Нил Гейман - Звездная пыль Страница 41

Подснежник из белого и зеленого стекла, сделанный с великим мастерством, казался живым, будто его только что сорвали на лугу и даже утренняя роса не успела высохнуть на лепестках. Старуха заморгала, уставившись на зеленые листики и сомкнутую белую чашечку цветка, и вдруг взвизгнула: ее вопль напоминал крик боли, испущенный хищной птицей.

– Где ты его взял? Дай его сюда! Сейчас же отдай мне!

Тристран мгновенно спрятал подснежник в кулаке и отступил на пару шагов.

– Гм, гм, – произнес он вслух. – Внезапно я осознал, как глубоко привязан к этому цветку. В конце концов, это отцовский подарок, он сопровождал меня во всех странствиях. Думаю, подснежник представляет для меня личную и семейную ценность. Он неоднократно приносил мне удачу и помогал в разных ситуациях.

Пожалуй, я оставлю цветок себе, а до Застенья мы с подругой как-нибудь пешком доберемся.

Госпожа Семела, похоже, разрывалась меж двумя желаниями – угрожать и подольщаться. Эмоции так ясно отражались на ее лице, что старуха едва ли не тряслась от старания держать их под контролем. Наконец она взяла себя в руки и сказала надтреснутым от напряжения голосом:

– Ну полно, полно. Не стоит так торопиться. Я уверена, что мы сможем договориться к взаимной выгоде.

– О, сомневаюсь, – возразил Тристран. – Чтобы прийти к соглашению с вами, мне нужны гарантии, что мы со спутницей пребудем в полной безопасности и по отношению к нам вы будете выказывать только дружелюбие и обращаться соответственно.

– Дай-ка мне еще разок взглянуть на подснежник, – попросила старуха.

Яркая птица, прикованная за ногу на серебряную цепь, вылетела из фургона и внимательно наблюдала за происходящим.

– Вот бедняжка, – пожалела ее Ивэйна. – Тяжело сидеть на цепи! Почему вы ее не отпустите?

Но старая карга не ответила, игнорируя присутствие звезды – или же так казалось Тристрану. Госпожа Семела обращалась только к нему:

– Я согласна отвезти тебя в Застенье и клянусь своей честью и своим истинным именем, что за время путешествия не причиню тебе никакого вреда своими действиями.

– А также бездействием или же действуя через другого, – добавил Тристран. – И всеми силами будете стараться отвести возможный вред от меня и моей спутницы. Клянетесь?

– Как скажешь. Клянусь.

Тристран немного поразмыслил. Он определенно не доверял этой ведьме.

– И еще поклянитесь, что мы прибудем в Застенье в том же виде и состоянии, в каком мы пребываем сейчас. И что вы предоставите нам в пути кров и питание.

Старуха недовольно покудахтала и согласилась. Она снова спрыгнула на дорогу, откашлялась и плюнула на землю. Потом указала на плевок, смешанный с пылью:

– Теперь ты.

Тристран послушно плюнул рядом. Концом башмака ведьма смешала их слюну в единый пыльный комок.

– Вот так, – сказала старуха. – Сделка есть сделка. Теперь давай мне цветок.

На лице ее так неприкрыто написались жадность и голод, что Тристран невольно пожалел о договоре. Однако он честно отдал карге отцовский подарок. Выхватив подснежник у него из рук, ведьма так и расплылась в щербатой улыбке.

– Похоже, этот цветочек даже получше прежнего, который проклятая девчонка отдала за бесценок почти двадцать лет назад! А теперь, паренек, – вопросила она, сверля Тристрана своими пронзительными старыми глазками, – скажи мне, ты хоть представляешь, что за вещь таскал с собой в кармане?

– Цветок. Стеклянный цветок.

Старуха расхохоталась так резко и неожиданно, что Тристран даже подумал, что она подавилась.

– Это замороженное заклинание, – объяснила она. – Вещь Силы. В правильных руках такая штучка может совершать чудеса. Смотри.

Ведьма подняла подснежник над головой и стала медленно опускать его вниз, пока он не коснулся лба юноши.

На миг он почувствовал себя очень странно – как будто по венам вместо крови заструилась густая черная патока; потом очертания мира изменились. Все вокруг разом выросло; сама старуха ведьма превратилась в громадную великаншу. В глазах Тристрана все расплывалось.

Две огромные руки потянулись сверху вниз и осторожно подхватили его с земли.

– Мой фургончик – не самый большой в мире, – густым, медленным голосом сообщила госпожа Семела. – Клятву свою я сдержу и не причиню тебе никакого вреда, а также предоставлю тебе и стол, и кров по дороге в Застенье!

Она посадила садовую соню в карман передника и вскарабкалась в повозку.

– А со мной что ты собираешься сделать? – спросила Ивэйна – и вовсе не удивилась, когда не получила никакого ответа. Вслед за старухой она влезла в темное нутро фургона. Там было всего одно помещение безо всяких перегородок; целую стену занимало нечто вроде высокой витрины из кожи и дерева со множеством отделений; в один из таких кармашков, устланный пушком от семян чертополоха, ведьма положила подснежник. У противоположной стены с прорезанным в ней окошком стояла кровать и большой комод.

Госпожа Семела нагнулась и выдвинула из-под кровати деревянную клетку. Туда-то она и посадила маленькую соню, вытащив зверька из кармана. Взяв из деревянного горшка горсть семян, перемешанных с ягодами и орехами, ведьма высыпала их в клетку и подвесила ее на цепь посреди фургона.

– Ну вот, все по-честному, – усмехнулась она. – И стол, и кров.

Ивэйна с любопытством наблюдала за происходящим, усевшись на старухиной кровати.

– Не ошибаюсь ли я, – вежливо спросила она, – в своем предположении, которое вытекает из ряда наблюдений? Например, вы ни разу не взглянули на меня или же скользили по мне взглядом, не сказали мне ни слова, а кроме того, превратили моего спутника в зверюшку, а меня не тронули. Из этого я делаю вывод, что вы не видите меня и не слышите.

Ведьма не отреагировала на ее слова. Она уселась на облучок и свесила ноги. Тропическая птица вспорхнула с места и села рядом с ней, вопросительно щебеча.

– Конечно, я собираюсь в точности сдержать свое слово, – сказала старуха будто бы в ответ птице. – Как только мы прибудем на ярмарочный луг, я превращу его обратно в человека. Так что в Застенье он попадет в прежнем своем виде. А после того, как я его расколдую, я и тебе верну настоящий облик, потому что, как видишь, другого слуги я не нашла, и придется снова пользоваться твоими услугами, неряха ты и бестолочь. Если бы этот парень целыми днями ошивался рядом, болтал, любопытствовал и совал нос в мои дела, я бы просто не выдержала. А в таком виде и прокормить его легче – брошу горсточку орехов, и все довольны. – Карга обхватила себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону. – Тебе придется встать довольно-таки рано, чтобы поставить прилавок и навес. И еще я считаю, что приобрела новенький цветок получше того, что ты некогда у меня украла.