Стигма ворона 2 (СИ) - Горина Юлия Николаевна Страница 42

Не мешкая, Эш спрыгнул с коня. Вокруг начала разливаться зеленоватая мгла, солнце потемнело, древо на груди болезненно жгло.

Вторую битву дингиров он начал сам, не давая противнику возможности опомниться.

— Осторожней, справа! — раздался вдруг окрик Дара.

Эш пружиной отскочил назад, и прямо перед его лицом, как запущенный крепкой рукой кинжал, пронеслась членистоногая зеленоватая тварь с острым жалом и узкими прозрачными крыльями.

Это был бычий наездник — мерзкая муха, откладывающая свои яйца прямо под кожу домашнему скоту, чтобы проклюнувшиеся личинки имели сразу и безопасное убежище, и пищу. И уже через месяц эти быстрорастущие гады прогрызали в своем хозяине дыру, чтобы вылететь из вскрывшейся язвы в поисках новой жертвы.

Вот только этот наездник был размером не с овода, как обычно, а с откормленную ворону!

Одержимая тварь.

Шеда попыталась достать ее ударом хлыста, но правило битвы дингиров уже вступило в силу, блокируя стигмы всех остальных.

Поэтому удар получился медленнее и слабее, чем она ожидала.

А из вереска справа уже неслись еще два точно таких же наездника.

Как так?

Ведь во время сражения дингиров все стигматики поблизости лишаются своих способностей!

Но тот, кто прятался в этих зарослях, вовсе не утратил свою силу. Он продолжал атаковать!

— Второй дингир?.. — удивленно проговорил Эш, глядя на вересковые холмы. — Двое против одного? Разве это разрешено?..

Медведь рассмеялся.

— Так ведь мы не на ристалище, и это — не битва чести. Это охота, если ты забыл. И сегодня у нас облава на ворона!.. — крикнул он, бросаясь к Эшу с боевым топором в руках.

Шеда с Дарием рванулись в вересковые заросли: девушка — пешей, бросив коня на дороге, а Дарий верхом.

— Куда?! Очумели, что ли, совсем?! — гаркнул им в спины Ларс, удерживая в одной руке за повод Полудурка, а другой едва успевая перехватить мерина Шеды.

И Эш был с ним согласен.

Что они смогут сделать человеческими силами против стигматика? В лучшем случае — просто останутся живыми.

А вот мешать широким атакам их присутствие точно будет.

— Назад!!! — властно рявкнул Эш, увернувшись от броска медведя.

Дар придержал коня. Шеда в растерянности остановилась.

Швырнув в противника пламя, Эш отскочил к Ларсу.

— Прочь отсюда, за границу боя! — крикнул он, наливаясь бронзовым сиянием. В глазах у парня заалел огонь саламандры.

Крыса просить два раза не пришлось. Подтянув поводья, он двинулся немного вперед, чтобы не запутались кони, и, развернувшись небольшой петлей, помчал в обратном направлении. Следом за ним с гудением полетели наездники.

Дарий замешкался. Казалось, он никак не мог решиться оставить паренька, которого еще недавно защищал в схватках.

С той поры прошло так мало времени, но как же много всего изменилось!..

Тем временем Эш выхватил метательный нож. Змеиная сталь полыхнула алым и вырвалась из его руки. Противник отскочил в сторону, сгребая сапогами мягкую влажную почву. Нож пролетел мимо, теряясь в зелени.

Следом за первым Эш тут же бросил в медведя второй, вынуждая того отступить еще ближе к оврагу. И еще ближе!..

Краем глаза он видел, как спутники медведя замерли в странной позе — на коленях, с опущенным мечом в одной руке. И в то время, как его собственная компания отбивалась от летающих тварей, трое воинов дингира-противника что-то бормотали себе под нос, похожее на молитву. Из всех слов Эш сумел разобрать только одну фразу — «Да родится и прославится.»

В несуразности всей этой сцены было что-то неприятное и даже зловещее, и Эш сконцентрировал свое внимание на медведе.

А потом ударил его порывом ветра. Черные крылья распахнулись за спиной Эша. Лицо потемнело, впервые претерпевая искажение, но глаза остались прежними — злыми и огненными.

Медведь с ревом вытолкнул корпус вперед, пытаясь сохранить равновесие, ноги вдавились в топкую землю.

И тогда Эш ударил ветром еще раз.

Дингир опрокинулся в овраг, с хрустом ломая ветки багульника.

А прямо над Эшем закружил целый рой наездников.

«Огонь, — услышал он вдруг внутри себя знакомый хриплый голос наконец-то вернувшегося ворона. — Все живое боится огня…»

Яркое пламя заполыхало из рук Эша, опаляя тонкие крылья.

А медведь, воспользовавшись заминкой противника, бросился к своим воинам.

Подскочив к первому, он выхватил у компаньона из ножен меч и рубанул клинком по шее, пытаясь снести тому голову.

Но удар вышел поспешным и неловким, и лезвие меча вонзилось глубоко в основание шеи вместо того, чтобы перерубить ее.

Кровавый фонтан ударил в стороны. Воин рухнул на четвереньки, и только вторым ударом медведь смог завершить начатое.

И тут с мертвым телом произошло что-то странное. Оно на глазах стало высыхать, превращаясь в тощее подобие скелета, обтянутого пергаментно-желтой кожей — в то время как сияние силы в медведе стало вдруг нестерпимо ярким. Подскочив ко второму воину, дингир не напрягаясь, совершенно легко отрубил ему голову.

А потом он обернулся к Эшу.

Теперь медведь действительно скорее напоминал зверя, чем человека. Он стал выше себя прежнего головы на четыре, плечи неестественно раздались, толстые и бугристые от железных мускулов руки удлинились.

И тогда Эша осенило.

Его противник тоже был стервятником. Только поглощал он не дух и не духов, а плоть.

Ощерив выдвинувшиеся вперед клыки, медведь проговорил:

— Не думал я, что в первом же бою придется потерять двух воинов — да будет благословенна их жертва! Но, видимо, такова судьба, — сказал он, играя боевым топором в руках.

— Не смог убить врага — и убил друзей, чтобы стать сильнее? — ответил Эш, глядя на него с нескрываемым отвращением. — Это не судьба, приятель. А их бесконечная глупость и твое личное скотство.

— Они мне не друзья, а верные подданные. Преданные рабы, готовые положить свою жизнь ради великой победы их господина! — взревел медведь. — И это — служение, которого тебе своим убогим умом не понять!.. Потому что все вы — отбросы аристократии, и видите только одну цель — собственную выгоду.

— В самом деле? — прищурился Эш. — А эти овцы свои головы подставили разве не для твоей выгоды?

— Господин подарит нам тринадцатую акаду, которая создаст новый защищенный мир во Внешнем круге! — с гневом воскликнул третий фанатик, все еще стоявший на коленях рядом с трупами двух других, держа наготове свой меч. — Он — великий спаситель!..

— Который идет по трупам и требует кровавой жертвы?! Хорош спаситель!..

И в это мгновение в чертах медведя Эшу вдруг померещилось отдаленное сходство с Аваррой.

Идти по трупам к цели. Убивать одних, чтобы потом убить других, чтобы дать власть великому спасителю, способному остановить войну.

Определенно, они чем-то были похожи.

И ни один из них не мог на самом деле желать добра тем, кого использовал. Потому что искренне желать спасения можно только тем, кто дорог тебе.

— Я иду царской дорогой, раб, — ответил Эшу медведь. — Но тебе, стоящему внизу, не понять моего пути!..

— Это ты не понял царского пути, — неожиданно для себя самого заявил Эш, чувствуя, как от ярости кровь в его жилах превращается в жидкий огонь. — Тебя обманули, дингир. Идти по спинам рабов — это совсем другая дорога. Она для мерзавцев и трусов. Истинные цари идут не по спинам подданных, а по спинам своих поверженных врагов! Я покажу…

Эш бросился к медведю, и под его ногами чернела и выгорала трава. Два дымных крыла за спиной распахнулись, как для полета, обе руки превратились в воронью лапу с острыми длинными лезвиями когтей. Эш чувствовал, как от стигмы ноет и жжется спина — рисунок вновь разрастался, делая его все больше вороном.

Ощущение переполненности силой вдруг растаяло. Но не потому что энергии стало меньше, а будто само вместилище стало просторней.

«Хорошо, — услышал он голос духа. — Очень хорошо! Теперь ты сможешь больше…»