Ярослав Коваль - Война за корону Страница 41

— О, вы вовремя, — поприветствовала она его, разбирая узду. — Нет, не торопитесь в седло. Всё-таки мороз, ещё успеете намёрзнуться.

— Очень уж долго у вас тут холода продолжаются… Когда потеплеет-то?

— Снег в этих краях начинает таять в середине апреля, а к началу мая становится уже довольно тепло. Но пока придётся потерпеть.

— А у нас в марте уже всё тает, — проворчал Илья. Заметил приглашающий жест и вскарабкался на виверна.

Женщина усмехнулась, поднимаясь в стремена. Феро рванул в небо, как всегда, резко и неожиданно, если б петербуржец заблаговременно не пристегнулся, у него были бы все шансы полететь в снег. Упругий жгучий воздух ударил в лицо, заболели ноздри, вышибло слёзы из глаз. Он изо всех сил вцепился в луку седла и скукожился. Ему почудился странный звук, разбитый ветром на тысячи осколков, и в первый момент юноша решил, что ему просто кажется. А потом понял, что нет — госпожа Элейна действительно тихонько смеялась, направляя виверна в обрамлённое полутьмой рыжее сияние восхода.

Сквозь ледяной туман проступали очертания виверновых тел, крыл и голов — и снова пропадали. В этом пространстве, скрадываемом оттенками раннего утра и морозной мглой, казалось, невозможно было с уверенностью ориентироваться, однако леди Шаидар непринуждённо заняла место в группе, к которой и должна была примкнуть, и осадила своего Феро, примерившегося нестись и нестись вперёд, разрезая воздух и кромсая облака в клочья.

Туман постепенно оседал. Над головой забрезжило светлое, раскрашенное, словно по воле ребенка, со вкусом и с фантазией, восходное небо, и хотя краешек солнца вот-вот должен был показаться, оттенки не выцветали. В один миг вдруг стало видно далеко-далеко, лишь земля наполовину тонула в белёсой, как молоко, мгле, а пространство над туманом сияло пронзительной чистотой. И в этой чистоте, едва ли в километре от них, вяло перемещались в воздухе чужие виверновые линии.

Госпожа Шаидар тронула поводья, и Феро скользнул на крыло, ушёл под брюхо соседского виверна, замер рядом с крупным, темно-бурым, почти чёрным виверном господина Даро. Санджиф, сидевший за спиной отца, многозначительно кивнул Илье.

— Как это понимать? — спросила женщина. — Предполагается, что мы будем играть в традиции?

— Видимо, — лорд Даро говорил медленно и как бы лениво. — Сами посудите, он пытается апеллировать к традициям двухсотлетней давности, в этой ситуации для него играть в традиции — значит подкреплять свою позицию.

Госпожа Элейна неаристократично фыркнула.

— Интересно, дождёмся ли мы формального вызова на поединок двух предводителей, и кто в таком случае будет играть роль предводителя с нашей стороны? Вы, Даро?

— С такой же долей вероятности, как и господин Лонагран или господин Аовер.

— Господин Лонагран уже не в том возрасте.

— Господин Лонагран — искусный воин, но ещё и фору даст нашего новоявленному императору, — вклинился в разговор третий, кто-то, кого Илья не узнал.

— Может, и даст, но стоит ли вообще это затевать?

— Уверен, что до чрезмерного не дойдёт. У лорда Ингена есть вкус, — процедил господин Даро. — Жаль лишь, что ему иногда отказывает чувство меры.

И, слегка шевельнув поводья, направил своего виверна вперёд, навстречу противнику. За ним, словно по сигналу, услышанному всеми, хоть и не прозвучавшему, двинулись все остальные. Леди Шаидар легко увела Феро на прежнее место. Высунувшись из-за её спины, Илья жадно разглядывал приближающиеся крылатые фигуры и людей, застывших на чешуйчатых спинах.

Здесь были те, кого он мельком встречал в Храме Истока, кого видел издалека, на празднике, или не видел вообще. Почувствовав его интерес, госпожа Элейна шёпотом стала называть ему имена некоторых из них и, называя, не раз и не два любезно улыбалась называемому, кивала ему головой или приветствовала взмахом стека. Те реагировали по большей части столь же спокойно, словно встретились не на предстоящем поле боя, а на светском рауте.

— А чему вы удивляетесь? — негромко рассмеялась женщина, угадав не только его интерес, но и недоумение. — Мир знати — это одна большая деревня, где все всех знают и вынуждены поддерживать отношения даже с теми, кого недолюбливают.

— Но вы же, возможно, сейчас приметесь друг друга убивать…

— Война — не повод быть невежливым, — она сверкнула лукавым глазом, и Илья захихикал.

Правда, веселье испарилось, стоило ему натолкнуться взглядом на лорда Ингена. Тот, верхом на великолепном ярко-рыжем виверне (столь ярком, что он казался крашеным), держался с такой внешней уверенностью, что юноше стало неловко за него, он отвернулся, как отворачиваются люди, привыкшие в своих поступках соотноситься с бытующими в обществе правилами приличия и этикой, от неприкрытой и откровенной наглости.

Господин Кернах провёл взглядом по линии виверн и — петербуржец почувствовал это инстинктивно — заметил его. Помедлив, посмотрел на госпожу Элейну.

Она открыто и вызывающе усмехнулась ему в лицо и даже позволила Феро выдвинуться вперёд из строя. И столь же непринуждённо она поприветствовала его, со спокойствием и естественностью, граничащей с бесстыдством. Правда, ей-то как раз, по мнению Ильи, стыдиться было совершенно нечего, поэтому в его глазах поведение женщины было чем-то вроде пощёчины этому человеку, столкнувшему страну в бездну гражданской войны и возомнившему о себе невесть что.

— Мне кажется, куда более естественным для вас шагом было бы занять место в этом строю, госпожа Элейна, — произнёс лорд Инген, обведя рукой своих сторонников. — Вы ведь всегда были последовательной роялисткой.

— О, да, не могу с вами не согласиться, Кернах, — с улыбкой произнесла женщина. — Но вы же помните из истории нашего круга: именно ваш отец тогда, двести лет назад, в поединке изуродовал мне лицо. Ну сами посудите — если я не могу за это сквитаться с ним самим, остаётесь только вы.

Он тоже усмехнулся, но чувствовалось, что какой-то частички уверенности в себе леди Шаидар его лишила.

— Поверьте, об этом поступке моего отца мне приходится искренне сожалеть.

— Я очень надеюсь. — Она красиво запрокинула голову, разглядывая строй противника. — Приветствую, Грейдаул. У вас премиленькая виверна. Орнех Сармер — рада видеть, что вы уже настолько пришли в себя, чтобы повоевать.

Те, к кому она обращалась, ответили ей любезными, хоть и безразличными кивками.

— Я обращаюсь к вам, — дождавшись паузы, произнёс лорд Инген, — и призываю вас сложить оружие, подчиниться законной власти императора и не тратить ни сил, ни крови своих людей в бесполезном бою.