Оксана Панкеева - О пользе проклятий Страница 41

– Не выдумывай, чтобы кого-то убить этим ножом, надо иметь силы побольше, чем у десятилетнего мальчика. Зато его станут бояться и дразнить больше не посмеют. И не учи мужчину воспитывать сына. Я лучше знаю, как нужно.

– Ты бы лучше занялся с ним чем-нибудь полезным!

– Например?

– Да хотя бы алхимией, что ли.

– Для этого он еще мал. Да и времени у меня нет. Я слишком редко его вижу. Вот и стараюсь прежде всего научить сына тому, чему, кроме меня, никто не научит, – быть мужчиной.

– По-мистралийски, – со злой иронией в голосе бросила Стелла.

– А как иначе? Он мистралиец, от этого никуда не денешься. Это даже его сверстники замечают. И вообще, Стелла… знаешь, чем дольше я на тебя смотрю, тем больше мне кажется, что у тебя ужасно пониженное давление. Просто невероятно низкое. Что же касается меня, то я сейчас вообще упаду в обморок, если, конечно, что-нибудь не сделать…

– А клизму тебе не поставить? Нет! Мануэль! Не здесь! Пусти немедленно! Не трогай пуговицы! Не смей меня целовать! Я кому говорю! Мануэль… Ох уж эти наглые мистралийские мужчины!

– Ох уж эти вредные голдианские женщины!

– Мануэль! Ну вот… Опять на столе!..

– Я же тебе говорил – пойдем в комнату! Сама не захотела…

– Ты ужасный человек! Как я могла выйти за тебя замуж?..

Элмар обнял Ольгу за плечо, как обычно делал, когда хотел ее куда-то повести, и сказал:

– Я хочу тебе что-то показать.

Его высочество был как-то напряженно серьезен, словно хотел сделать нечто крайне важное. Ольга охотно кивнула и последовала за принцем, хотя и подозревала, о чем пойдет разговор. С тех пор как девушка вернулась из больницы, все считали своим долгом объяснить ей, что так нельзя и что она не права. Все это Ольге уже так надоело, что она с трудом удерживалась, чтобы не нахамить сочувствующим, тем более что сама прекрасно знала, что так нельзя и в чем она не права. Оставались только его величество Шеллар III, с которым она пока не виделась, и Элмар. Вот как раз сейчас принц-бастард, видимо, и собрался… Ну что ж, послушаем и друга Элмара, раз уж выслушали всех остальных…

Принц привел Ольгу в какой-то сарай, где хранился всякий ненужный в хозяйстве хлам, и спросил, указывая на странную громоздкую конструкцию на двух огромных и двух маленьких колесах:

– Знаешь, что это?

– Похоже на ужасно огромное и уродливое инвалидное кресло, – сказала Ольга, присмотревшись внимательнее. – Твое?

– Да, – серьезно кивнул Элмар. – Жак смастерил. – Он огляделся по сторонам и подвинул Ольге какой-то сундук. – Садись.

Девушка послушно опустилась на сундук и достала сигареты, готовясь к долгой и поучительной беседе. Сам Элмар устроился в своем кресле, задумчиво помолчал и вдруг сказал:

– Дай-ка мне сигарету.

– Ты же не куришь, – удивилась Ольга, протягивая ему раскрытый портсигар.

Элмар взял сигарету и все так же серьезно сказал:

– Обычно – нет. – Он наклонился, чтобы прикурить, и чуть не подпалил себе волосы, но даже не заметил этого. – Знаешь, я долго думал, стоит ли вообще об этом говорить, тебе, наверное, и так все надоели… Но потом все-таки решился. Может, мне просто самому нужно кому-то об этом сказать, вот я и нашел повод… Не знаю.

– Конечно, – согласилась Ольга, наблюдая, как Элмар неловко держит сигарету и неумело затягивается.

– Это вечный вопрос, не имеющий решения, – заговорил наконец он. – В чем истинное мужество – жить или умереть. На него нельзя ответить однозначно, спорить же можно до бесконечности. Когда-то я сидел в этом кресле и считал, что не должен жить. Воин не может так жить – в бессилии и унижении. Мне казалось, что смерть будет единственным достойным выходом, и настойчиво искал ее. Кузену Шеллару казалось иначе. Мы с ним ссорились и ругались по этому поводу так, что вспомнить стыдно. Он приказал слугам следить за мной день и ночь, не оставляя одного ни на минуту, и я страшно возмущался по этому поводу.

Мало того что я не имел возможности ничего с собой сделать, этот постоянный надзор и здорового человека запросто доведет до безумия. Я требовал, чтобы кузен это прекратил. Он обещал, но не раньше, чем я поклянусь честью, что оставлю мысли о самоубийстве. Тебе, наверное, об этом рассказывали. И что было потом, ты тоже знаешь. Пришла Азиль, и все закончилось. Я был счастлив снова стать человеком, я был безмерно благодарен моей нимфе за то, что вернула мне здоровье и радость жизни… Но только некоторое время спустя, когда я уже мог спокойно обдумать происшедшее, я понял, что благодарить-то следует в первую очередь кузена Шеллара, без которого я бы просто не дожил до чудесного спасения. И тогда я осознал, что жизнь мало чем отличается от битвы. В какое бы безвыходное положение ты ни попадал, нельзя сдаваться, надо драться до конца. – Принц-бастард раздавил пальцами окурок и заключил:– Вот это я и хотел сказать.

– Все правильно, – вздохнула Ольга, поднялась с сундука и обняла его. – Элмар, милый, не расстраивайся. Я все поняла. Прости, пожалуйста.

– Да за что?

– За то, что я тебя заставила все это вспоминать.

– Ну брось ты, я это постоянно помню. – Элмар поднялся с кресла и снова опустил руку ей на плечо. – Пойдем? И не будем больше об этом, ладно?

– Конечно, – кивнула Ольга. – Не будем. А насчет не сдаваться и драться до конца я запомню. Может, пригодится.

– Не хотелось бы… – вздохнул Элмар. – Но всяко бывает. А стихи у тебя, Ольга, очень даже неплохие. Почему никому не показываешь?

– Откуда ты знаешь? – обомлела девушка, приходя в ужас при мысли, что друзья в ее отсутствие шарили в ее квартире. – Ты читал?

– А ты мне их показывала? Зачем же такие вопросы задаешь? Мне Шеллар цитировал по памяти.

– А он-то откуда их знает? Я ведь только раз читала ему вслух…

– Так чему ж ты удивляешься? Не знаешь, какая у него память? Он их тут же запомнил.

– И теперь он их будет читать всем, кому захочет?

– Ну что ты, Шеллар не трепло какое, он только мне рассказал, чтобы узнать мое мнение. А всем остальным, кому захочешь конечно, читай их сама. Почему бы тебе в самом деле не податься в барды?

– Я подумаю, – вздохнула Ольга. – Вот дождемся весны…

Глава 7

Есть девы в селеньях Ортана:

С коня паладина собьют,

Дракона на месте уложат

И тролля на части порвут.

Король вышел из зала заседаний последним, и по его виду Жак сразу понял, что дело плохо. Его величество выглядел как в тот памятный день, когда научился плакать. Похоже было, что сегодня он собрался вспомнить, как это делается, поскольку мог уже и подзабыть – за последние пять лет Жак видел слезы на глазах Шеллара только один раз – три года назад, когда мэтр честно сказал ему, что шансов выжить у Элмара практически нет.