Василий Доконт - Ура, Хрустальная Корона! Страница 41

- Ты рискуешь, Джаллон, Ты - один, и легко можешь умереть. Мне достаточно слово сказать своим ребятам…

- Скажи, Барон, и ты увидишь, насколько они твои. Тебе же приказали не трогать меня, а ты нарываешься. Тебе поручено выяснить мои связи и силу моего влияния в городе. И больше ничего. И если я об этом буду говорить с тобой - значит, я слаб, как и ты, и так же буду не нужен ни до, ни после победы. Тебе пора, Барон, время для доклада пропустишь.

- Эй, ребята!

- Зря кричишь - там нет никого. Они ушли, как только ты их выставил: тобой пожертвовали, чтобы проверить меня. Отпущу или поймаю, чтобы допросить. Но я знаю больше тебя - мне нечего спрашивать. Ты мне не нужен.

- А Бахарден и Кумыр?

- Ты и сам толком не знаешь, что там происходит. А я буду скоро знать точно. Я уже почти все знаю, не хватает уверенности, что это именно так. Сегодня к вечеру, самое позднее - завтра, я буду знать уже всё. Абсолютно всё. Во всяком случае, по Раттанару.

К вечеру метель разыгралась в полную силу. Ветер, казалось, дул сразу со всех сторон, не давая ни отвернуться, ни дышать, забивая лёгкие холодным воздухом, а рты - мокрым тяжёлым снегом. Глаза слезились и, залепленные снегом, не различали в непрерывном танце снежинок наезженной санной дороги.

Лошади упирались, и, отворачивая от ветра морды, не хотели двигаться дальше. Близость обрывистого берега реки Искристой заставляла тревожиться и людей - в такую погоду было легко промахнуться мимо моста, а все дороги мимо него, по словам Паджеро, вели прочь из этого мира радости.

Длинная гусеница из облепленных снегом всадников, санных возков и саней с припасами, изгибаясь, замерла на дороге.

- Что там случилось? - спросил закутанный в медвежью шубу Фирсофф у влезавшего внутрь возка Паджеро.

- Ничего не видно, Ваше Величество, - ответил тот, выбирая снег из бороды и вытирая рукавицей лицо и глаза, - Я послал троих осмотреть путь впереди - вот-вот должен быть мост, не свалиться бы в пропасть.

- Они не заблудятся?

- Они пошли пешком и на привязи, Ваше Величество. Найдем мост, протянем канат и по нему, потихонечку, переберёмся.

- Прикажите дать людям вина, если замёрзли.

- После переправы - обязательно, Ваше Величество.

В дверцу возка снаружи постучал возница и проорал, перекрывая вой ветра:

- Капитана Паджеро в голову колонны!

- Пойду я, Ваше Величество…

Король задумчиво кивнул.

Дверца возка открылась, пропуская Паджеро, и снова закрылась, отхватив у метели две горсти снега.

Король струсил снег с шубы и снова замер, раздосадованный и на метель, и на задержку, и на свою старость, и на Барума Сарандарского, из-за которого пробирались через метель, чтобы не опоздать на Совет Королей, не имея времени где-нибудь переждать непогоду.

"Попробовать заснуть, что ли?", - и король, откинувшись назад, закрыл глаза.

Держась за канат, Паджеро прошёл всего около ста шагов, когда наткнулся на своих разведчиков.

- Что случилось, Ахваз?

- Мост! - перед Ахвазом выглядывал из сугроба краешек каменного парапета. Ветер над пропастью временами разрывал сплошную снежную завесу, и тогда становился виден и кусочек самого моста.

Паджеро открыл рот, чтобы отдать команду двигаться дальше, но не успел.

Впереди раздался треск, заглушивший на время вой ветра, затем - болезненный стон, словно застонала сама земля… За пеленой снега мелькнуло что-то большое и тёмное, и снизу, из пропасти, вместе с содроганием почвы и плеском воды, долетел звук падения большой массы.

Испуганные снежинки прекратили свой танец, открывая противоположный край пропасти, сглаженный свежим оползнем.

Моста больше не было.

- Был мост, - вместо команды ответил Ахвазу Паджеро, лишь бы что-то сказать, а не выглядеть идиотом, стоя перед солдатами с открытым ртом.

Трактир "У моста", занесенный снегом и лениво дремавший под стоны ветра в печных трубах, находился от моста в добром часе езды на окраине небольшой деревеньки со странным названием - Каштановый Лес. Ни каштанов, ни леса возле самой деревеньки не было - вокруг лежали поля с редкими полосками ветрозащиты из чахлых осин и берёзок.

Лес был дальше, в сторону гор, но тоже не каштановый, а чисто сосновый. Если у жителей деревеньки спрашивали: почему - Каштановый Лес? - они спокойно отвечали: название, как название, не хуже других, его даже понять можно - в смысле, что означает. А взять названия городов, Раттанар, например, или Скирона - попробуй догадаться, что это такое. И ничего, люди живут, не мучаются.

Когда случались такие метельные дни, как этот, жители Каштанового Леса охотно набивались в оба зала трактира. Там они слушали треск поленьев в каминах, степенно потягивали пиво и вели неторопливую беседу обо всем, основательную и вескую: так говорят земледельцы всех народов во всех мирах, особенно, когда нет чужих, а крепкое пиво и тепло от камина вызывают ощущение домашнего уюта и родственные чувства к собеседникам.

Темой сегодняшней беседы служил недавний проезд через деревеньку большого отряда солдат и причина, по которой он не остановился у трактира, несмотря на непогоду: поступок, странный для солдат любой армии, а потому вызывающий недоумение.

- Там были не только солдаты, я видел сани.

- Конечно, сани - надо же на чём-то припасы возить. Ха-ха-ха…

- Нет, там точно были санные возки…

- Верно, я видел. Как раз в окно смотрел…

- Да что тут разглядишь в такую метель, да и темнеет уже…

- И что, что возки - станут тебе офицера в непогоду верхом ехать…

Толстый трактирщик Дахран внимательно следил за беседой и, если над каким-нибудь столом молчание затягивалось, спешил туда с кружками пива чтобы, с одной стороны, помочь застрявшим словам покинуть непривычные к долгим беседам глотки, а с другой - не пропустить пару медяков мимо своей кассы.

Многие посетители уже допивали из второй, а кое-кто готовился удариться в пьяный разгул и заказать по третьей, когда с улицы раздался шум, какой производят собравшиеся вместе в большом количестве люди и лошади. В тишине, мгновенно охватившей трактир, каждое ухо внимательно вслушивалось в пробивающиеся сквозь метельный вой людские голоса и ржание лошадей. Сидящие у окон досадовали, что уже ничего не видать: метель, да и темно, но к окнам не жались, чтобы вглядеться, а, сохраняя достоинство, продолжали цедить пиво.

От сильного пинка распахнулась дверь трактира, и в зал вошёл, стряхивая снег с груди и плечей, капитан Паджеро с криком:

- Эй, хозяин! Принимай гостей! Что-то у тебя не очень просторно для важных особ. Горячего вина и помещение для короля и его свиты! Да, и вывеску не забудь сменить: моста-то больше нет! Ха - ха!