Ольга Голотвина - Пасынки Гильдии Страница 40

– Я… нет… я расскажу, а вы сами… я лучше в коптильню…

– Ну и дурень, – дружески объяснил Дайру. – Увидят они, что пленник сбежал, начнут трясти всех, кто рядом был. Думаешь, никто-никто не заметит, что ты из подземелья выбрался?

Эта мысль до сих пор не приходила Чешуйке в голову. И она ему не понравилась. Мальчишка кое-что знал о том, какими путями дознаются до правды парни из коптильни и их главарь – грозный Гурвайс.

– Может, они уже сюда идут… – поднажала Нитха.

– Я… это… – не мог решиться мальчуган. – Вам там по грудь, а я плавать не умею…

– Ой, врешь! – не выдержал Дайру. – У моря родиться – и плавать не уметь?..

– Да ладно, – добродушно сказал Нургидан, – на мне верхом поедешь, на плечах.

Мальчишка поколебался, а затем произнес неохотно и негромко, как человек, выдающий свои тайные страхи:

– Там отдыхает Старая Каракатица… Там у нее логово…

Короткое молчание – и громкий хохот Щегла!

Вцепившись в решетку, согнувшись от смеха пополам и побагровев, бывший пленник выплескивал все нервное напряжение, весь ужас, что скручивал его душу в черном гроте.

– Ой… я… не могу… малыш, не надо! Вот только стара… кара… Старой Каракатицы нам не хватало… Ой…

Нургидан и Дайру недоуменно переглянулись. Чешуйка обиженно насупился. А Нитха, сообразив, что Щегол рискует задохнуться, шагнула к нему и крепко ударила согнувшегося парня меж лопаток.

Помогло. Щегол оборвал смех, выпрямился, шумно втянул в себя воздух, восстанавливая дыхание, и сказал почти спокойно:

– Вы же не здешние… вам в детстве про Старую Каракатицу не рассказывали… Это здесь, на побережье, бабки внуков пугают: мол, будешь, неслух, заплывать далеко – Старая Каракатица утащит!

– У меня бабки сроду не было, – с достоинством сообщил оскорбленный беспризорник. – А только и я знаю, без всяких бабок: Старая Каракатица у наших берегов спокон веку живет. На человечьем мясе отожралась – с китенка будет, не меньше. Клюв такой, что акулу пополам перехватит. А логово у нее здесь, в гроте. Кто на лодке – тех не трогает, а прочих…

– Это тебе в коптильне Гурвайс рассказал? – восхитился Щегол. – Славно придумано! Чтоб ты не шастал, куда не звали…

Нитха, не удержавшись, фыркнула: так забавно выглядел возмущенный мальчишка.

Дайру хмурился. Сказок о Старой Каракатице он не слышал, но в Подгорном Мире встречался с самыми немыслимыми тварями. И еще о многих знал от учителя и других Охотников. Так почему же здешним скалам не укрывать неведомое морское чудище?..

– Ну, ладно! – У Нургидана лопнуло терпение. – Каракатица там завелась? Отлично, я как раз жрать хочу! С китенка размером, да? Тогда и вам немножко оставлю. Хватит болтать, пошли!

Если вор или грабитель хочет скрепить свои слова клятвой, он говорит: «Чтоб мне сдохнуть в Гиблой Балке!»

Если сводня-мамаша упрекает дочь, которая, вместо того чтобы заманивать щедрых и солидных гостей, путается с кем попало, она кричит: «Смотри, паршивка, докатишься до Гиблой Балки!»

И даже оборванный мальчишка, шныряющий по рынку и таскающий все, что плохо лежит, – и тот подчас задирает нос: «Я вам не из Гиблой Балки! Я, хвала богам, в Бродяжьих Чертогах живу!»

Может, для тех, кто проживает в собственном особняке где-нибудь возле Дворцовой площади, и нет особой разницы между Гиблой Балкой и Бродяжьими Чертогами. Там и там рвань, голодранцы, опасный сброд, с которым не приведи Безликие повстречаться в темном переулке!

Но сам сброд понимает эту разницу очень тонко.

Обитатели Бродяжьих Чертогов не признают, что скатились на самое дно жизни. Каким бы жалким ни было их «царство» – был еще шаг вниз, который каждый из них боялся совершить. Шаг в мусорную кучу, в мир отчаявшихся, потерявших все людей.

Гиблую Балку называют жилищем нищих – но это не совсем так. Даже нищие – те, кто просит милостыню на постоянном месте и знает в лицо каждого прохожего на «своей» улице, – стараются приткнуться в Бродяжьих Чертогах. Пусть даже в хлипкой лачуге, которую сами сколотили на пустыре.

Потому что в Гиблой Балке не живут. Там доживают. Там тянут жизнь до мгновения, когда наконец-то душа скользнет в Бездну.

В изломанной зигзагами расщелине меж прибрежных скал теснятся те, кого выдавил из себя город. Те, кто не сумел бы продать себя даже самому невзыскательному работорговцу. Калеки, старики, уроды, женщины настолько мерзкого вида, это прохожие шарахаются от них. Сюда приползают старые рабы, которых хозяева не желают больше кормить. Сюда бегут за жалким спасением воры, нарушившие обычаи Бродяжьих Чертогов. Здесь находят пристанище беглецы с болот, которых не пожелал принять и укрыть Жабье Рыло.

Вся эта потерявшая человеческое обличье орава расползается по городу – роется в мусорных ямах, клянчит милостыню (городские нищие нещадно бьют «балочных ублюдков»), пытается воровать. Мало кто из «балочных» рискует ограбить одинокого прохожего.

А к ночи жалкая стая возвращается в единственное место, где изгои чувствуют себя почти в безопасности. Потому что не родился еще на свет такой отчаянный «крысолов», который сунулся бы туда. «Патрулировать Гиблую Балку» означает обходить дозором входы-выходы из нее. И даже это – опасное дело.

По Бродяжьим Чертогам бродят тощие, пугливые бездомные псы – но Гиблую Балку далеко обходит любая четвероногая тварь. Поговаривают, что там и крыс нет. А стражники всяко не глупее бродячих пустобрехов, в эту вонючую западню не сунутся.

И все же Гиблая Балка – не лихая вольница, плюющая на весь белый свет. Была и над нею власть, была! Не взор богов, не королевская десница – тяжелая лапа Жабьего Рыла тяжело легла на «сточную канаву» города.

Несколько лет назад люди «ночного хозяина» устроили несколько налетов на Гиблую Балку. Жестоко и страшно убивали каждого, кто попадался под руку. И сумели сделать, казалось бы, невозможное: нагнали ужас на тех, кому уже нечего было терять.

Гиблая Балка взвыла, признав над собой господина. И услышала: «Платите дань… Ах, не с чего? Тогда отрабатывайте. Делайте все, что будет угодно „ночному хозяину“. Вызнавайте, что прикажут. Прячьте у себя тех, кого велят. Понадобится шум – поднимете. Понадобится драка – устроите. А чтоб не забывали, чьи вы слуги, Жабье Рыло даст вам короля. Повинуйтесь ему…»

С тех пор глубоко в ущелье стоит деревянный дом. Небольшой, но настоящий, даже забором обнесен. Единственный дом среди растянутых на палках драных полотнищ, шалашей из вымазанных глиной прутьев и просто пещерок в склонах расщелины. И живет в этом доме приставленный «ночным хозяином» надсмотрщик – король нищих… ну, в настоящее время – королева…