Энгус Уэллс - Дикая магия Страница 41

— Элльхина видела в тебе другую силу. — Катя не сводила с него задумчивого взгляда. — Я помню ее слова.

«В тебе есть сила, помимо камня. Но ты не ведаешь, как ею воспользоваться».

— Ну и что? — не сдавался Каландрилл.

— Менелиан в Вышат’йи говорил тебе то же самое — настаивал Брахт. — Ты сам рассказывал.

— Ты призвал нам на помощь Бураша, — вставила Катя, — когда чайпаку чуть не утопили нас.

Каландрилл замахал руками — возражать им было так же трудно, как сопротивляться Рхыфамуну и Фарну, а то и труднее, поскольку они его друзья.

— Пусть вы правы, — согласился он. — Пусть во мне действительно есть некая сила, суть коей я не понимаю. Но пока она лишь делает меня уязвимым для колдовства и позволяет Рхыфамуну отыскать меня и вытащить из тела, как вампир высасывает из человека кровь.

— Против этого есть обереги, — мягко сказал Очен, — и я научу тебя им, если пожелаешь.

— Если пожелаю? — горько усмехнулся Каландрилл. — Могу ли я отказаться от заговоров, которые освободят меня от страха? Я скорее откажусь от сна, чем рискну вновь отправиться во владения Фарна.

— Несмотря ни на что, — сказал вазирь, — нам это может помочь.

— Помочь? — Каландрилл недоверчиво уставился на древнее лицо, пытаясь проникнуть в мысли колдуна. — Я бы предпочел сохранить душу, Очен, если ты не возражаешь.

Очен улыбнулся и кивнул.

— Я вовсе не хочу, чтобы ты потерял душу, — успокоил он Каландрилла. — Но полагаю, что ты можешь проникнуть туда, куда мало кому суждено попасть. Я обладаю немалой оккультной силой, но даже я не смог бы сопротивляться потоку, который уносил тебя.

— Ты помог мне вернуться, — едва не выкрикнул Каландрилл, начиная понимать, куда клонит колдун, и ему это вовсе не понравилось. — Не прибегни ты к своим чарам, я бы погиб.

— Повторяю еще раз, — тихо, но настойчиво заявил Очен: — Ты вернулся с моей помощью, но благодаря своей силе. В одиночку я бы ничего не смог.

— Но тебе же помогали вазирь-нарумасу, ты же сам говорил! — с дрожью в голосе воскликнул Каландрилл. — Ты говорил, что твое волшебство соединилось с их волшебством.

— И это верно, — согласился вазирь. — И все же, не обладай ты этой непонятной мне силой, наши чары не смогли бы противостоять тому волшебству, которое пыталось тебя уничтожить. А они намерены уничтожить тебя, потому что ты представляешь для них опасность.

— Что ты хочешь сказать? — почти смирившись, спросил Каландрилл: он был почти уверен, что ответ ему не понравится.

— Что ты можешь противостоять Рхыфамуну и наблюдать за ним лучше, чем любой вазирь в этой земле, — ответил Очен. — Я не могу объяснить, как это происходит. Скорее всего, это дар Молодых богов. А может, это твой долг. Но в одном я уверен: ты можешь побывать там, где не может побывать никто, и вернуться оттуда.

— Я тебя не понимаю. — Каландрилл опять покачал головой. — Ты говоришь загадками.

Он повернулся к Брахту в надежде, что тот его поддержит, но керниец молчал. Все внимательно слушали вазиря.

— Колдовство, оно все состоит из загадок, — с неподобающей в этот момент веселостью согласился вдруг Очен. — Колдовство — загадка сама по себе, так мне временами кажется. Но главное — ты приблизился к Фарну и вернулся назад. А ведь Рхыфамун направил тебя туда в надежде покончить с угрозой, которую ты для них представляешь. А сие значит, что ты можешь слетать к Рхыфамуну. Ты обладаешь для этого достаточной силой, и он это знает…

— Я бы предпочел проткнуть его мечом, — резко возразил Каландрилл.

— Я тебя понимаю, — с отсутствующим видом кивнул Очен, явно думая о своем. — Не исключено, что дело дойдет и до битвы. Но заточенная сталь не единственное средство против Рхыфамуна. Ежели нам удастся вытащить из него душу, как он поступил с твоей, то мы сможем заманить его в его же ловушку.

Неприятное предчувствие, трепет, ужас — все это разом навалилось на Каландрилла.

— Ты хочешь, чтобы я охотился за ним в оккультном плане? — спросил он.

— Но только после того, как я научу тебя оберегам, — заявил Очен. — Только после того, как вооружу тебя заклятиями, которые оберегут тебя. И только с помощью вазирь-нарумасу.

— Слишком многого ты от меня хочешь. — Каландрилл опустил голову, не сводя глаз с прямого меча, лежавшего в ножнах перед ним. Коснувшись эфеса, он продолжал: — Я бы предпочел встретиться с ним как мужчина с мужчиной, но тогда…

— Это тоже возможно, — сказал Очен. — Возможно, тебе придется биться с ним мечом. Но если ты можешь победить его в эфире… Разве не к этому мы стремились?

Каландрилл поднял глаза, чувствуя, что у него нет выхода, и кивнул.

— Да.

— Но пока это все в будущем, — успокоил его Очен. — А до тех пор тебе предстоит многому научиться. Я обучу тебя заговорам и оберегам, я должен обезопасить тебя. Только когда ты будешь во всеоружии, я попрошу тебя отправиться в эфир. А это будет не раньше, чем мы доберемся до Анвар-тенга.

— Тогда оберегай меня, — устало сказал Каландрилл, — я измотан и поспал бы, если это не опасно.

— Пока не опасно, — пообещал Очен. — Сегодня ночью он не предпримет другой попытки. А мы продолжим наш разговор завтра утром.

Каландрилл кивнул и повалился на спину, и Очен оставил его в покое. Чазали и его воины вернулись к своим одеялам, Брахт и Катя что-то бормотали, успокаивая Каландрилла. Он зевнул. Ценнайра сказала:

— Ты очень храбр.

И он улыбнулся, понимая, что это просто комплимент, потому что в глубине души он был страшно напуган.

Глава седьмая

Каландрилл про себя порадовался тому, что Анвар-тенг еще далеко и что Очен не скоро попросит его оставить тело. Он был уверен, что совершенно не подходит для этой роли, и ему вовсе не хотелось вновь оказаться среди злых сил. Да он и не очень четко представлял себе, зачем это нужно. За завтраком Очен торопливо объяснил ему, что власть вазирь-нарумасу не безгранична, что она не может переступить через злость, скопившуюся вокруг города. Эта отрицательная энергия укрепляет Безумного бога, и Очен полагал, что без поддержки вазирь-нарумасу им успеха не добиться. Каландрилл был доволен уже тем, что попытка откладывалась.

Последующие дни и ночи он проводил в основном в компании Очена. В нем вновь проявилась тяга к знаниям, подогреваемая новыми и новыми рассказами вазиря. Только теперь эти знания перестали быть чем-то абстрактным, сейчас они приобрели жизненно важное значение.

Под руководством терпеливого колдуна он познавал природу эфира. Он понял, что эфир является продолжением физического плана. Очен утверждал, что эти два мира смежные, но один — эфир — не виден для большинства тех, кто населяет другой. Он открывается только тому, у кого есть талант проникать в соседние измерения через окна, открываемые их собственной чудодейственной силой. Точно так же между двумя мирами можно открыть двери, через которые жители одного измерения смогут перейти в другое.