Грегори Арчер - Конан и алтарь победы Страница 41

— Приветствую тебя,— спокойно сказал варвар,— Спасибо, что позволили нам приобрести у вас некоторые полезные товары.

Старик большим пальцем приподнял край шляпы, почесал изборожденный морщинами лоб и не спеша ответствовал:

— Спасибо, что решили воспользоваться нашей скудной и убогой помощью… Да ты садись рядышком. Барримом меня тут кличут.

—А я — Конан, родом из Киммерии,— Он отстегнул меч и присел на борт повозки. Баррим искоса и без всякого выражения наблюдал за ним,— Я так понимаю, что ты здесь главный.

— Ага.

— Мы идем в Гиль-Дорад. Слыхал о такой стране?

— Ага. Все идут в Гиль-Дорад.

— И кто-нибудь возвращается?

Старик на секунду замялся, потом сказал равнодушно: Мне-то откуда знать. Нам и тут хорошо.

— Значит, никто не вернулся, да?

Во взгляде Баррима мелькнула заинтересованность, но тут же угасла.

— Умник. Зачем же возвращаться оттуда, куда добирался с такими трудностями?

— А если все путники погибли по дороге?..

Баррим пожал плечами и с безразличием заявил:

—Нас это не интересует. Хотите найти свою распрекрасную страну — пожалуйста. Хотите погибнуть по дороге — пожалуйста.

— Но как добраться до этой страны, тебе известно?

— Ага. У нас есть карта.

— Точная?

— Х-хе… Пока никто не жаловался.

— Ясно. Ты хитрый.

Баррим опять пожал плечами и на этот раз промолчал.

— Путь через горы неблизок и непрост. Как я могу быть уверенным, что твоя карта не врет? — с сомнением в голосе спросил Конан.

— А дорога на ту сторону, как говорят знающие и опытные путешественники, только одна — на восток, через Ущелье Восходящего Солнца,— сказал старик.— Ибо чуть правее неприступной стеной возвышается Гряда Отчаяния, через которую ни один смертный не смог перебраться, а с севера незваных гостей поджидает смертоносный перевал Топор Палача; что происходит там, не знает никто. По слухам, это самый короткий путь через горы, но так ли это на самом деле, неизвестно, поскольку никто той дорогой еще не вернулся. А чтобы обойти Кезанкийские горы стороной, потребуется не один месяц. Поэтому если у тебя есть время, то тогда, конечно, ты можешь отправиться на юг и обогнуть их…

— Как, ты сказал, зовется тот перевал? — перебил старика Конан. Голос его внезапно дрогнул.

— Топор Палача он называется. А гряду ту,— старец вытянул худую руку в направлении виднеющихся в дымке горных вершин,— Грядой Отчаяния кличут. Киммериец сглотнул.

— Спасибо, Баррим. Ты очень помог мне.

— Ага.

В это время к ним подошли спутники Конана в сопровождении местного продавца средних лет, несущего целый ворох одежды и каких-то свертков. У Луары и Омигуса вид был обескураженный, у продавца — в высшей степени недовольный; Ки-шон, которая не вполне понимала, что происходит, сохраняла спокойствие, пленный же работорговец, как всегда, выглядел хмурым и смирившимся со своей судьбой.

— Конан, мы разыскали все необходимое,— смущенно начала Луара.— Меховые плащи с капюшонами, спальные мешки, одеяла, обувь, карта, палатка, еда…

— А эти крохоборы совсем обнаглели! — возмутился Омигус.— Мздоимцы, скряги, жмоты, сквалыги!.. За грош готовы удавиться!..

— Всякая вещь чего-то да стоит,— сердито перебил его торговец и обернулся к Барриму: — Наши многоуважаемые гости выбрали все самое лучшее, что у нас есть: пять самых теплых плащей, пять пар самой прочной обуви, три мотка самой прочной веревки, двадцать фунтов самой отборной пищи, одну самую точную карту Ущелья Восходящего Солнца…

— Конечно! — закричал Омигус.— Без всего этого нам в горах не обойтись! Вы что, хотите, чтобы мы померли там?! А с вашими запросами мы и до снега не дойдем!

— Всякая вещь чего-то да стоит,— спокойно повторил торговец,— За все надо платить. Вы получите, что попросили. За определенную плату.

— Какую же? — вставая, поинтересовался у него Конан.

— У тебя хороший меч,— тут же ответил тот, глядя на Конана снизу вверх.— Но в горах он не понадобится. Ты оставишь его нам. У тебя хорошие женщины. Но в горах обеим не выжить. Одну ты оставишь нам. У тебя хорошие лошади. Но через ущелье им не пройти. Ты оставишь нам всех. Такова наша цена.

— И мы голыми пойдем через это чертово ущелье! — взъярился Омигус.

— Такова наша цена,— сказал торговец.

Баррим с интересом наблюдал за перепалкой.

— Этот меч со мной уже не один год,— столь же бесстрастно возразил Конан.— Я не могу расстаться с ним. Женщины — наши верные спутницы и друзья. Я не могу предать их. До гор путь еще неблизкий. Нам понадобятся наши лошади. Поэтому будь добр, попроси что-нибудь другое. Или мне придется самому назначить разумную цену. Только, боюсь, вам она не очень понравится…— И он положил ладонь на рукоять меча.

— Вы собираетесь пересечь горы,— вдруг тихо проговорил Баррим.— Пожалуйста. Вы не хотите платить нам за помощь. Пожалуйста, можете отправляться налегке. Мы не задерживаем вас.

Он поднял руку. В воздухе раздался короткий свист, и в землю между ног Конана вонзилась длинная стрела. Варвар Резко вскинул голову — лучник прятался где-то в кронах деревьев и как на ладони видел всех путников, оставаясь совершенно неуязвимым… И, может быть, лучник был не один. Конан повернулся к вожаку — тот без издевки, но и без гнева смотрел на него.

— Умно, Баррим,— усмехнулся варвар, стараясь не выдать своего замешательства.— Но пойми нас…

— 'Товар выбран, цена определена. Да — да, нет — нет,— хладнокровно заключил вождь племени карликов.

Положение было безвыходным. Конан не мог ни заплатить за необходимые в горах вещи, ни уехать без них. Отнять у карл выбранное Луарой и Омигусом он тоже не мог — и не столько потому, что лучник, вполне вероятно, сумеет первым нанести удар, сколько потому, что не пристало воину вступать в схватку с простыми лавочниками… В конце концов, они всего лишь защищают свою собственность.

Вот тут-то киммериец и пожалел, что так неразумно поступил с золотом работорговца. Повисшую неловкую паузу внезапно прервал тот, о котором только что подумал Конан: безымянный пленник выступил вперед и выхватил из рук местного торговца первый попавшийся плащ.

Что его толкнуло на этот поступок, он и сам не смог бы объяснить. Возможно, взыграла в нем кровь прирожденного торговца, возмущенного бесцеремонностью скупердяев, а может, решил он таким образом вымолить жизнь у Конана и оскорбленных им женщин…

Как бы то ни было, он выхватил из рук безродного бродяги предназначенный для продажи плащ, высоко поднял его над головой и закричал — так, чтобы слышали и остальные кочевники: