Дайте шанс! Трилогия (СИ) - Сагайдачный Вадим Страница 41

Призываю Свет и кидаюсь на Тарасова с ноги. Удар в живот слегка откидывает его назад. Свет усиливает возможности. Я спешу воспользоваться его силой. Принимаюсь засыпать ударами тарасовскую челюсть. Он уклоняется, снова пытается меня ухватить. Беспорядочно бьет, попадая мне по рукам, плечам, голове.

В пылу я не сразу понимаю, что начинает происходить. Вокруг нас начинается вихрь. Игнат обратился к своей сверхвозможности вызова стихии Воздуха. Она у него именно такая, о какой говорил наставник — дикая, необузданная.

Сквозь завывающий ветер раздаются крики, визг, звон разбивающейся посуды. А еще смачный мат Тарасова. Какая-то мелочевка в виде салфеток, мелкой посуды, той же еды, увлеченные буйным воздушным потоком, кружатся вокруг нас.

Пользуясь преимуществом в росте и массе, Тарасов наваливается на меня, давит к полу. Вместо драки на кулаках навязывает борьбу, в которой, несомненно, выйдет победителем. Хотя бы чисто из-за существенной разности в весе.

Теперь мне долбить ему челюсть не с руки. Он то и дело уклоняется, перехватывает мои кулаки. Зато вся его нижняя часть тела в свободном доступе. Долби сколько влезет. Туда и переключаюсь.

Что есть сил бью левой в печень, правой в селезенку. Повторяю двоечку. Пока не пробивается, но удары получаются ощутимыми. Тарасов слегла отступает и меняет тактику. Теперь он одной рукой схватил меня сверху за пиджак, а второй принимается наносить удары чисто в лицо и голову. У меня аж искры из глаз посыпались.

Опускаю голову ниже, кручу ею, насколько возможно пытаюсь уходить от ударов и продолжаю пробивать печень и селезенку. Это сначала получилось нанести конкретные удары, а теперь с каждым разом получается хуже. Еще и Тарасов слишком активно старается мешать.

Концентрируюсь на правой руке и что есть сил бью в селезенку. Получается без ожидаемого эффекта.

Да он там в кишках, не пробиваемый, что ли?

А если по ногам?

Бью носком под коленную чашечку. Сразу насколько возможно сильно.

Есть! Достал! Прогнулся, падаль!

Только эта сволота еще сильнее на меня налег. Двумя руками схватился за пиджак сверху и рывками по сторонам пытается опрокинуть.

Уже понятно, мне срочно нужно сменить тактику и повысить силу ударов. Иначе Свет закончится и все, дальше я ноль. Вчера проверено в «Черной Вороне».

Тарасов кряхтит, упирается мне лбом в затылок, орет: «Убью!» и своей возней подкидывает идею. Между его рук бью левой в горло, в самый кадык и с силой ухватываюсь за горло. Правой что есть сил бью ниже ребер. В самую мякоть сбоку. В селезенку. Еще бью, еще.

Вот так, держа Тарасова за глотку, а второй от души вбивать кулак в мягкое, получается самый смак. Он теперь мне напоминает боксерский мешок. Можно бить с максимальной силой.

Все, что ли? Пробил с трех ударов?

Вихрь вокруг нас исчезает. От Тарасова все еще исходит свет. Одной рукой он пытается убрать с горла мою руку, а второй хватается за пробитую селезенку. Его силы на исходе. Чувствуется, еще немного и он начнет оседать.

Сильнее сжимаю ему горло. Пальцы чувствуют хруст хрящей. Для ускорения падения снова бью носком в ту же коленную чашечку и в завершении на него наваливаюсь.

Все, Тарасов падает.

Теперь остается добить.

Прыгаю сверху и перехожу к орущей на меня матом харе. Снова двоечки и снова понимаю, бить одной правой получается нанести удар куда ощутимее. Вот только мешаются его руки. Упасть он упал, но пока крепкий. До нокаута далеко.

Левой рукой упираюсь в горло, давлю на него, тем заставляю кричащего Тарасова перейти на хрип. Он вынужден переключиться на мою руку у горла. Мне ничего не мешает продолжить долбить харю теперь с максимальной силой.

Уже нет смысла целиться в критические места. Этот бой Тарасов проиграл. Я же хочу разукрасить его поярче. Чтобы этот мудак потом подходил к зеркалу, смотрел на себя и вспоминал обо мне и о том, что я сейчас с ним делаю. Как это делал Андрей после каждой драки с ним. Как это делал я после каждой драки с отморозками в интернате.

У меня хватало сил после каждого унизительного проигрыша подняться.

А у него?

На! На! На!..

А почему только правую часть?

Левая останется целой?

Да хер тебе!

На сука!.. На! На! На!..

— Андрей! Хватит! Ты его убьешь!

Исходящий от меня Свет исчезает. Я возвращаюсь в обычное состояние. Крик Волгиной заставляет остановиться. Лицо Тарасова в мясо. Это уже не лицо, разбитое еб*ло.

Левой части досталось меньше. Вон, почти слегка рассечена бровь. Даже кости почти невидно.

Дисбаланс.

Прискорбно.

После стольких израсходованных сил на меня наваливается слабость. Устало поднимаюсь, смотрю на себя, на Тарасова.

У меня руки по локоть в крови. Вокруг Тарасова крови немного. Это плохо. Хочется видеть в разы больше. Ну теперь ладно. Уже остановился. Вся злость сошла на нет.

Смотрю по сторонам.

Меня взяли в большой круг. У всех на лицах запечатлен ужас. Волгина стоит впереди остальных. Она не верит своим глазам.

Вызванный Тарасовым Ветер хорошо постарался. Более чем в десяти метрах размел все, что ему попалось. Валяются столики, стулья, разбитая посуда.

Досталось и гостям. На одежде висят ошметки или следы от соусов, салатов и остального, что подавали.

Пробежав по лицам, останавливаюсь на Волгиной.

— Ну что, невеста, теперь ты меня уважаешь? Ты хотела, чтобы я опустился до уровня животного и избил другое животное. Это, по-твоему, достойно уважения? Получай. Любуйся. Как, нравится? По мне — мерзость.

С Волгиной закончили, теперь именинник. Иначе некрасиво получится. Пришел к нему на день рождения и ничего не сказал.

Предпочтя трусливо остаться в стороне, Скориков стоит с Илоной и еще двумя приятелями за спинами толпы, едва ли не в углу. Подальше от начавшейся бури.

— Скориков, мои поздравления по случаю твоего совершеннолетия. Как-то у тебя тухленько. Люди любят зрелищ. Теперь все точно не забудут твой праздник. Не благодари. Это был мой подарок. Ну а мне пора. Заглянул чисто поздравить.

Все, теперь точно все. Больше мне здесь делать нечего. Разворачиваюсь и на выход.

Вовремя мы с Тарасовым закончили. Появляется охрана клуба. В банкетный зал вваливается толпа крепких мужчин разного возраста. Двое подаются ко мне, остальные устремляются дальше.

Это не «Черная Ворона», куда я отправился инкогнито. В «Парадайзе» охрана знает, что к гостям так просто не подойти. За каждым вторым серьезная семья, род, клан. Дерзни и отхватишь по-полной.

Охранники спрашивают у меня что случилось, чем мне могут помочь.

Киваю за спину, показываю идти помогать Тарасову.

Покидаю банкетный зал, спускаюсь по лестнице, в холле ускоряю шаг. Встречающиеся на пути люди расступаются. Их пугает мой внешний вид. Я проношусь, не обращая ни на кого внимания. Некогда и не до того.

На душе противно, чувствую себе гадостью. Не люблю становиться подобием животного. Терпеть не могу драки и, вообще, не люблю бить людей. Разве что в пылу, когда сильно злюсь. Когда нельзя избежать рукоприкладства.

В то же время люблю победы. Очень жаль, что быть достойным хотя бы чуточки уважения, что в моем мире, что в этом означает побеждать физически. Почему-то за слабость принимают не только слабость как таковую, но и банальное нежелание доставлять боль другому.

Именно таким был настоящий Андрей. Так же как для меня раньше, причинить боль другому для него было проблемой. Стоял барьер. Вот только я смог преодолеть свой барьер, а он… Наверное, когда-нибудь тоже бы смог. Вот только я появился в нем раньше.

Глава 23

В машине один лишь водитель Федор. Парень с перекошенным лицом оборачивается и смотрит на меня.

— Где Василий?! — ору на него в порыве тут же взвинтившихся нервов.

— Так это… Тут наши. Они Илону дожидаются. Он к ним отошел. Я сейчас позову.

— Нет времени. Врубай и гони!

Федор заводит машину и спохватывается: