Вероника Иванова - Узкие улочки жизни Страница 41

— Вне всякого сомнения, мастер Карл — достойнейший слуга нашего общего господина, и всё же... У многих ли он принял клятву?

В сознании любого человека после подобного вопроса начинается непроизвольный подсчёт баранов, как это называла псиконсульт Управления фрау Хедерсхоф. И действительно, удержаться трудно: едва речь заходит о количествах, у нас возникает непреодолимое желание считать. Хотя бы в уме.

Незнакомка не стала исключением из правил, но её мысли оказались слишком спутанными, к тому же, она вспоминала клички, а не настоящие имена сектантов. Впрочем, точное число мне всё равно не было необходимо.

— У многих?

Повторение вопроса заставило женщину насторожиться и сухо заявить:

— Я не имею права об этом говорить.

— Разумеется. Так же, как и я не имею права показать тебе список наших клиентов. Но ты легко сможешь представить, сколько их было и остаётся, если справишься в магистрате о годе открытия нашего предприятия.

Главное в успехе намеренного обмана — предоставлять собеседнику исключительно достоверные факты, но под нужным соусом. Не скажу, что салон «Свидание» всё время своего существования был проходным двором с огромной клиентурой, но если верить регистрационным записям, он был основан ещё в 19 веке, а за такой долгий срок его могли посетить никак не меньше полста тысяч человек. По самым скромным подсчётам.

— Что вы хотите этим сказать?

Вопрос был задан из вежливости и в попытке взять небольшой тайм-аут на обдумывание следующего хода, потому что было видно: женщина верно оценила предложенные масштабы.

— Всего две вещи. Первое. Не каждый может быть полководцем? И второе... Верность и преданность лучшего всего доказывается не словами, а делами. Или обращёнными душами.

С последним утверждением спорить не стал бы и более упёртый фанатик, а незнакомка, судя по всему, в вопросах веры больше полагалась на разум, а не на капризы сердца.

— Вы правы.

— Рад это слышать.

— Прошу простить за беспокойство.

— Никаких проблем.

— Но сотрудничество...

— Может быть начато в любой момент, как только все мы вместе решим...

— Решим? Что?

— Кто из нас укажет самую короткую дорогу к цели.

Да, она была вовсе не дурой, потому что на прощание подарила мне две дорогих, можно сказать, бесценных вещи. Долгий внимательный взгляд, в глубине которого зрели серьёзные вопросы, и кивок не равного и не стоящего много ниже. Кивок младшего компаньона.

Чудно начался день, ничего не скажешь! А утро подавало надежды на умиротворение и прочие удовольствия духа в ожидании... Бурного вечера. Правда, предполагаю, что собрание школьных благотворителей — вещь скучная и несовместимая с хорошим настроением, но переменить обстановку и круг общения иногда бывает очень и очень полезно для сохранения душевного равновесия.

Не успел я чиркнуть на страничке блокнота для непредвиденных заметок, всегда лежащего на столике в прихожей: «Мастер Карл. Князь. Расширение влияния?», покой дверного кольца снова был потревожен. Стук показался мне нерешительно-робким, особенно в сравнении с творчеством предыдущей визитерши, заставившей бронзу гудеть гулко и внушительно. Наверняка, клиент: так обычно стучат те, кто приходит в салон, чётко не осознавая, зачем это делают. Что ж, иду открывать.

Второй по счёту сегодняшний посетитель также не пожелал начинать разговор с порога, правда, и до центра прихожей не дошёл, словно хотел остаться в ажурных тенях входной зоны. Но их глубины оказалось недостаточно, чтобы спрятать от моего взгляда нового гостя салона.

Невысокий, довольно хрупкий, в мешковатом плаще поверх явно немодного костюма: я не слишком часто посещаю магазины одежды, но лацканы такого покроя видел, пожалуй, только на снимках из архивных газет. Ранние залысины, слегка измождённое лицо. Вряд ли он намного старше сорока лет, и всё же выглядит так, будто не следит за собой, вернее, соблюдает только общие правила гигиены, не утруждаясь большим. Проще говоря, вполне опрятный, но неприятный. Так, к примеру, выглядят воспитанники приютов или пациенты неврологических клиник, умытые, причёсанные и одетые сторонней волей, а не по собственному желанию и разумению.

Интересно, почему я вдруг подумал о лечебных заведениях? Не потому ли, что блеклые глаза незнакомца смотрят на меня с крайним подозрением и необъяснимой недоброжелательностью?

— Что вам угодно?

И, как и в первый раз, ни к чему не обязывающая фраза приветствия вызвала взрыв эмоций. Хорошо, что я не собираюсь стать сапёром: представляю, сколько бед мог бы натворить руками, если словами добиваюсь не меньшего эффекта.

Мужчина выпрямился, став чуточку выше ростом, и едва ли не выплюнул мне в лицо:

— «Угодно»... Вот всё, что вам нужно: угождать. Начиная с себя, приходите к Нему!

Ещё одно существо, именуемое с большой буквы? Или то же самое, о котором уже шла речь сегодня?

— Простите?

— Тебе нет прощения! — взвизгнул пришелец. — Нет, и никогда не будет!

Любопытно. И немного жутковато, но справлюсь. Только бы он меня слюной не забрызгал.

— Или вы поясняете, с какой целью сюда пришли, или мне придётся попросить вас покинуть...

— Нет, это я призван изгонять скверну, а не ты!

Настоящие безумцы опасны тем, что их движения мало подчиняются привычным правилам. Всем известно, что люди с отклонениями психики обычно отличаются большей физической силой, чем их условно здоровые духом собратья, но это далеко не все особенности. Гораздо хуже другое: психи и владеют своим телом несколько иначе. Гибкость связок и подвижность суставов находится за пределами нормы, а потому угадать, в какой точке окажется та или иная конечность сумасшедшего в следующий момент времени, прямо скажем, затруднительно.

Учитывая опыт, полученный ещё в давние полицейские времена, я предпочёл не заниматься отражением возможной атаки, а сделать очень большой шаг назад, когда незнакомец резким жестом выставил в мою сторону правую руку, кулак которой... Сжимал распятие.

— Именем Господним, изыди!

Матерь божья! Зарыдать или засмеяться? Крестом прогоняют нечисть, насколько я помню. Чертей и демонов. Если говорить совсем уж обобщённо, приспешников дьявола, и сегодня меня уже второй раз записывают в таковые.

— Изыди!

Простенькое распятие, даже не серебряное, такие продают в сувенирных лавках при кирхах, наверное, освящённое, но этим его ценность и исчерпывается. Обычная фабричная штамповка. Нет, чтобы пригрозить мне чем-то раритетно-антикварным, вырезанным из морёного дуба или цельнолитого с инкрустацией слоновой костью... Обидно, чёрт подери!