Надежда Первухина - От ведьмы слышу! Страница 41

— А что произошло с тобой с того момента, как ты заглянул в офис и увидел происшедшее? Ты слабеешь?

— Я словно выгораю изнутри… — прошептал вампир. Кожа на его лице истончилась, как папиросная бумага, и обтянула череп с чудовищными клыками, которые уже невозможно было скрыть.

— Погоди развоплощаться… Ты же сам потребовал от меня помощи, и я обещаю помочь. Ответь мне: кто желал вашей гибели? Конкуренты? Враждебные вампиры из солнцевской группировки? Люберецкие упыри?

Вампир отрицательно покачал головой.

— Наша фирма никому не переходила дорогу. У нас не было врагов ни среди людей, ни среди вампиров. Да и подумай сама, ведьма: кому из московской или даже российской нежити подвластна такая Сила?

Действительно.

— Значит, импорт… — протянула я, и тут мой вампир завыл нечеловеческим голосом:

— ОТЕЦ!!!

Он взлетел, тяжело вздымая покоробленные жаром крылья. Я схватила помело и ринулась за ним, не задавая лишних вопросов. Я уже понимала, куда мы летим.

И что увидим в конце полета.

Нужно было не болтать на крыше, а сразу лететь в тот храм, в котором старший Кадушкин правил вечную тризну по своей возлюбленной! Как же я не поняла раньше, что непонятная Сила, расплавив на субатомные частицы персонал мебельной фирмы, на этом не остановится!

— Роман, будь предельно осторожен! — кричала я вампиру и пыталась создать вокруг нас защитное поле, но в полете это не получалось.

А вампир меня не слышал. Он летел на предельной скорости и выл. Ночь сорвала с него последние остатки человекоподобия, как лохмотья — с нищего, и я видела летящий рядом скелет с прозрачными, словно сосульки, костями…

…Это действительно был заброшенный храм. Он осел в землю настолько, что густая широколиственная кладбищенская крапива достигала барабана, на котором должен был быть купол. Но купола не было. На месте алтарной апсиды зиял черный провал…

Впрочем, к тому моменту, как мы подлетели к храму, провал освещался изнутри чудовищным всплеском багрового пламени.

— Отец! — ринулся было в огонь вампир, но я сверхъестественным усилием воли удержала его:

— Сгоришь, болван! Твоему отцу уже не помочь!

…Ох, как Роман Кадушкин был страшен в это мгновение! Я даже зажмурилась, хотя понимала, что это бесполезно и оскаленный нечеловеческий череп с ледяным сиянием вместо глаз будет иногда посещать меня в персональных кошмарах…

Я отвела глаза от вампира и посмотрела на раскаленный остов бывшего храма. Он постоял с минуту, а потом в зыбком, пышущем жаром воздухе обрушился со странным звуком, напоминающим падение пригоршни фишек для игры в «монополию»…

— Я пойду туда… — Вампир поднялся. — Я должен спасти отца.

— Твой отец уже уничтожен…

— Не верю. — Он сделал шаг по направлению к руинам и упал, согнувшись, словно от удара в солнечное сплетение.

— Ведьма, — прохрипел он, — помоги мне… В склеп…

Я поняла, о чем он. Последний представитель вампиров Кадушкиных пытался найти спасение в фамильном склепе, справедливо полагая, что адово пламя не одолеет тот памятный по спасению Маши гроб…

Мне бы только сориентироваться среди этих скорбных зарослей, чтобы найти склеп.

— Туда, — простонал-проскрежетал Роман.

Подняться он не мог, мне пришлось волочить его на плече, ощущая исходящий от его плоти могильный холод.

— Помоги мне, — шептал вампир. — Я должен сохраниться. Чтобы отомстить. В склепе… я буду защищен.

— Хорошо.

Дверь склепа не открывалась.

— Приложи мою руку к двери… — прошептал Роман. — Она реагирует только на меня.

В склепе было как… в склепе. Темно, холодно и премерзко. Гроб с призывно откинутой крышкой все так же возвышался каменной глыбой посреди этой юдоли скорби.

— Положи меня в гроб… — теряя последние силы, попросил вампир.

Мне почему-то не понравилась эта просьба. Точнее, мне чем-то не импонировал упомянутый гроб.

Но не могу же я не выполнить волю хозяина гроба.

Я уложила его, испытывая странное чувство жалости.

Взялась за крышку…

— Постой. Я буду лежать так много лет, пока… не восстановлюсь. И уже не увижу… Машу. Прости меня за нее. Сделай так, чтобы она обо мне не вспоминала… Не спрашивала. Умершим — место в темном храме…

— Так что же, ты не хочешь узнать, кто виновник гибели твоих близких? А как же твоя месть?

Ощеренная горькая улыбка:

— Именем Тьмы заклинаю тебя, о ведьма, узнать преступника и отомстить…

Крышка сама скользнула из моих пальцев и с грохотом упала на гроб. Я скрежетнула зубами.

Мило, нечего сказать!

Я ввязалась в историю, которая меня совершенно не касается. И выпутаться из нее не могу потому, что вампир заклял меня Тьмой. Не выполнить его просьбу все равно что не выполнить последнюю волю умершего.

Надеюсь только, что вопреки своим словам Роман Кадушкин быстро восстановится и выберется из склепа, и к тому времени ситуация сама как-нибудь прояснится…

Я пошла прочь от гроба — к выходу, но внезапное странное движение за спиной заставило меня оглянуться и замереть в оцепенелом ужасе.

Гроб из черного стал грязно-пурпурным, словно раскалившаяся печь. Воздух склепа нагрелся и завибрировал. Стены затряслись.

И я услышала предсмертный вой вампира, сгорающего в тисках собственного смертного ложа.

Вой достиг какой-то запредельной точки, недоступной простому человеческому уху, и оборвался. И тут гроб взорвало изнутри. Багровое пламя вознеслось к потолку склепа и разметало его, как ворох сухих листьев. На меня посыпались раскаленные камни…

Святая Вальпурга, что я стою, как дура! Мне надо бежать!

Вампиров рубят — ведьмы попадают под топор…

Буквально спустя мгновение после того как я вылетела из склепа, он воспламенился (это гранит-то и чугун!) и шипящей лужей растекся по кладбищенской земле. Языки пламени лизали деревья и траву («Будет пожар!» — ужаснулась я), не причиняя им вреда. Пламя крутилось среди кустов ежевики, но на той не шелохнулось ни листочка.

Значит, это не простое пламя.

Я как завороженная подошла к ежевичным зарослям и опустила руку прямо в огонь.

Ничего. Пламя равнодушно скользнуло по руке, оставив ощущение прохладного шелка.

Значит, ведьм эта Сила не трогает.

Уже хорошо.

Но искушать судьбу не стоит.

Я с трудом отыскала заброшенное в кусты помело. Взгромоздилась на него и в последний раз посмотрела на остывающую лужу, которая стала последним прибежищем вампира и поэта Романа.

…Зачем живу я,