Gamma - Цели и средства Страница 40

— Не у каждого директора есть музей, – хмыкнул Смит.

— Он был героем. Вас здесь не было, вы не можете представить, что творилось в Англии, магглорожденных убивали или сдавали в министерство за деньги, как… не знаю, как товар. Он… если бы не он, Хогвартс стал бы бойней, Кэрроу просто убивали бы полукровок на уроках…

Гарри замолчал и потер виски. Он повторял это много раз: в суде, Дэннису для его книжки, Рону, Гермионе и Невиллу, и снова в суде. Снейп выполнял распоряжения директора Дамблдора, он шпионил для Ордена Феникса с восьмидесятого года, он сумел убедить Волдеморта в своей преданности, чтобы защитить школу, учеников, он передал им меч Гриффиндора, он знал, что будет убит как мнимый хозяин Старшей палочки, – и был убит, страшно, отвратительно, медленно. И цеплялся за жизнь, чтобы успеть отдать ему, Гарри, свои воспоминания, которые ничего не решали на самом деле и нужны были, только чтобы оправдать Снейпа в глазах того единственного человека, чье мнение имело значение. Не Гарри Поттера, нет. Сына Лили Эванс.

И вот теперь какой‑то подозрительный тип попрекает его музеем?

Рон и Гермиона, к счастью, подошли к камину и нарушили неловкую паузу.

— Ну, как поживаете, Эван? – поинтересовался Рон. – Справились с «Патронусом»?

— Справляюсь понемногу, – неловко отозвался Смит.

Гарри навострил уши.

— А что не так с «Патронусом»?

— Представь, Эван не умеет его вызывать. В Румынии дементоры не водятся.

— Вот как, – непонятно отозвался Рем. Похоже, для него это тоже оказалось сюрпризом.

И Гарри не сдержался:

— С дементорами вам повезло, конечно, но вот «Патронусу» лучше научиться.

— Да, я знаю, это еще и прекрасное средство связи, – Смит принужденно улыбнулся.

— И не только, – продолжал Гарри, не отрывая от него взгляда. – Ваше везение может сослужить вам плохую службу. Здесь, в Англии, всем известно, что Упивающиеся смертью не умели вызывать патронуса.

— Кроме, разумеется, профессора Снейпа, – проговорил Смит.

— А вы не слышали, какая у меня история приключилась на работе? – громко вмешалась Гермиона. – Помните того колоритного грека, Аристидеса? Я о нем уже говорила…

Ни о каком Аристидесе Гарри не слышал и Гермиону едва слушал, но был ей очень благодарен. Горячая волна волнения и злости уходила, сознание прояснялось. Чего он разошелся, в самом деле? Смит чужак, любопытный и бестактный, лезет без мыла, попадает в болевые точки, сам того не зная, вот и все. Профессор Снейп изводил всех зельеделов – это Невилл рассказывал. Просто прежние зельеделы не ходили в гости и не лезли не в свое дело.

Гарри вздохнул, успокаиваясь, и прислушался к истории Аристидеса.

– … Руки целует, только что в ногах не валяется Мол, если что, то луну с неба, Зевса с Олимпа – ну, вы ж понимаете. По гроб жизни. Я уже сама не рада, что вспомнила про эту дурацкую поправку… – Гермиона задумалась. – Нет, все‑таки рада. Церберов пришлось бы усыплять, а собачек жалко, они ж не виноваты, что этот сатир их не стреножил, как полагается… В общем, если кому вдруг что понадобится с афинского черного рынка, обращайтесь. У меня там теперь связи…

— Кстати о церберах… – Рон ударился в воспоминания о близком знакомстве с этими чудесными собачками на первом курсе Хогвартса, и разговор больше не сворачивал на опасную тему.

Вернулась Тонкс, оставив своего гриндилоу и его златокудрую подружку на попечении Билла и Флер. Джим хныкал и тер глаза, Невилл и Ханна исчезли, и никто не заметил когда. Смит церемонно раскланялся, отказался от проводов и ушел.

— Джинни, еще минутку подождешь, ладно? – Гарри пристроил сонного сынишку на колени Рону. – Рон, вы еще не уходите?

— Я жену потерял, – признался Рон. – Сейчас найду – и уходим, ей спать пора, по–хорошему.

— Я сейчас два слова Тонкс скажу, и вместе пойдем, – пообещал Гарри.

Гермиона очень кстати нашлась возле Люпинов – Тонкс что‑то шептала ей на ухо, Гермиона хихикала, Рем терпеливо топтался в паре шагов.

— Уже уходите, Гарри?

— Да, только мне нужно Тонкс кое‑что сказать…

— Дора! – позвал Рем.

— Ага. Ну все, пока! – Тонкс повернулась к Гарри. Рем шагнул к двери.

— Дора… – неловко начал Гарри.

— Стукну, – тут же отозвалась она.

— Извини. Тонкс, я спросить хотел. Этот Смит, он… Что он за человек?

— Хороший мужик, – пожала плечами Тонкс. – Зельедел прекрасный. Ребята его любят. Тебя что‑то конкретное интересует?

— Кто он, что он, откуда взялся, чем занимался раньше… Ты что вообще про него знаешь?

— Ну, взялся он, положим, из Румынии, из Карпатского заповедника. Кстати, можешь Чарли написать, они приятели вроде. Там в лаборатории работал, сырье заготавливал, детишек местных учил…

— И долго он там проработал?

— Да я‑то откуда знаю? – Тонкс вздохнула. – Учился, говорит, в Дурмштранге…

— Говорит?

— Ну, без диплома Макгонагалл бы его на работу не взяла. Что не так, Гарри?

Он тряхнул головой, улыбнулся через силу.

— Не знаю. Наверное, просто паранойя. Ладно, не бери в голову. Спасибо за вечер, здорово было.

Гарри двинулся обратно в гостиную, но замер на пороге: в коридоре разговаривали, было неловко подслушивать, но еще хуже – влезать в разговор.

— Нет, если ты просто пошутила…

— Ладно, ладно, Рем, говори. Вызвалась – сделаю.

— Я понимаю, это может быть сложно, откажешь – без обид.

Гарри не смог удержать улыбки – воображение живо нарисовало лицо и глаза Рема, то непередаваемое выражение, с которым он наверняка произносил эту фразу. Шумный вздох, опущенные плечи и взгляд, как у голодного Клыка, – если уж Рем Люпин просил, отказать ему было невозможно.

Коротко сверкнул «люмос». Гермиона охнула тихонько.

— Да уж, профессор Люпин, вы простых задачек не задаете. Сложно – не то слово. Этот заказ Азкабаном пахнет.

— Я не думал, что все настолько серьезно. Извини, забудь.

Хлопнула дверь.

— Народ, вы там уснули, что ли? – позвала Джинни. – Домой пора!

Гарри, уже не скрываясь, прошел в гостиную. Вернулись Билл и Флер с детьми, Тедди шумно хвастался полным котелком сладостей, Рон возился с камином, Джинни обнимала Гермиону и давала ей последние ценные советы, и Гарри уже готов был бы поверить, что ему примерещился пугающий разговор в темном коридоре, если бы не Рем. Он улыбался и таскал сладости из котелка, но глаза – ровно тот взгляд, который себе представил Гарри.

Гермиона подошла к нему, быстро оглянулась.

— Давай пергамент. Я посмотрю, что можно сделать. Две унции?

Рем просиял.

— Для верности три. Спасибо, солнышко. Мне очень нужно, правда!

В глазах его светилась такая неподдельная радость, что хотелось обнять и трепать по загривку, как большую собаку, что тут же и сделала Тонкс.