Бездомный в другом мире (СИ) - Шамин Игорь Страница 41

Только вот со мной произошла какая-то ошибка. Я должен был погибнуть в первую же ночь, но прожил значительно дольше и по итогу выздоровел. Можно было бы счесть простым везением или ускоренной регенерацией, если бы не одно «но»…

Белый свет.

Это больше походило на привычные стили. Но почему белый? Такого я пока не встречал. Да и судя по рассказам, его не существовало в природе. Никто о нем ничего не знал, ни легенд, ни мифов. Неужели, я первооткрыватель? Угораздило же так влипнуть!

Может, новая форма лечения? Особый стиль, превосходящий синий? Вопросы не выходили из головы, даже после того, как я решил не возвращаться к ним какое-то время.

Я начинал уставать. Запыхавшись, сделал глоток воды. Отряд остановился. Ко мне повернулся Талдор.

— Не налегай сильно на воду, река неблизко, — предупредил дварф, смахнув пот с лица.

Густая борода, да еще и под припекающим солнцем, здорово ему мешала.

— Ничего, у меня есть запасы, — ответил Олаф, подозрительно улыбаясь.

— Знаем мы твои запасы, после них тебе понадобится не меньше двух привалов. И оба похмельные, — рассмеялся Талдор, приподнимая бороду, чтобы протереть шею.

Талдор и сам знал, что не прав. Олаф не пьянел настолько, чтобы на утро хоть как-то выдать свое состояние. Он был бодрее всех в нашей компании. Талдор пошутил и никак не ожидал последовавшей реакции. А она не заставила себя ждать.

— Второй привал мы используем для твоего бритья, — оскалился Олаф.

— Я не ослышался? Ты хамишь мне?

— Волосы в уши попали?

Этого дварф стерпеть не смог. Насмешки, еще и от гнома? Да что он такое вообще себе позволяет⁈

Талдор и Олаф вспыхнули. Первый покрылся броней из отвердевшей кожи, у второго на руках вздулись вены. Нам с Кэтрин стало страшно, мы впервые видели, как они ссорятся. Воины были настроены очень серьезно.

— Ты, кажется, что-то попутал? — кричал Олаф, сжимая кулаки.

— Понимаю, это слишком сложно для гнома, — закипал Талдор, вставая в стойку.

— За гнома ответишь, мерзкий дварф!

Олаф рванул к Талдору, нанеся удар правой. Тот выставил блок, снижая урон. Удар пришелся такой силы, что кожа на руке дварфа треснула. Сделав шаг назад, он замахнулся и приложил Олафа сверху. Из носа гнома брызнула кровь.

Казалось, что они оба удивились тому, как стремительно развивались события, но упрямство не позволяло признать, что оскорбления не стоят конфликта.

Олаф пошатнулся, однако устоял на ногах. Взревев, как раненое животное, загнанное в угол, он бросился на Талдора. Посыпались удары. Дварф, выставив вперед локти, обхватил голову руками и, наклонившись, сдерживал натиск. Он не двигался с места. Свистел воздух, трещали деревья, летела земля. Шум борьбы разлетался на всю округу.

Мы с Кэтрин озирались по сторонам. Надеялись, что нас не услышат полчища тварей. Не хватало еще, чтобы они напали, когда мы друг друга избиваем до полусмерти. Если гном и дварф будут не в состоянии драться, то нам с Кэтрин и делать нечего — костер затушен, стрелы рано или поздно закончатся. Мы окажемся в безвыходном положении. Но воинов это не волновало: бой продолжался. Выносливость Талдора была выше — его стиль затрачивал меньше энергии, позволяя надолго уйти в глухую оборону без риска получить урон. Олаф, напротив, сокрушал на малой дистанции, но если он не сбивал с первых ударов, то мог оказаться в плачевном состоянии. Что в итоге и произошло.

Красный стиль погас. Коричневый еще держался. Пусть Олаф и был мощным, напористым, умел входить в кураж и теснить врага, но этого было недостаточно. Олаф выдохся.

Вот о чем рассказывал Салазар — в бою побеждает не сильный, а стойкий. Тот, у кого запаса стиля хватит на большее количество времени. Теперь ничто не мешало дварфу закончить бой, уложив гнома серией приемов.

Воины до того увлеклись, что совсем забыли, что находятся в отряде и проигрыш одного неизбежно повлечет смерть другого. Некому будет обороняться от нагрянувшей нечисти. Да разве сейчас это важно? На кону стояла честь, не то гномья, не то дварфская!

Как только Талдор развел руки, снимая блок, и еще до того, как сделал шаг по направлению к Олафу, между ними оказалась разъяренная Кэтрин. В карих глазах вспыхнул синий. Мохнатые ушки торчали из-под рыжих волос.

— С ума сошли⁈ — кричала она в обе стороны. — Не твари разорвут, так сами друг друга перебьем? Мускулами меряйтесь в сражениях с нечистью, а не между собой!

Талдор и Олаф опустили головы, осознав, какой опасности они нас подвергали. Будет не шибко весело, если на драку явятся монстры. Мы станем легкой добычей.

Да и причина ссоры вроде пустячная — слово за слово, вот и зацепились.

Первый шаг к примирению сделал Талдор. Поправив сбитую бороду, он подошел, вытянул кулак, и сказал одну единственную фразу, снявшую все напряжение:

— Выпьем?

Олаф почесал затылок и расплылся в довольной улыбке. Затем молча снял рюкзак, достал флягу. Отвинтил крышку, и вместо привычного глотка передал ее Талдору. Тот запрокинул голову, вливая в себя обжигающую жидкость.

Так конфликт, успевший набрать серьезные обороты, разрешился благодаря одной кошкодевочке и глотку пламенной жилы. Воины отряда медленно, но верно, укрепляли товарищеские узы. У одних это был бой, а у других совместные ночи в палатке. Каждому свое и никакого осуждения.

* * *

Корни деревьев, то и дело норовили зацепиться за ноги. Не было протоптанных тропинок или мощеной дороги. Приходилось продираться сквозь кусты, огибать аршинные ямы, проскальзывать боком между деревьев. И это, шарахаясь от любого нежданного звука, подстерегавшего впереди.

Порой мы натыкались на причудливых зверьков. Встречались создания, ранее никогда мной невиданные: птицы с двумя головами, клыкастые белки. Но чаще всего, я замечал представителей родного мира, пусть иногда и незначительно отличающихся мехом, кожей, шипами. Я замедлялся, чтобы лучше их разглядеть. Пару раз на меня налетала Кэтрин, не заметив, что я присел на корточки.

Суматоха заставляла дварфа и гнома оборачиваться к нам, и не без смеха замечать, что до привала еще далеко, а времени на наши «любовные игрища» у нас нет. Я впадал в краску, Кэтрин в ярость. Ее рыжие короткие волосы взлетали вверх, и вот она уже бежала к Талдору и Олафу с кулаками.

Выбираясь в лес в ранней юности, я почти не обращал внимание на то, что происходило вокруг. Меня больше тянуло к цивилизации со всеми удобствами: горячий душ, отопление, интернет. А ведь только в лесу начинаешь замечать, как много всего тебя окружало. Сейчас, конечно, я уже вырос, и лес был не таким, как в детстве.

Здешний ареал обитания был для меня неизведанным приключением. За каждым поворотом скрывалась тайна: новое существо, растение. Целый магический мир лежал передо мной и само его открытие уже увлекало, с головой погружая в особенности.

Чего не скажешь о впереди идущих. Они скорее думали о том, как не отдать богу душу от усталости и монстров. Красота волновала их в меньшей степени, чем наше выживание. Но воинов можно понять. У них язык не повернется назвать наш путь приключением. Слово это несет характер чего-то детского, наивного, увлекательного. Но увлекательного в том, чтобы быть разорванным на куски или умереть от яда в крови — мало. Воины скорее бы променяли наш поход на ночь в шикарно обставленных покоях, чем провели здесь хотя бы дополнительную минуту.

Лица покрылись пылью и грязью. Мы выглядели на редкость изможденными, каждый шаг тяжело отдавался в уставших плечах. Олаф все меньше налегал на флягу. Талдор почти не касался бороды, боясь запачкать ее сальными ручищами. Даже Кэтрин, всегда излучающая неистребимый запал, и та сникла. Меня спасало только то, что я как ребенок, восхищался всем, что видел впервые. Движимый любопытством, я чуть легче преодолевал то же самое расстояние, что и мой отряд. Но поддерживать такой темп, еще и со стремительно убывающими силами, было титаническим трудом. Мы даже заново распределили вещи между отрядом, чтобы облегчить груз дварфа и гнома. Трудные времена требуют радикальных решений!