Икан Гультрэ - Тайны родства Страница 40

Кстати, император не просто наложил лапу на часть дохода, он еще и издал указ, согласно которому, в случае моей смерти без прямых наследников месторождение отойдет короне. В общем, идея прикопать меня по-тихому, чтобы встать в очередь на освободившееся баронство с богатыми недрами, утрачивала свое очарование, к моей великой радости.

Между тем, до конца каникул оставались считанные дни. Мы с Маром многому научились у саа-тши, меня перестал тревожить вопрос о том, до какой степени я остаюсь человеком. Я уяснила для себя, что меня-человека не стало меньше из-за принятия змеиной крови. Но меня в целом стало немного больше. Не на несколько капель крови, но на новые умения и способности. Почему бы и нет? В конце концов, благодаря событиям четырехлетней давности, все в моей жизни было новым, кроме памяти. Да и та подернулась дымкой за прошедшие годы, так что иной раз я сама начинала сомневаться, а существовала ли когда-нибудь в действительности Лариса Май из загадочного мира, в котором нет магии, но есть машины. Только прежние знания, которые были мне полезны в новой жизни, никуда не делись, безоговорочно свидетельствуя: да, существовала. Возможно, она была не совсем мной, но она была.

Мариен после событий в пещере как-то сразу вдруг повзрослел и посерьезнел. Нет, я была далека от наивных мыслей, что это надолго, мальчишки — они и есть мальчишки, но все же какие-то струнки это в нем задело. И испуг тут был совсем ни при чем: он осознал, на что способен со своим даром. И эти способности, как оказалось, отнюдь не ограничивались умением устраивать обвалы и прочие разрушения. Одно-единственное действие — и изменилась жизнь не только в масштабах нашего маленького семейства, но и на государственном уровне, все же открытие месторождения нового минерала — это не шуточки. И змеиный дар — не шуточки, если знаешь, как с ним обращаться. И вообще, магия — это очень серьезно. Вот такие мысли одолевали тринадцатилетнего парня по дороге домой.

А меня все больше заботили вопросы узаконивания родственных отношений. И как я буду объясняться с Крелом — при том, что сказать ему я имею право очень немногое. И еще — о чем, собственно просить императора? Следовало как-то подготовиться к разговору с его величеством, прийти к нему не просто так, а с готовыми идеями.

С Крелом, как я и ожидала, оказалось непросто. Конечно, он всегда знал, что мальчик не из простых, но теперь, когда я объяснила, что собираюсь просить императора о признании его моим родственником и о даровании или восстановлении дворянского титула, растерялся, не понимая, как относиться к мальчишке, которого он знал с младенчества. Для меня подобные вопросы прежде никогда не существовали, лишь год назад я начала осваивать великое искусство держать дистанцию со слугами — не для себя, а чтобы не шокировать простой народ, не вызывать замешательство. До сих пор не могу забыть выражение лица бедняжки Улы, когда я предложила ей обращаться ко мне на "ты" и по имени. В конце концов я выстроила для себя некую иерархическую структуру, в которой слуги просто являлись младшими домочадцами, и потому общение с ними требовало соблюдения определенных ритуалов. И я, как старшая, могла ими повелевать. И если знать меру, то в этих отношениях не будет ничего унизительного ни для одной из сторон.

Но с Крелом и у меня самой было иначе: в замке он видел меня, во-первых, бесправным существом, стоящим на социальной лестнице, несмотря на наличие титула, едва ли не ниже слуг, а во-вторых, я была для него ребенком. И этого ребенка он старался, как мог, утешить. Да, ему было запрещено со мной разговаривать, и он молча, но доброжелательно принимал меня у себя на конюшне, вырезал для меня чудесную птичку из дерева, которую я при бегстве из замка, скрепя сердце, пожертвовала богине Лейнар, как самое ценное, что у меня было.

Словом, Крел относился ко мне и теперь слегка покровительственно, но все же дистанцию держал, помнил, что для него я госпожа. А вот Мар никогда господином не был. И не должен был стать, по моему разумению. Мальчик принял ситуацию легко — для него Крел был и оставался человеком, который его вырастил. Родственником. Любимым дядькой. А сам Крел маялся, пытаясь нащупать свое новое место возле воспитанника. Вроде бы мне удалось — не без помощи самого Мариена — убедить его, что ничего не изменилось. Что Мар — его мальчик. Навсегда. А титул… Ну что титул? Он то ли будет, то ли нет. А если и будет, то на человеческих отношениях сказаться не должен, иначе грош цена тем отношениям.

Письмо императору с просьбой об аудиенции я написала в первые же дни по приезде. И приготовилась к долгому ожиданию ответа, потому что знала, что его величество еще не вернулся в столицу из летней резиденции, а когда вернется, то очередь до моего послания наверняка дойдет не очень скоро.

По возвращении в столицу я узнала, что суд над моим похитителем состоялся. Барон был приговорен к тюремному заключению, как и родственники, участвовавшие в преступлении. Дело оказалось громким, и теперь в среде аристократов только глухой не знал о запрете на брак, так что в ближайшее время мне не грозили попытки насильно выдать меня замуж.

И в те же дни начался учебный год — мой последний обычный год в Высшей Школе Магии, потому что шестой курс — это уже только практика и диплом. Мар тоже отправился в школу, хотя я лелеяла мысль перевести его на домашнее обучение, как-то не очень мне нравился уровень преподавания общеобразовательных дисциплин в его учебном заведении. Я бы и перевела, пожалуй, если бы имела достаточно времени, чтобы самой с ним заниматься, но на это надежды никакой не было.

Учеба засосала меня и погребла под неподъемным количеством материала практически сразу. Казалось, в последний учебный год наши доценты вознамерились впихнуть в нас все, чем пренебрегли за прошедшие годы. И если в целительстве мне не грозило открытие новых горизонтов, то военное дело — обязательный предмет боевиков — обрушило на мою бедную голову натуральный шквал всяческой информации, в которой преобладали знания по весьма далеким от моего понимания вопросам, как, например, тактика, стратегия, фортификация… Вот когда мне аукнулся легкомысленный выбор второй специальности! Поневоле посещали мысли о том, не стоило ли мне остаться мирной природницей и развивать дальше дар общения с животными и искусство обращения со стихиями. В конце концов, если уж мне так понадобилось занятие, требующее мощного магического уровня, то могла бы посвятить себя управлению погодой…

Словом, на свое дежурство в лечебнице, первое после длительного отпуска, я не просто спешила, а летела, окрыленная. Потому что именно там я была по-настоящему на месте, там я была нужна и делала то, в чем хорошо разбиралась.