.

Кит осторожно потрогал кончиком пальца поверхность одной из ракушек. Ракушка немедленно схлопнула створки. Кит отдернул палец.

— А что она еще ест? Кроме мух?

— Еще — сырое мясо. Только без соли, соль ей вредна.

— Ну хорошо. — Кит снял очки и стал протирать их подолом Клариной кофты. — Соль ей вредна, зовут ее венерина мухоловка, и ее непристойный вид — это результат естественного отбора. Но скажи мне, пожалуйста, где мы возьмем ей мух?

Крот стоял на подоконнике с полотенцем. Кузя смотрела снизу.

— Левей! — командовала она, и Крот сдвигался на сантиметр левей. — Правей! — кричала Кузя через минуту, и Крот балансировал на одной ноге.

— Упадешь, — сказала Клара, заглядывая в комнату.

— А мухи? — возмутилась Кузя. — Ты же знаешь, мы за всю неделю не поймали ни одной. Животное страдает.

Клара покосилась на венерину мухоловку на столе.

— Так по нему и не скажешь.

— На обед опять фасоль? — осведомилась Кузя в спину выходящей Кларе. Крот тем временем махнул полотенцем в последний раз и спрыгнул с подоконника.

— Я тебе говорю, это не муха, это пятно на потолке. Оно за полтора часа ни разу не шевельнулось.

— Других все равно нет, — отозвалась Кузя. — А в магазин папа только в следующий понедельник пойдет.

— Фасоль, — печально констатировал Крот.

— Росянки не едят фасоль. — Кузя сморщилась.

— Она не росянка, она — венерина мухоловка. Может, съест?

— Эту фасоль даже Кит уже не ест. А такая нежная девочка съест?

— Это кто тут «нежная девочка»? — не понял Крот.

Кузя махнула рукой и пошла отрывать Кита от книги.

— Нет, — отозвался Кит, не оборачиваясь. — Даже не проси.

— Но она умрет! — с жаром воскликнула Кузя.

— Тогда пойди в магазин и купи ей мяса. И нам заодно.

Кузя умолчала о том, что она уже ходила. Но в мясной магазин зайти не сумела, зато попыталась поймать муху в парке. И ни одной не нашла.

— Может, у нас остался кусочек колбасы?

— Если бы у нас остался кусочек колбасы, мы бы давно его съели.

Кузя всхлипнула. Кит, не оборачиваясь, похлопал ее по плечу.

— Наша семья не приспособлена к воспитанию росянок, малыш. У всех есть свои ограничения.

— Она же не виновата… — ныла Кузя, кругами ходя вокруг Кита. — Она же не напрашивалась… Ее же не спросили…

— Вчера, — Кит придержал книгу пальцем, — Клара дошла до продуктового. И даже зашла внутрь. Продавщица назвала ее «женщина» и сказала, что с такой фигурой так одеваться не стоит. Добавив: «Тем более в вашем возрасте». Ты хочешь, чтобы Клара пошла туда еще раз, чтоб накормить росянку?

— Теперь понятно, — протянула Кузя, — почему она такая грустная с утра.

— Кто? Клара?

— Да нет, росянка! Я думала, Клара ей все-таки что-нибудь купила. Ну… маленькое такое. Клара, кстати, тоже грустная с утра. Я думала, она купила что-то маленькое, за которым не надо внутрь магазина заходить. Говорит, у нее жизнь не удалась.

Кит присвистнул:

— Кто говорит? Росянка?

— Да ну тебя. — Кузя уселась на подоконник и задумалась. Кит продолжал читать.

Ночью он подошел к венериной мухоловке.

— Ну чего? Страдаешь?

Мухоловка молчала.

— Вид у тебя не очень счастливый. Может, тебе фасоли дать? Хотя эту фасоль уже даже мы не можем есть. Ты понимаешь, она хранится в морозильнике без проблем. А булочки подолгу, к сожалению, не лежат…

Он закрыл дверь и заклеил верхние углы липкой лентой. Потом достал из ящика перочинный ножик и склонился над горшочком.

— На улицу я ради тебя не пойду, — бормотал Кит, открывая нож, — выхожу я раз в месяц, по понедельникам. Чаще не могу, хоть ты меня режь. Я бы и резал, только моя семья, к сожалению, такого не ест. Но ты-то ешь!

Он сморщился и быстро полоснул по пальцу. В росянку закапала кровь. Шепотом чертыхаясь, Кит прижал нож к порезу, нажав посильней. Крови стало больше.

— Что за ерунда, — разозлился Кит. — Как мясо на жаркое резать, так куски от пальца сами отваливаются. А как для дела, так одна вода?