Ольга Климова - Сильная кровь Страница 41

Так что, когда его вырвало прямо в вечернюю похлебку, и он завалился на бок, брызгая зеленой жижей, она даже не поверила, что такое может произойти. Что удача все-таки повернулась к ней лицом. И все ее мольбы не напрасны.

С глупой улыбкой на лице она смотрела, как отшатнулись поначалу его товарищи, а затем принялись что-то наперебой говорить, как Скур с трудом поднялся, отплевываясь и ощупью рыская в поисках фляги с вином. И только тогда пришла в себя, когда их глаза встретились. Улыбка сошла с ее лица, и она молча протянула ему флягу.

А потом стало понятно, что никаких недель у него не будет. Буквально за несколько дней пышущий здоровьем и жизнью детина превратился в дряхлого старика, с трудом передвигающего ноги, чтобы отойти помочиться.

Они купили лошадь и телегу у крестьян и теперь Скур все время проводил в телеге, изрыгая время от времени под себя зловонную непереваренную кашу. Тáйга не понимала, какова конечная цель их путешествия, куда так стремился Скур, все время подгоняя своих товарищей, но ей все чаще казалось, что попадет он туда совсем в другом виде.

С Щербатым их, видимо, связывала давняя дружба, потому что тот не оставил своего товарища гнить заживо, а оставался рядом, морщась, но помогая. Огги же искренне сочувствовал, но близко к телеге старался не приближаться, предоставляя Тайге вытирать своего умирающего хозяина.

Однажды вечером, когда после дневного пути все отдыхали, Скур отозвал Тайгу в сторону. Тяжело дыша и кряхтя словно старый дед, он оперся на ее плечи и повел подальше от остальных.

— Слышь, малец, — Скур опустился, или, вернее, упал на землю, — мне подыхать скоро. Совсем скоро.

Тáйга молчала, глядя на некогда сильное тело, сейчас больше напоминающее огромную кучу из одежды, набитую соломой.

— Я когда подохну, ты им не говори, что богат. Что за тебя деньги дадут. — Он закашлялся. — Хрен собачий, все равно ведь скажешь, чтобы не подохнуть. А никто тебе не поверит. Камней то нет. — он засмеялся глухим клекотом. — А тебя, ошметок, продадут шлюхам. Будешь задницей отрабатывать. Что скажешь, а?

Тáйга спокойно уселась рядом.

Была ли в ней жалость к тому, кто пинал ее все это время? Ко всему привыкаешь. К Скуру она тоже привыкла. Привыкла к тычкам и побоям, привыкла к сквернословию и скудной еде. Привыкла быть безвольной связанной куклой, ходящей под себя, потому что ее хозяин где-то валяется мертвецки пьяный и такой же мокрый. Они решали за нее, куда идти и что делать. К этому она тоже привыкла. А что будет там, куда они придут? Что сделают с ней, когда его не станет? Ей нечем подтвердить слова о богатой матери. Камней больше нет. Но ей почему то было все равно.

— Рад небось, что я подыхаю? — Скур трясущейся рукой потянулся к ее горлу.

— Должен быть рад. — Она позволила схватить себя за горло и сжать, насколько у того хватило сил. И вспомнила, сколько раз представляла его смерть. И с каким трепетом и удовольствием смотрела на нее. А сейчас… Сейчас она точно знала, что его конец — вопрос времени, очень скорого времени. И ей было все равно.

— А ведь я тебя придушить могу. Прямо сейчас.

— Так надо было раньше душить, — она чуть двинулась в сторону. — Не больно то хорошо у тебя сейчас получается.

— И то правда, — он убрал руку, — штаны сам натянуть не могу. Знаешь, куда идем?

Она покачала головой. Да какая ей разница? Ей, глупому мальчишке?

— Собачье Ухо. Замок. — он подавил приступ рвоты. — Уже недалеко осталось. Прибудем с почестями, да в карете!

Он замолчал, сжимая плечо юноши. И, хотя смерть уже поставила на нем свою отметину, Тáйга почувствовала боль от его прикосновения.

— Тот старый пень, что сидит в Собачьем Ухе, папаша мой. Он мне точно не обрадуется. И гордиться ему нечем. Какое дерево, такие и плоды приносит. Так вот, у него гнилье выросло. — Он засмеялся. — У тебя, может, что путнее еще выйдет. Если доживешь. Я тебе, можно сказать, услугу делаю. Выкрутишься — по жизни все легче будет. Благодарен, а? — Скур дыхнул на нее зловонием.

Тáйга, сохраняя молчание, встала и пошла от него прочь. Прочь от смеющегося, воняющего мочой и блевотиной трупа.

Скур умер на следующий день. Огги с Щербатым поделили весь его нехитрый скарб, оставив только оружие. Камней с ним и правда не было. Успел ли он пропить их или спустить на женщин, а может, просто выкинул в дороге, какая теперь разница? Завернутый в плащ, похожий на огромную дохлую воняющую рыбину, Скур вернулся в замок своего отца спустя четыре дня после смерти.

Лорд Хаст отчитывал кузнеца, когда они въехали во двор. Старый, с редкими волосами, острым носом и кривыми желтыми зубами, лорд брезгливо сморщился при виде трупа своего сына.

— Не могли закопать где-нибудь? Зачем тащить в мой замок эту падаль? — он отвернулся от носилок и осмотрел Огги с Щербатым. — Я же говорил, нечего вам делать одним. Ступайте к переправе, Отуй вас примет обратно.

— Мы и собирались… — Огги почтительно склонился. — Он…

— Избавь меня от подробностей. Он же воняет! — лорд заткнул рукавом нос. — А это что за щенок?

— Скур его за собой таскал, говорил, выкуп получит хороший…

— Не удивлюсь, если весь выкуп он уже нашел, пользуясь его задницей. — лорд отвернулся от съежившейся Тайги. — Вы оба на кухню. Покормят там, а потом к Отую. Нечего тут прохлаждаться.

— А его куда?

— Да мне все равно. Пусть проваливает на все четыре или остается, работа найдется. — лорд повернулся и зашагал прочь от кузнеца, от мертвого сына и от вновь прибывших живых.

Тáйга посмотрела на все еще открытые ворота Собачьего Уха, вспомнила повешенных, ворон над ними, слезшее с костей посиневшее мясо.

Когда-нибудь она дойдет туда, где останется. Где будет ее дом. Там не будет войны, не будет воняющих мертвецов. Там будет еда и постель. И ее не будут пинать. Когда-нибудь… но не сегодня, не сейчас.

Она побежала за уходящим лордом.

— Пшел прочь, — Хаст отмахнулся от нее. — Иди Локту спроси на кухне. Пусть устроит тебя дерьмо из кур вытряхивать.

Локта оказалась почти на сносях. Огромный живот колыхался при каждом вздохе. Она недовольно осмотрела Тайгу. Зачитала ей обязанности.

— Смазливый ты больно. — Локта поморщилась. — Смотри, будешь свой корешок распускать, скажу хозяину, он тебе его мигом укоротит.

— Не переживай, проблем не будет, — Тáйга оглядывала грязную кухню с двумя бегающими по ней девушками.

— Все вы считаете, что от вас проблем нет. — Локта похлопала огромный живот. — Я тебя предупредила. Без тебя желающих хватает.