Последний ангел (СИ) - Пёрышкина Лекса Страница 41

— Что с тобой? — спросил он, не зная, что к незнакомым людям нужно обращаться на «вы», пострадавшей она не выглядела.

— Илюшенька, кровиночка моя! — вдруг сказала бабуля и разрыдалась еще сильнее.

Ангел, мягко говоря, опешил, он пытался отстраниться от нее, объяснить ей, что он не Илюша, но она так плакала, что в конечном итоге, он принялся грубовато и неловко гладить ее по голове.

— Живой, живой, сыночка… — слезы все никак не прекращались — Идем домой, пойдем, родненький. Как тебя убили, я одна осталась, извелась вся от тоски…

— Кто убил? Кого убил? И если этого кого-то убили, почему он живой? — растерянно пробормотал Ниас — Я ничего не понимаю.

А его уже тянули за руку, не отпускали ни на миг, и все что-то сбивчиво говорили и говорили. Женщина, определенно, не в своем уме. Ниасу не было ее жалко, он вообще не понимал что такое жалость, не ощущал ее. Он вообще ничего не чувствовал. И зачем он пошел с ней, он тоже не знал, может, просто было любопытно, а может, он действительно хотел понять, что она чувствует и кто этот Илюша.

Маленькая квартирка почти на окраине города, давно не видевшая ремонта, все равно казалась, хоть и простой, но уютной. Ниас задумчиво прошелся по комнате, рассмотрел фотографии на видавшем виды комоде, и со всех снимков на него смотрел черноволосый сероглазый мальчик, подросток, юноша, молодой человек. Он действительно немного был похож на Ниаса, лишь отдаленно.

— Сын? — спросил ангел, указывая на фото.

— Внучок, это же ты, миленький. Али не помнишь ничего?

— Это не я. — ответил он — Я Ниас. Так, его звали Илюша?

— Илья ты, Илья. — закивала седой головой старушка — И имя не помнишь? А меня помнишь?

Ниас отрицательно покачал головой.

— Я твоя бабушка, баба Тося. Как родители твои расшиблись на машине, я тебя и взяла к себе, один ты у них был, тогда еще маленький совсем, с мой локоть ростом. Как говорить научился — мамой меня звать стал. — голос дрогнул, по морщинистым щекам потоком побежали слезы — А потом вот, в поножовщине уличной тебя убили, полгода назад, схоронила я тебя. А ты, вот, живой оказался, кровиночка. Ты уж прости меня, Илюша, старуху безумную, прости. Одни мы с тобой остались на целом свете, никого больше нет у нас.

Теперь Ниас начал понимать, что бабушка свихнулась от горя и одиночества, единственный потомок, и тот подвел, ввязавшись в драку, где и сгинул. Туда ему и дорога, раз такой придурок, что силы свои не оценил, но вот старушка осталась одна.

— Не плачь. — скорее приказал, чем попросил ангел.

— Изменился ты, словно не живой стал, глаза пустые… Ну, будет, идем на кухню, я щей налью, свежие, утром сварила. А хочешь, пирогов испеку?

— Щи? — Ниас попробовал на вкус незнакомое слово — Что такое щи?

Старушка вытерла лицо тыльной стороной кисти и хитро посмотрела на «внука»:

— Откель ж ты такой взялся, раз простых вещей не знаешь? Идем, покажу тебе щи, отведаешь — узнаешь.

И второй раз за вечер Ниас опешил. Получается, старушка с самого начала знала, что он не ее внук. Тогда зачем притащила незнакомца в дом, еще и кормить собралась? Ангел с отстраненным интересом склонил голову на бок, по новому приглядываясь к бабуле.

— Идем, Илюша. Чего встал, как в гостях?

Юки ненавидел вставать рано, но долгие годы странствий приучили его ко всякому, даже спать он умел по три часа в сутки, и есть раз в неделю. К тому же, он давно заметил, что есть ему совсем необязательно, можно только качать энергию из окружающего пространства.

Виар уже ждал его в небольшом внутреннем дворике за западным крылом, где действительно имелись турники и беговая дорожка с препятствиями.

— Шесть кругов, бегом. — приказал демон, кивая на эту самую дорожку.

Спорить Юки не стал, молча припустил по дорожке, легко перепрыгивая ограждения, карабкаясь по стенкам, проползая по веревкам и уворачиваясь от раскачивающихся мешков с песком. Сколько себя помнил, он всегда был ловким и шустрым, но сильным никогда не был. Поэтому, когда приступили к начальным урокам рукопашного боя, медиум, раз за разом оказывался на земле.

Виар внимательно присматривался к особенностям и способностям ученика, и вскоре понял, что Юки был прав. Такому, действительно проще убежать, чем драться. Нет, он не был совсем уж слабаком, с любым человеком, при должной подготовке, справился бы играючи, но против даже самого хилого демона ему не выстоять. Последняя попытка его чему-то научить — и Юки снова на земле, лежит, скорчившись и стеная.

— Вставай. — тяжко вздохнул демон — Ты был прав, это не твое.

— Ну вот. — медиум уселся скрестив и поджав под себя ноги — Я же говорил, что слабак.

— У всех есть сильные и слабые стороны. Да, ты не силач. Будь я человеком, ты бы легко меня побил, но я демон, я сильнее в десятки раз.

— Заклинатели же вас бьют.

— Это другое, у них есть то, чего нет у тебя — магия. Маги физически гораздо сильнее людей, а с Силой — равны демонам. Ты же одаренный, но не маг. — пояснил Виар — Зато ты быстрый, ловкий, и очень тихо ходишь. Специально тренировался?

— Что? — не понял тот.

— Заклинатели с молочных зубов осваивают тихую поступь. Ты тоже специально тренировался?

— Э… Нет. Я как-то об этом не думал даже, мертвым все равно топаю я или нет, они только энергию чуют, эмоции, чувства. По крайней мере, в моем мире.

— Хм… — Виару стало очень интересно, что же обычно видит Юки, что он чувствует, у него самого ведь нет такого дара, и мертвецов он никогда не видел. Демон уселся рядом с медиумом — А у нас не так? Какие они вообще?

— Кто «они»?

— Души, конечно. Как они выглядят, что обычно говорят?

— Зачем тебе? — зеленые глаза смотрели настороженно и непонимающе.

— Просто интересно. Я же никогда их не видел. У меня в замке кто-нибудь бродит?

— Есть такая вещь, как астрал, это что-то вроде более тонкого параллельного измерения. К примеру, взять ткань, х/б и шелк, что плотнее?

— Что такое х/б?

— Неудачный пример. — Юки слегка нахмурился, подбирая более понятные для демонов объяснения — Тогда кожа, человеческая и шкура животного, рептилии например. Что прочнее?

— Рептилии конечно.

— Ну, так вот в моем мире астрал и физический мир разделяет нечто наподобие человеческой кожи. Она постоянно рвется то тут, то там, и они свободно перемещаются куда угодно, касаются живых, питаются ими, их эмоциями, могут даже подселиться в живое тело. Эти души безумны, они не говорят, только могут показать образы, воспоминания, но в основном они хотят жрать, чтобы жить и снова жить, чтобы жрать. У вас не так, ваша ткань не рвется, поэтому и мертвых я тут не вижу, а чтобы увидеть, мне нужно шагнуть туда, за грань.

— И для этого ты порвешь ткань? А как же быть, если останется дыра?

— Обычно, это никого не интересует, и, признаюсь, ты первый, кто спросил. — Юки неожиданно тепло улыбнулся — Я не оставляю за собой дыр.

— И, получается, ты без последствий для хрупкой ткани мироздания можешь поговорить с моей прабабкой?

— При условии, что она не переродилась. Число душ, знаешь ли, тоже ограниченно. Уж не знаю, кто за этим присматривает, но это так. А по поводу того, как они выглядят… Такие же, как в момент смерти. Умер от старости или болезни — не отличишь от живого, перерезали горло — так и будет бродить, кровью все заляпывая.

— И ты всегда их видел?

— Сколько себя помню.

Виар смотрел на Юки и не мог поверить. Он с таким спокойствием рассказывал ему о таких ужасных вещах и даже бровью не повел, как будто это обычный будничный разговор о погоде. Для демона все было просто: убил врага — и нет его больше. А этот вот, если и убьет, все равно не избавится. Не жизнь, а сплошной кошмар, не хотел бы он быть медиумом.

— О чем задумался? — ворвался в его мысли Юки.

— О том, что не хотел бы быть тобой. Это сколько же ты всякой грязи видишь и тайн знаешь?

— Я их не запоминаю. Но, если честно, я тоже бы не хотел быть тобой.