Максим Волосатый - Воины клевера Страница 41

Глава 12

— Мастер, к вам Се Ляо Юй, — доложился Муритай, входя в кабинет. За его необъятной спиной невысокий китаец был совершенно незаметен. — Клаус с Антонио внизу, поднимаются.

Сидящий в кресле, повернутом к окну, Мастер Ацекато не отреагировал никак.

— Привет, — Се Ляо Юй обогнул огромного торка и подошел к столу. — Ты живой там? Чего молчишь?

Зеленоватое солнце Пестика заливало вечерним светом всю комнату. На его фоне большая спинка кресла, в котором сидел Точилинов, рисовалась как одно темное пятно.

— В Улитарт переберусь, — тоскливо пожаловался откуда-то из этого пятна Ацекато. — Там хорошо, там карнавал непрерывный. Всех проблем — только что узор новый выдумать и какую-нибудь штуку позаковыристей наколдовать, чтобы все ахнули. Ну чем не счастье?

— Ага, — понял что-то для себя китаец. — И то хлеб.

Он уселся прямо на рабочий стол, достал сигареты, неспешно закурил и стал молча наблюдать, как прозрачный дым путешествует по комнате. Из кресла Мастера Ацекато тоже не доносилось ни звука. Муритай немного понаблюдал за двумя молчащими магами и тихонько пристроился на диванчике в углу, разом заполнив его. Прошло некоторое время, дверь кабинета открылась.

— Здрав будь боярин, я правильно все говорю? — В двери появилась еще одна массивная фигура, размерами мало уступающая Муритаю.

Клаус ван Брюккен, бессменный администратор всех безумных и не очень проектов Мастера Ацекато. Огромный, как медведь, голландец, умеющий ходить абсолютно бесшумно. Его простоватое круглое лицо никак не соответствовало педантичному и хваткому характеру менеджера, неизменно доводящего до логического завершения все начинания, которыми искрился Точилинов. Это стало уже традицией. Семен бросал какую-нибудь идею — и шел дальше. А ван Брюккен аккуратно ее поднимал, сортировал, классифицировал, раскладывал по полочкам, искал исполнителей, да и вообще производил все те действия, без которых ни одна идея жить не будет. Неуклюжий с виду, добродушный, с гулким глубоким голосом, копной темно-русых волос и крупным носом, абсолютно органично смотрящемся на загорелом лице, он в самом деле выглядел как огромный плюшевый мишка. Вот только, общаясь с ним, никогда не надо было забывать, что медведь — это один из самых умных и опасных зверей на свете.

Не дождавшись ответа на свое приветствие, ван Брюккен остановился в дверях и посмотрел на задумчиво пускающего колечки дыма Се Ляо Юя.

— Что это с ним?

— Вы позволите? — Из-за спины голландца с некоторым трудом (ван Брюккен оставил не очень много места между собой и косяком) выбрался Сибейра. На фоне ван Брюккена он выглядел как вороненый стилет на фоне подушки, но вопрос задал тот же:

— Что случилось?

— Их Магичество депрессовать изволят, — сидя отвесил легкий поклон Ляо Юй.

— Здра-а-астье на фиг, чего это вдруг? Клаус, подвинься, — в комнату прибыли еще два участника предстоящего совещания. Отреагировал на поклон китайца Борис Уваров, шедший первым.

— И правда, Мастер, не время сейчас, отчество в опасности, — это из-за спины так и не подумавшего подвинуться ван Брюккена вылез Александр Агатьев. Директор. Главный управляющий светской части Братства Магов Земли — Директории. Бывший капитан спецназа, командир взвода, обеспечивавшего безопасность группы магов, он вместе с ними оказался выкинутым в Пестик, да так и прижился в нем, найдя себе занятие по душе. И только уговоры Семена Точилинова, которому позарез требовался грамотный командир и администратор, который мог бы возглавить создающееся государство человеческих магов Директорию, заставили его изменить выбранному образу жизни. В итоге Саша Агатьев взвалил на свои плечи управление пестрым конгломератом полунезависимых вотчин земных магов, и, надо отдать ему должное, до сих пор очень неплохо справлялся с этой работой. Причем, что характерно, выглядеть как капитан спецназа он при этом не перестал. Крепкий, плечистый, с неизменным ежиком темных волос. Нижняя челюсть у него немного выступала вперед, отчего создавалось впечатление, что Агатьев вечно чем-то недоволен. Что, в принципе, при его должности только помогало. И только веселый прищур карих глаз выдавал добродушного весельчака, которым на самом-то деле Саша и являлся. В свободное от работы время. Но его еще нужно было разглядеть. Впрочем, в кругу своих он и не пытался производить ненужное впечатление.

— Мастер, если у вас депрессия не затяжная, то, может, начнем, а? А то у меня слишком до хрена разных встреч. Сейчас только еле-еле от налоговиков вырвался. Они меня все склоняют разные там поправки вносить. — Он весело оглядел собравшихся магов: — Слушайте, а страшное дело, эти налоги. Никогда бы нее подумал, что такая заковыристая штука. Как хорошо в армии-то жилось без них.

— В армии много кому хорошо жилось, — Мастер Ацекато, наконец, соизволил повернуться к столу и теперь сидел оперев голову на руки. — Там думать не надо. В смысле, вне рамок отданных приказов. Собрались? Давайте рассаживайтесь. Буду вам настроение портить.

— Знал бы, — понимающе протянул Сибейра, — я б этого вашего Гермеса там в горах и оставил. Не иначе оттуда ветер дует.

— Не оставил бы, — покачал головой Точилинов. — Как маг он с любым из нас на равных порубится. Даром что у нас практики немерено.

— По идее, — глубокомысленно поднял палец Борис, — тебе полагается быть благостным и ностальгирующим. Я когда уходил, вы с Гермесом вовсю воспоминаниям предавались. Вы не полаялись на почве этих самых воспоминаний случаем?

— И да и нет, — вздохнул Мастер Ацекато и еще раз обвел взглядом рассевшихся вокруг стола магов. — Я что-то путаю или Шамана нет?

— Должен быть, — подал голос ван Брюккен. — Он со всеми не поехал, сказал, что напрямую к тебе сюда придет.

— Ко мне напрямую не получится прийти, я все установки тут поменял, — устало нахмурился Точилинов. — И я его об этом предупреждал.

— Я ему тоже так сказал, — улыбнулся голландец, — но он заявил: только не для него.

В коридоре раздался жуткий грохот, как будто там рассыпалась огромная стопка жестяных тазов.

— И для него тоже, — Точилинов злорадно ухмыльнулся, несмотря на всю свою меланхолию.

В проеме двери возникла высокая, нескладная фигура, почему-то мокрая до нитки.

— Это что, шутка такая? — возопила фигура, пытаясь отряхнуться по-собачьи. — Я чуть не угробился.

— Нет, это жизня такая, — ядовито ответил Точилинов. — И очень жаль, что не угробился. Я еще выясню, почему. Сколько раз тебе говорить, что моя личная жизнь неприкосновенна и ко мне нельзя вламываться, когда твоя левая немытая пятка пожелает?