Виталий Обедин - Дикий Талант Страница 42

Я опустил глаза, отказываясь принимать вызов.

Пятеро господ.

Плюс прислуга – две служанки (одну из которых, Герду, я уже видел) и подтянутый седовласый мужчина в расшитой серебром ливрее, по виду не то дворецкий, не то мажордом.

Восемь человек.

Плюс повар на кухне. Плюс садовник, который непременно должен ухаживать за садом, явно в запустении не пребывающем. Конечно, это может быть наемный работник, но лучше посчитать его сразу, чтобы не ошибиться. Плюс привратник. И наконец, плюс таинственная личность – Жан-Половинчик.

Итого двенадцать человек.

Двенадцать трупов, если придется брать особняк штурмом.

– Генри, -улыбнулась Лота.-Ты, верно, проголодался, кузен! Слугу можешь отпустить, пока здесь мессир Флэшер,- человек в малиновом камзоле почтительно склонил голову,- нет нужды в лишних ножах и пистолетах.

Граф Тассел улыбнулся и, повернувшись ко мне, протянул руку. В пальцах блеснуло серебро.

– Д-держи! Об-бнов-вишь с-свой г-г… г-г-ггг…

– Гардероб, милорд. Как прикажете, милорд. Я больше не буду вас позорить своим недостойным видом, милорд

Мы все больше вживались в роли слуги и господина. Кстати, в связи с этим… Интересно, серебро – в счет будущего жалования или от графских щедрот?

– Если ты голоден, Дакота, иди на кухню. Ива,- вторая служанка, на пару лет моложе Герды, чуть присела, прихватив пальчиками края платья,- накормит тебя.

– Благодарю, миледи. Я воспользуюсь вашим гостеприимством сразу по возвращении из города.

– Не забудь свои дорожные бумаги. Ищейки из Второго департамента так и рыщут вокруг в поисках смутьянов и саботажников,- не отрываясь от разделки фаршированного перепела, сказал Феррин.- А один твой вид, обезьяна, достаточный повод для того, чтобы сделать тесную тюрьму Наола еще теснее. И смотри не покупай ничего алого! Не то сильно пожалеешь.

– Благодарю за совет, ваша милость. Вы очень добры.

– Как же, добр он,- хмыкнул малиновый лорд.- Не хватало, чтобы у нашего Генри начались неприятности из-за неосмотрительно нанятого варвара! На кой тебе понадобилось брать эту дрессированную гориллу, родич?

Это вновь был вызов, и вновь я его не принял.

– П-потому и н-нанял, что дрес-сирован-н… нннн… – Граф вновь зашелся в мучительном приступе, но справился особой и неожиданно чисто выговорил: – Что дрессированная. С-ступай, Д-дакота!

– Я мигом обернусь. Туда и обратно,- пообещал я.

Граф только небрежно махнул рукой.

Выйдя на улицу, я первым делом развязал шейный платок: хоть он и был красным, а не алым, рисковать не стоило – едва ли стража будет разбираться в тонкостях вроде оттенка запрещенного цвета.

Алой компанией именовали партию наольских дворян, у которых за душой не имелось ничего, кроме шпаг, а число дыр в головах, через которые вместо мыслей свистел только ветер, превышало даже число дыр в карманах. Без кола, без двора, с одним ничего не значащим титулом наперевес, эти сорвиголовы считали ниже своего достоинства просто торговать шпагами. Вместо этого они гордо именовали себя "борцами за независимость Наола» и подчеркивали это, наряжаясь в алое – цвет свободы. У кого не хватало денег на колет или плащ нужного цвета, надевали алые шарфы.

Алая компания ратовала за подлинную, а не формальную независимость; за право содержать собственный военный гарнизон; ну и самое главное – за право забирать торговую пошлину в казну герцогства, не отдавая чинушам-живодерам из Ура и медной монетки. Пока отношения Ура и Лютеции казались более-менее ровными, в Блистательном и Проклятом на смутьянов особого внимания не обращали. В столице помнили, что создателем первой Алой компании (нынешняя считалась второй, иначе – Новой компанией) был не кто иной, как герой войны с Республикой герцог Виктор Ульпин, пообещавший Наолу независимость в обмен на поддержку Ура. И слово свое по большей части сдержавший.

Именно кавалерия, созданная из добровольцев Наола, облаченных в алые камзолы и плащи, помогла Ульпину выдержать атаки черемисской конницы, посланной Дюфайе. Это была последняя надежда лютецианского полководца – тревожа войска Ульпина набегами, оставить уранийцев без провианта и отдыха. И она разбилась о лихость и бесшабашность Алой компании.

После город охватила мода на алый цвет, продержавшаяся и по сей день: алыми были повязки, камзолы, чулки, конские попоны и дамские наряды!

Но сейчас алый цвет временно оказался под запретом. Оно и понятно: лютецианцы старательно разыгрывали патриотическую карту, пытаясь заручиться поддержкой наольского дворянства в намечающейся полномасштабной войне с Уром. Они активно переманивали патриотов Наола на свою сторону, обещая герцогству свободу и независимость. И если старых дворян Лютеция после своей революции, приведшей к резкому снижению роли и значимости аристократии в обществе, пугала, то молодым и нищим дворянам таких обещаний хватало за глаза. После того как несколько молодых лидеров Алой компании стали призывать к союзу Лютецией прямо на главной площади, алый цвет был запрещен до окончания военных действий, угрожающих истинной независимости Наола. А чтобы никто не сомневался, что все очень серьезно, военный комендант Старлок приказал схватить главарей смутьянов и повесить. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что казнила излишне патриотичных (или наоборот – совсем непатриотичных наольцев не «уранийская военщина», а собственные со граждане. Несмотря на то, что арестованы они были солдатами уранийского гарнизона, указ о казни мятежников, продавшихся врагу, подписал герцог Наола. Тонкости политики.

Обо всем этом я наслушался за тот «веселый» вечер, который мы с графом Тасселом провели в таверне на промежуточной станции.

Поскольку причин питать патриотические чувства у меня не имелось ни малейших, платок подозрительного цвета немедленно отправился в сточную канаву. Ткань напиталась черной влагой и исчезла в решетке канализационного стока. Несмотря на скромные размеры Наола, Виктор Ульпин сразу после окончания войны отдал приказ о строительстве в городе очистных сооружений: на случай осады. Герцог был умен и уже тогда знал, какую роль предстоит сыграть скромному герцогству в расширении влияния Ура, Блистательного и Проклятого. Память того, кем когда-то был Паук, подсказала фразу, явно вычитанную из трактатов Ульпина: «Герои выигрывают схватки, храбрецы – сражения, полководцы – кампании. Но всю войну могуг выиграть только интенданты!»

Улицы Наола ближе к вечеру оказались заполнены народом.

Я шел медленно, избегая столкновений со спешащими по своим делам людьми, иногда останавливался, чтобы спросить дорогу или послушать разговоры – так, на всякий случай. Суетились простые граждане: ремесленники, разносчики, мелкие торговцы. Проходили туда и обратно гарнизонные патрули, облаченные в уранийскую (серую с черным) военную форму. Целью патрулей было не столько поддержание порядка, сколько напоминание о том, что город находится под плотным контролем: на период военных действий власть в герцогстве принадлежала уранийским военным. Праздно шатались по городу нацепившие парадную форму артиллеристы и аркебузеры – «внуки Ульпина». Немногочисленные женщины торопливо пробегали по своим делам, едва успевая уворачиваться от шустроруких солдат. Наемников было заметно больше, чем «внуков». Единой формы они не носили, обходясь серо-черными нашивками на рукавах с номерами полков и белой буквой У, символом Ура. Такая нашивка означала, что наемник завербован на королевскую службу.