Веда Талагаева - Слово Страница 41

Юн показал ему язык и отвернулся, но хорошего расположения духа не потерял. Он так соскучился по родным, что даже наказание за побег из школы, не страшило его. Путники ехали по лугам и полям перешучиваясь и пересмеиваясь. Не сразу поняли они, что и в благодатном Зеленодоле что-то не так. Они не замечали, что одни деревни, попавшиеся им по дороге, выглядят опустевшими, а в других жители бросают на чужаков обеспокоенные взгляды. Они не видели, что тревогой дышат некогда мирные холмы, и печалью веет от полей и лесов. Лишь когда въехали Гвендаль с мальчиками в Зеленолесье, они замерли, как громом пораженные, услышав в тишине протяжный волчий вой. Он прокатился по чащобам и полянам и замер в отдалении, а лес ответил недобрым шелестом листвы.

- Волк, - с удивлением проговорил Юн, придержав коня, - Откуда волки в Зеленолесье?

Путники переглянулись, и тревога сжала им сердца.

- Едем скорее в Китар, - сказал Гвендаль, свернул с широкой тропы и поскакал короткой дорогой прямо через лес.

Чародей и мальчики пробирались через чащу два часа и к вечеру выехали из леса на широкую равнину, тянувшуюся до самого горизонта. Равнина была плоской и безлесной, как степь, и упиралась на юге в реку Глантар, отделявшую Ильраан от Армаиса. Она вся была залита красным светом заката и окутана сиреневыми сумерками. На фоне неба посреди равнины поднимались нагромождения из высоких черных камней. На самом верху стоял замок Китар. Его могучие прямоугольные башни и крепкие стены украшены были мозаикой из мелких камешков разного цвета. Они переливались в свете солнца, и всякому путнику, видевшему замок издали, казалось, что по нему бегут пенные морские волны. Множество огней горело на стенах и башнях Китара. При виде крепости зеленодольских чародеев, мощно возвышающейся на неприступной скале, у всех вырвался вздох облегчения.

- Хоть здесь все в порядке, - пробормотал Гвендаль и ударил лошадь пятками в бока, - Скорее наверх, в замок.

- Вот бы Вернигор, Тарилор и Нок были уже там, - сказал Кадо, - И моя сестра тоже.

- Может, так и есть, - предположил Илья.

- В любом случае, нам там будут рады, - сказал Юн, хлопнул свою лошадь по шее и первым понесся к замку, обогнав Гвендаля.

Несколько узких извилистых троп и одна широкая покатая дорога вели на вершину скалы к воротам замка. Юн рысью пронесся по дороге, поднимая клубы пыли, и придержал коня только возле крепостного рва.

- Мама, папа, я вернулся! - заорал он, словно отсюда кто-то из родителей мог его услышать.

Мост перед воротами был поднят, но когда Юн закричал, от стены со скрипом отделился узкий боковой мостик, опустившийся на противоположный край рва, а в стене открылась калитка. Опережая всех, Юн проехал по мосту, спрыгнул с лошади и на поводу провел ее к калитке. У входа его встречали два воина в кольчугах и полном вооружении.

- В самом деле Юн! - удивленно воскликнул тот из них, который выглядел старше.

- А кто же еще может так орать? - усмехнулся второй, который был помоложе, - Вовремя ты вернулся домой. И как раз до темноты.

- Еще как! - довольно усмехнулся Юн, - Аген, Энгварт, а почему вы в таком виде?

- Война, - хмуро ответил Аген, пощипывая пальцами седой ус.

- Война? - ахнул Юн, с непониманием глядя на обоих воинов, - Здесь у нас?

- Да, - кивнул Энгварт, - Вчера с юга пришла целая армия гоблинов и троллей. Они перешли Глантар и двинулись на Зеленодол. Чтобы попасть в долину, им нужно пройти мимо замка. Мы в осаде.

Сейчас только Юн вдруг понял, что мост поднят раньше времени, что замок слишком ярко освещен. Он увидел, что стражники разгуливают по стенам, звеня доспехами и оружием, а между зубцами прячутся лучники.

- Где мои родители? - спросил он дрожащим голосом.

- Мама дома, - сказал Аген, - И отец тоже.

- Я пойду к ним, - Юн бросил поводья Энгварту, - Там мои друзья, впустите их.

Он хотел уже броситься во двор, но Аген взял его за плечи и удержал.

- Подожди, дружок, - мягко сказал он, - Мама будет рада тебя видеть, а твой отец...

- Что с ним? - крикнул Юн.

- Он очень болен, - покачал головой Аген, - Когда темная рать подошла к замку, Дено вышел на стену и удерживал гоблинов своей силой несколько часов. Они не смогли преодолеть его волю и ушли обратно на юг, к реке. Но они вернутся. А Дено после противостояния потерял сознание и до сих пор не очнулся.

- Пусти меня! - Юн вырвался из крепких рук Агена и побежал в замок.

Протиснувшись через калитку, он попал на широкий, мощенный крепким булыжником внутренний двор. Он был освещен огнями факелов. Горели костры, вокруг них прохаживались воины в доспехах, готовые к бою. Слышен был звон оружия и пофыркивание лошадей, стоящих под седлом. Поверх крепостных стен

со всех сторон была видна равнина в догорающих лучах заката и зубчатая кромка Зеленолесья, встающая на северо-востоке. На другом конце двора начиналась широкая каменная лестница, освещенная двумя рядами точенных из гранита светильников. Она вела на высокую открытую площадку, выложенную черно-красными плитами. С нее тяжелые дубовые двери, изукрашенные резьбой, вели в замок. Налетая на воинов, спотыкаясь, Юн бросился к лестнице. В сумерках на площадке перед входом виднелась чья-то фигура, на нее ложились красные отблески заката и огней во дворе. Это была стройная женщина небольшого роста с длинными волосами цвета гречишного меда, светлым лицом и карими глазами, полными беспокойства и печали. Она стояла на площадке, кутаясь в короткую меховую душегрейку, устремив взгляд поверх башен и стен, и смотрела на горизонт, уже окутанный мраком. Ветер играл ее волосами, складками длинного темно-синего платья и трепал бахрому сафьянового кушака.

- Мама! - закричал Юн и со всех ног бросился бежать вверх по лестнице.

Услышав его голос, женщина очнулась от горьких раздумий и бросилась к лестнице. Они встретились на верхней ступеньке, и Юн с разбегу уткнулся лицом в теплый мех ее безрукавки.

- Мальчик! Ты вернулся, - проговорила женщина, обнимая его, - Это чудо.

- Мама, прости меня, дурака, - сказал Юн, с закрытыми глазами прижимаясь к ней, - Я больше никогда не буду убегать. Во всяком случае, не предупредив тебя.

- Ты жив и здоров, это главное, - Ирмел взяла сына за плечи и оглядела его с ног до головы, - Как ты вырос! Я так рада, что ты дома. Вот только не вовремя ты вернулся, сынок. Лучше бы тебе сейчас быть подальше отсюда.

- Вот еще, - возмутился Юн, - Я не собираюсь никуда уезжать. Аген и Энгварт все мне рассказали.

- Значит, ты знаешь про папу, - прошептала Ирмел.

В ее глазах заблестели слезы, она отвела взгляд. Юну очень хотелось расплакаться, но он боялся еще больше огорчить мать и потому держался из последних сил.