Анастасия Анфимова - Лягушка-путешественница Страница 42

— Там! — внезапно заорал молодой варвар, вытянув руку и подпрыгивая на месте. — Там!!!

Картен тоже заметил вдававшийся в море мыс, венчавшийся холмом с голой вершиной.

Требовалась немалая сила, опыт и большая удача, чтобы круто повернуть идущее по ветру судно. Мышцы и сухожилия трещали вместе с рулевым веслом. Вдвоём с Мулмином капитан сумел провести корабль почти вплотную к круто уходившему вверх берегу, и как только они укрылись за мысом, обрушился первый шквал.

Холодные капли ударили злым горохом. Одежда моментально промокла. Палуба резко накренилась, готовая зачерпнуть взбаламученную воду. Гребцы правого борта с криками и пронзительным визгом устремились на противоположную сторону от приближавшегося вала.

— Парус! — отчаянно заорал Картен. — Рубите парус!

— Чем!? — отозвался Крек Палпин.

— Что делать? — обратился к мореходу растерянный Орри.

— Дыру! — рявкнул тот, чувствуя, что ещё миг, и судно опрокинется.

Не обращая внимания на качку, варвар вскочил на перила и прыгнул вперёд, подняв над головой кинжал. Купец охнул от неожиданности. Молодой гант ударил в центр туго натянутого паруса и рухнул вниз, не выпустив клинка.

Воздух рванулся в разрез, затрепетав, опало полотно. Корабль резко выпрямился, а набежавшая волна перенеся его над так не кстати подвернувшейся отмелью, буквально втолкнув устье.

Тяжело грохнувшись на палубу, молодой дикарь что-то закричал. Прежде чем капитан пришёл в себя, часть вёсел легло на воду.

— И-и-и раз! — затянул он, стараясь рассмотреть в пелене дождя сужавшиеся берега. — Раз! Раз!

Звонко ударила бронзовая палочка.

— Эй, морские бродяги! — засмеялся Картен. — Вы, что заставите таких красавиц одних грести?

Почувствовав, что смерть вновь прошла мимо, лишь чуть коснувшись своим чёрным крылом, мореход, хохоча от восторга, принялся громко декламировать, стараясь перекричать шум дождя.

Под взмётом ветра новый взъярился вал.Навис угрозой тяжких трудов и бед.Мы выдержим, когда на судноБурно обрушится пенный гребень.

Дружней за дело! Возведём оплот,Как медной бронёй, борта опояшем,Противоборствуя пучине,В гавань надёжную бег направим.

Да не поддастся слабости круг борцов!Друзья, грядёт к нам буря великая.О, вспомните борьбу былую,Каждый пусть ныне стяжает славу.

Любимые строки помогли быстрее прийти в себя, и Картен стал оглядывать поросшие лесом берега в поисках подходящего места для стоянки. Гребцы, видимо, тоже почувствовав, что опасность миновала, уже не работали с прежним рвением. То и дело слышался деревянный стук и ворчание матросов.

Заметив удобный плёс, капитан повернул рулевое весло, бросив Мулмину

— Берите канаты и привязывайте, как следует. Если дождь усилится, река снова снесёт нас в море!

Коротко кивнув, тот почти бегом скатился с кормовой палубы, выкрикивая распоряжение хозяина. Через какое-то время они уже вдвоём с Креком Палпином стояли на носу, готовясь спрыгнуть на берег с канатом в руках.

Неожиданно ослепительно яркая молния пронзила небо, которое раскололось с оглушающим треском. Дикарки пронзительно завизжали. Картен тоже присел от испуга, но в отличие от них руль не бросил. Хвала Питру, что судно оказалось так близко от берега. Преодолев последние несколько шагов, нос с чмоканьем вошёл в топкое дно. Матросы тут же спрыгнули и устремились к ближайшим зарослям. Совсем близко раздался ещё один удар грома, вызвав новые крики и женский плач.

Капитан с нарастающей тревогой чувствовал, как вздрагивает корабль под напором усиливающегося течения, которое явно собиралось увлечь его обратно в море. Но опытные матросы не подвели, умудрившись буквально в последний момент обернуть конец вокруг толстой ели. Едва Крек Палпин затянул узел, как канат, дёрнувшись, натянулся струной. Подхваченное рекой судно стало бросать из стороны в сторону. Картен потерял равновесие и рухнул на сырую палубу.

Обессиленный и продрогший, он почти не помнил, кто помог ему подняться, и как оказался в каюте. Очутившись в кромешной темноте, мореход вдруг обнаружил, что чьи-то руки торопливо стаскивают с него промокшую одежду.

— Милим! — хрипло позвал Картен, но верный раб не отозвался.

Зато уши заполонили женские голоса, что-то причитавшие на своём варварском наречии, да грохот дождя по просмолённым доскам палубы.

Собрав последние силы, купец попытался вырваться из дикарских лап, но здоровенные коровы без труда повалили его на пол.

— На помощь! — только и успел мяукнуть капитан, прежде чем кто-то из ганток вжал его лицо в жёсткий медвежий мех.

"Убивают!" — испугано решил купец, жадно хватая ртом воздух. Но тут чьи-то ладони успокаивающе прошли по обнажённой холодной спине. Кое-как повернув голову, он сделал судорожный вздох, но орать и вырываться больше не стал. Уставший, озябший, казалось, до костей мужчина стал быстро отогреваться. От растиравших кожу ладоней исходило ласковое, расслабляющее тепло. Четыре руки, разминавшие капитана, буквально творили чудеса. Готовый вот-вот прорезаться кашель куда-то исчез, веки наливались свинцом, а тело охватывала приятная истома.

"Откуда варварам известно искусство массажа? — лениво думал Картен. — Это же лучше, чем в бане Фения. О Нутпен и Дилоа, как же хорошо…"

— Господин, — прошелестел над ухом знакомый голос.

Открыв глаза, капитан с трудом различил склонившегося над ним Милима. В полуоткрытую дверь каюты тянуло холодом. Дождь размеренно стучал по доскам палубы.

— Выпейте, господин, — раб поднёс ко рту хозяина миску с горячим отваром.

— Откуда? — спросил Картен, осушив её в три глотка.

— Костёр развели на берегу, ужин варим, — торопливо докладывал невольник. — Каша вот-вот поспеет.

— Где все? — приподнялся на локте мореход.

— Там, — неопределённо махнул рукой Милим. — Навес натянули.

И понизив голос, добавил:

— На корабле остались только три дикарки, господин. Но все с оружием.

— Не стоит затевать драку в такую погоду, — проворчал капитан и вновь заснул, несмотря на голод.

Проснувшись среди ночи, ткнул локтем мирно похрапывавшего рядом раба. Всполошившись, тот отыскал закутанную в шкуру миску и почти на ощупь покормил хозяина ещё тёплой кашей. Дождь перестал, но из-за тонких стен каюты доносился глухой шум леса, всё ещё трепетавшего под порывами ветра. Кроме них в каюте находились ещё трое. Двое мирно посапывали, а Орри, заметив, что мореход проснулся, стал рассказывать, что сделано, пока тот спал. Корабль для надёжности привязали ещё одним канатом. Все матросы и женщины в трюме. Тесно, зато тепло. На палубе остались двое караульных. Поняв, что сам поступил бы точно так же, капитан решил всё же похвалить расторопного варвара.

Теперь, когда непосредственная угроза жизни миновала, можно подумать о будущем. Самое простое решение напрашивалось само собой. Убить мальчишку, а утром вновь загнать дикарок в трюм или силой посадить за вёсла. Картен мрачно хмыкнул. Глупость. В трёх шагах начинается лес без конца и без края. При первой же опасности гантки разбегутся, их и с собаками не отыщешь. Ему вдруг пришлось по душе предложение Ники Юлисы. Как ни печально, но, видимо, придётся идти на сделку с варварами. Тем более, что после такой бури они будут посговорчивее.

На этот раз капитан проснулся от рези в мочевом пузыре. С удивлением оглядев пустую каюту, твёрдо пообещал себе наказать нерадивого раба, вздумавшего бросить господина в одиночестве. Хорошо, хоть не забыл оставить сухой хитон, аккуратно сложенный у изголовья. Раздражённый отсутствием невольника, Картен, только одевшись, обратил внимание на доносившийся с палубы шум.

Солнце давно поднялось. Небо светилось такой поразительной голубизной, будто не было ни угрожающе клубившихся туч, ни дождя, ни урагана с порывами ветра и огненными всполохами молний.

На кормовой палубе бушевали гантки. Размахивая руками и надрывно вереща, они грозной толпой нависали над двумя прижатыми к фальшборту фигурами. Орри огрызался, пытаясь что-то доказать, а Ника Юлиса мрачно смотрела на них, скрестив руки на груди. Непринуждённо рассевшиеся на лавках матросы с любопытством поглядывали за происходящим, обмениваясь короткими ехидными замечаниями.

Быстренько облегчившись, капитан, подкравшись, ухватил за ухо глазевшего на варваров Милима.

— Вот как ты следишь за больным господином, червяк навозный!

— Господин! — тут же залепетал раб, пытаясь упасть на колени, но хозяин не дал ему это сделать, рванув многострадальное ухо.

— Что происходит? — тихо, но угрожающе прорычал Картен.