Денис Юрин - Время мушкетов Страница 42

Пока еще не ставших неподвижными островками в грязи бойцов было семеро, причем двое спасались бегством. Едва державшийся на ногах солдат оттаскивал с места ристалища бесчувственное тело товарища. Мундиры обоих были пропитаны кровью, и добровольный санитар вот-вот мог сам потерять сознание. Закадычным друзьям никто не мешал, троица убийц не обращала на потуги ретировавшихся внимания, а полностью сконцентрировала усилия, атакуя хоть раненого, но все еще сопротивлявшегося офицера и богато одетого дворянина, наверняка и являвшегося целью нападения. Держась ладонью за окровавленную левую часть лица, шатающийся лейтенант все еще оказывал боевому собрату посильную помощь. Он отвлекал на себя одного из убийц, не мог справиться с превосходящим в скорости и выносливости противником, но не покидал позиции и самоотверженно прикрывал спину бьющемуся сразу с двумя убийцами вельможе. Конечно же, он сам понимал, что вот-вот пропустит роковой удар, поэтому делал, что мог, то есть кричал изо всех сил, призывая трусливых жителей на помощь:

– Сволочи, скоты!!! Кличьте солдат… подонки! – естественно, не рассчитывая, что местные мужики похватают дубины и выскочат на улицу, просил о малом истекающий кровью офицер.

Хотя большинство вельмож далеки от ратных дел и носят меч лишь для красоты, а особо изысканные и изнеженные аристократы предпочитают более легкую и не оттягивающую перевязь парадную шпагу, которая малопригодна в настоящем бою, невысокий мужчина примерно тридцати – тридцати двух лет отменно владел боевым оружием. С мечами в обеих руках он не только ловко отражал атаки двух опытных противников, но и сам время от времени наносил точные удары, не остающиеся без последствий. Сквозь разорванный платок на лице одного из убийц виднелся свежий шрам от уха до подбородка; второй прихрамывал и держался левой рукой за кровоточащее бедро, тогда как на бледно-сером жилете вельможи не было видно следов ранений.

«Молодец! Сразу видно, отменный был у парня учитель, да и он сам не из ленивого десятка, регулярно с мечом упражняется. Интересно, где он так фехтовать научился? В какой из альмирских академий учат таким редким приемам? – подумал Патриун и тут же сам ответил на свой вопрос: – Да, ни в какой! Парень явно не из белоручек и поучаствовал в войнах. Он не пользуется заученными шаблонами, состоящими из комбинаций ударов в строго определенной последовательности. Он по-настоящему чувствует меч, живет дракой, импровизирует, заставляя врага отказываться от заранее проигрышных схем отскоков и выпадов, блоков, защит и ответных ударов! Наверняка обоих убийц он положил, хотя, возможно, и лейтенант в сим начинании поучаствовал».

Священник давно не видел такого умельца, залюбовался и позабыл, что с немалым риском для жизни примчался на место схватки не только для того, чтобы поглазеть. Однако быстро развивающиеся события не дали старцу побыть только зрителем. Отражая очередной выпад, филанийский лейтенант замешкался, вовремя не успел отскочить назад и тем самым позволил противнику приблизиться почти вплотную. Намотанный на руку убийцы плащ хлестнул по глазам офицера, тот всего на миг замер, а острый кончик меча наемника легонько скользнул по не прикрытой доспехами ноге чуть повыше икры. Подрезанное сухожилие наверняка пронзило проигравшего острой болью, но он не успел даже вскрикнуть, повалился на колени и уже через миг принял второй, смертельный, удар меча. Сорванная с шеи голова лейтенанта взлетела ввысь и скрылась в темноте за высоким забором. Убийца был опытным, мгновенно отскочил вбок и не дал брызнувшей фонтаном крови запачкать одежду.

Смерть офицера послужила зазевавшемуся Патриуну жестоким сигналом о необходимости срочного вмешательства. В одиночку против троих храброму вельможе было не выстоять. Едва старик успел соскочить с забора, как дворянин сбился с ритма, замешкался и получил удар по плечу, к счастью, скользящий, не сильный, так что задетая рука не повисла безвольно плетью, а второй меч не выпал из ослабевшей ладони.

Небольшая пробежка, сопровождаемая преодолением оврага и лазаньем по заборам, разогрела ослабевшие мышцы священника и на время дала им силы. Патриун даже не почувствовал тяжесть меча, взятого из рук мертвого солдата, хотя и догадывался, что после двух-трех сильных ударов, которые он еще был в состоянии сделать, на его предплечье и кисть камнем обрушатся две неразлучные подружки – ломота да немощь. Исходя из печального факта, что долгого боя ему не выдержать, старик решил не тратить силы на парирование ударов, а по возможности уходить от них, благо что его дыхание и ноги были способны чуть на большее, нежели тонкие ниточки атрофировавшихся с годами мышц рук. Вообще-то собственная идея напасть на троих сильных противников казалась святому отцу быстрым и относительно безболезненным способом самоубийства, но его немного успокаивало то, что он должен не победить, а лишь ненадолго отвлечь на себя одного, а лучше двоих из троих убийц, предоставив тем самым дворянину возможность расправиться с третьим наемником. На все про все у него и храбро борющегося за свою жизнь вельможи было не более одной минуты, дольше старцу было просто не продержаться.

Негодяи в черном уже оттеснили мужчину к забору. Двое, находившиеся на средней дистанции от жертвы, одновременно нанесли нарочито примитивные удары, сверху вниз, вынудив противника немного присесть и скрестить мечи в защитном блоке над головой, а третий, специально державшийся правее и чуть подальше сообщников, собрался сделать глубокий выпад и пригвоздить жертву к забору. Видимо, этот прием был довольно хорошо отработан троицей. Несмотря на его простоту, шансов уйти от лезвия третьего наемника у вельможи практически не было, ведь жертва не видела убийцу, прячущегося за спинами двух других.

Священник вмешался вовремя и спутал мерзавцам крапленые карты. В тот самый миг, когда сталь двух мечей со скрежетом сошлась над головою вельможи, а третий наемник как раз собирался уйти в выпад, сзади к нему подскочил старик. Патриун не стал заносить меч, понапрасну тратя силы на удар, который все равно был бы отбит. Он знал, что враг почувствует его приближение и вместо того, чтобы поставить точку в затянувшемся сражении, предпочтет защитить собственную спину. Как бы хорошо ни был натренирован убийца, как бы он ни стремился достичь цели, а примитивные инстинкты всегда берут верх над разумом. Как любое животное, человек вначале защищает себя, а уж затем уничтожает другого.

Расчет священника полностью оправдался: убийца быстро повернулся к нему лицом, а его смертоносное лезвие, скользнувшее слева направо на уровне переносицы, лишь слегка оцарапало кончик стариковского носа. Успев вовремя сделать шаг назад, Патриун нанес ответный удар, точнее, не он, а его тело, еще помнившее хитрые уловки давно минувших лет. Меч священника лишь слегка дернулся вверх и тут же вернулся обратно, в исходную позицию, но этого отрывистого, едва заметного глазу движения оказалось достаточно, чтобы убийца взвыл от боли, а его разрубленная снизу кисть выронила оружие. Двое других наемников отменно выполнили свою часть коварного плана, они сначала вынудили вельможу поставить блок, затем, одновременно навалившись телами, прижали его руки к забору и ждали решительного удара.