Галина Львовна Романова - Легенда о Велесе Страница 41

Чтобы не закричать, Жива зажала себе рот руками, но в глазах ее стоял ужас. Велес покачнулся, едва не падая на нее, и привалился боком к стене.

— Я… — прошептал он еле слышно, — сейчас уйду… Отдохну и уйду… Только ты… задержи его.

Ноги его подкосились, и он рухнул на колени.

Жива бросилась к нему, пытаясь поднять. Велес, теряющий сознание от боли, только мотал головой и натужно хрипел, задыхаясь — копье пробило грудь чуть не насквозь. Все же ему удалось встать, но было видно, что на большее он не способен.

— Туда! — приказала Жива, указывая на коридор. — Не стой, если хочешь жить!

— Глаза ему… отведи, — еле слышно выдохнул Велес и сделал шаг.

Сцепив пальцы, Жива бросила на него последний взгляд и побежала на двор.

Сделав всего три шага, она нос к носу столкнулась с Перуном, торопящимся ей навстречу с обнаженным мечом. От неожиданности Жива вскрикнула — ей показалось, что брат уже все знает и пришел за нею.

— Где он? — Перун сам был удивлен сестре.

— Кто? — отшатнувшись, Жива не отрывала глаз от лица Перуна — так чары быстрее подействуют.

— Не бойся меня, Жива. — Сварожич отвел меч в сторону. — Я искал Велеса…

— Я сама хотела спросить тебя о нем, — вдруг выпалила Жива.

— А тебе-то он зачем?

— Понимаешь, — Жива отступила еще на шаг, — мне сказали, что он приехал. Я и поспешила — вдруг мне удастся его увидеть? Все-таки когда-то он считался моим…

Она недоговорила и опустила глаза, потому что Перун расхохотался.

— Твоим женихом? — добавил он, — Ты что думала, он к тебе рвался?.. Нет, сестра, ты никогда не повзрослеешь!.. Велес — к тебе? Да ему о спасении своей шкуры надо думать, а не о развлечениях!

— Что ты хочешь с ним сделать?

— Убью, а шкуру повешу вместо вымпела на башню! — Перун огляделся, и вдруг взгляд его упал на камни под ногами. — А вот и следы!

Жива невольно опустила глаза. Здесь, очевидно, беглец упал, торопясь добраться до ее покоев — на камнях виднелись кровавые следы! Еще одно пятно крови оказалось в щели бойницы.

Сломя голову Перун бросился к бойнице и высунулся из нее чуть ли не по пояс, высматривая врага. Жива последовала за ним, от души молясь, чтобы он увидел то, что хотел.

— Ага, что я говорил! — воскликнул Перун, — Вон, внизу!

Жива выглянула. У подножия замка густо разрослись кустарники и молодые деревца, кое-где образовывая почти сплошной ковер. С утра все они были засыпаны снегом, но сейчас, ближе к полудню, снег растаял, и заросли снова превратились в темную бесформенную массу. На голых ветвях болтался, зацепившись, плащ Велеса — шкура пещерного медведя. Возможно, ее наугад швырнул туда беглец в надежде сбить погоню со следа. Сверху были отлично видны кровавые следы на ней.

— Удрал, — сквозь зубы процедил Перун. Лицо его потемнело от ярости. — Но ничего — далеко не уйдет!

Он нацелил меч на шкуру. Сноп искр вырвался из острия и ударил в нее. Сила была такова, что вспыхнула не только шкура, но кусты вокруг, занявшись веселым золотистым пламенем.

Тишину внезапно прорезал короткий стон боли, быстро заглушенный треском огня.

— Все, конец! — Перун торжествовал.

Жива выпрямилась, сжимая кулаки. В глазах ее стояли слезы. Увидев их, победитель неожиданно утратил веселость.

— Ты плачешь? — ахнул он, бросившись к сестре. — Что с тобой?

— Как ты мог! — закричала Жива. — Как ты мог так с ним поступить? За что?

— Ты ничего не знаешь, Жива. — Несколько опешивший от ее напора, Перун отступил. — Ты ничего не знаешь, что он сделал с моей семьей — по закону, я должен теперь покарать Диву… Мне придется это сделать из-за него! Он убил меня! Он разрушил покой всех живущих в этом доме, а ты его жалеешь! Ты о нас подумала?

— Никогда, — прошипела Жива, наступая на брата, — слышишь — никогда не смей больше являться ко мне!

Повернувшись, она решительно направилась к себе. Перун только пожал плечами.

В коридоре Велеса не было, но следы его вели к покоям. Обходя кровавые отпечатки, Жива ворвалась к себе, заперла дверь на крючок и только тут огляделась. С первого взгляда ей стало ясно, что за стон слышали они на стене.

Просторная уютная комната Живы была обставлена сообразно ее привычкам, оставшимся от дома ее воспитателей в Аркариме. Она была поделена на две половины. В глубине, за пышным занавесом, располагалась изложня, а впереди — горница, где Жива проводила большую часть дня. От ее покоев, тех самых, где ее много лет назад успокаивал Велес в день свадьбы Даждя, нынешние отличались размерами и местоположением в Девичьей башне — были не в пример больше и занимали верхний этаж вровень с крепостными стенами.

Сейчас уютная комната была в беспорядке — несколько лавок были опрокинуты, вещи разбросаны по полу, а через комнату в сторону изложни вели кровавые следы.

Велес сидел на полу, боком неловко опираясь о ложе. При первом же взгляде на него Жива застыла на месте, не в силах даже заплакать. Пол и вещи вокруг были заляпаны кровью, сам Велес тоже был в крови. Рука его лежала на Перуновом копье с обломанным древком — он сам вырвал его из раны и даже попытался остановить кровь, но боль помешала ему. Беглец не открывал глаз, он не шевельнулся, когда захлопнулась дверь, и только по булькающему дыханию можно было догадаться, что он еще жив.

Подбежав, Жива опустилась перед ним на колени, не решаясь прикоснуться к изгнаннику. Все-таки он почувствовал ее присутствие — вздохнул поглубже, попытался пошевелиться, и Жива еле разобрала его шепот:

— Я… я скоро… прости…

Глаза его остановились, и дыхание замерло на посеревших губах.

Жива заглянула в искаженную болью морду полузверя, в тот же миг слезы градом хлынули у нее по щекам, и она припала к груди раненого.

— Ненавижу тебя!.. Ненавижу! — всхлипывала она сквозь рыдания. — Что ты со мной сделал!

Велес пришел в себя от мягкого прикосновения женских рук к его истерзанному болью телу. Некоторое время он провел в полузабытьи между жизнью и смертью, не понимая, где он и что с ним. Мир вокруг был наполнен болью — даже дыхание, даже биение сердца, даже простая мысль: «Я жив» — все отзывалось мукой. Эта боль долгое время держала его без сознания, но наконец чуть ослабила тиски, и он вернулся в реальный мир.

Не замечая, что причиняют ему боль, или не ведая, что он еще может что-то чувствовать, руки касались раны, промывая ее. Это, очевидно, была не просто вода — рану щипало, а ноздри щекотал терпкий запах трав.

Велес застонал от боли и бессилья — любое движение было для него сейчас слишком болезненно.

— Потерпи, — глухо донесся женский голос. — Сейчас будет легче!