Икан Гультрэ - Тайны родства Страница 42

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — пробормотал целитель, озвучивая мои мысли.

Рьен был шокирован не меньше меня. Вернее, это он сам так думал. Ведь не он же буквально только что услышал из уст маленькой пациентки грязную ругань на языке, который уже начал забываться… На языке, который здесь могла понять только я.

Я попыталась собраться с мыслями. Итак, девочка не просто из моего мира. Она из России… ну или из одного из сопредельных государств. Ребенок, которого сюда занесло каким-то невероятным чудом. Ребенок, за которого я — а кто еще? — несу теперь ответственность. Ребенок, по душу которого с минуты на минуту явятся сотрудники департамента магической безопасности. О нет, они не желают девочке зла, они всего лишь хотят удостовериться, что выброс магии, которым сопровождалось ее появление, безопасен для Лербина и страны в целом. Вопрос, на который девочка едва ли знает ответ…

Словом, я была полна решимости не допустить дознавателей до ребенка — у девочки и без того будет стресс. А дознаватели не заставили себя долго ждать. К счастью, девочка еще спала, когда они появились, о чем я им с чистой совестью и сообщила. А потом добавила:

— Вы знаете, я все равно не позволю вам беседовать с ребенком.

— Как это?! — возмутились дознаватели.

— Девочка несовершеннолетняя, это во-первых. Вы не можете настаивать на допросе в отсутствие опекунов. Во-вторых, она, похоже, не владеет нашим языком. Зато я могу с ней объясниться. Я сама поговорю с девочкой, а потом поделюсь информацией с вашим департаментом. И еще — я буду общаться не с вами, — я жестом остановила возражения, готовые сорваться с уст бедняг-дознавателей. — Пожалуйста, найдите и пришлите сюда сотрудника, который чуть больше года назад вел дело Ларисы Май о возможном подселении демонической сущности в тело человека. Между тем делом и сегодняшним существует некоторая связь.

— Вы хотите сказать, что речь идет о демоне? — насторожился один из мужчин.

— Нет, я сказала именно то, что хотела сказать! — рассердилась я. — Только то, что есть связь. В подробности я посвящу только того дознавателя, потому что я не уверена, что эта информация должна стать достоянием многих. А теперь, господа, прошу вас, отпустите меня к пациентке.

Дознавателям не оставалось ничего другого, как удалиться. К целителям в этом мире относились, как это ни удивительно, с большим уважением — могли, конечно, в чем-то поспорить, но на территории лечебницы наше слово считалось законом.

Я нырнула обратно в палату и встретилась с тревожным взглядом с новой пациентки. Проснулась.

— Привет! Как тебя зовут? — русские слова шли на язык не без труда.

На какое-то мгновение у меня мелькнула пугающая мысль о том, что девочка на самом деле местная и не поймет меня сейчас, а то, что я слышала… Ну, может, мне послышалось… Или было какое-то ментальное воздействие. Но девочка посмотрела на меня, улыбнулась и ответила сиплым спросонья голосом:

— Наташа.

— Как ты себя чувствуешь?

— Х-хорошо… А где я?

— В больнице. Ты есть хочешь, Наташа?

Девочка застыла, словно прислушиваясь к своему организму, потом кивнула:

— Ага. А как я сюда попала?

— Тебя из реки выловили. Сейчас, подожди минуточку, — я выглянула в коридор, поймала работницу и распорядилась, чтобы девочке принесли поесть.

Потом вернулась в палату.

— А вот как ты попала в реку, ты сама мне расскажешь.

— Ну как, — насупилась девочка, — упала просто…

— Похоже, что не очень просто, — хмыкнула я.

— Вы очень странно говорите по-русски, — высказалась вдруг юная пациентка.

Ну да, наверняка странно. Я не говорила на этом языке с того самого момента, как очнулась в чужом мире. У меня просто не было необходимости. К счастью, мне в месте с телом досталось знание языка… даже языков. А по-русски… да эти губы и язык ни разу не произнесли ни одного русского слова. Откуда бы им уметь? Так что неудивительно, если моя речь кажется странной…

К счастью, девочке принесли обед, и это избавило меня от необходимости сразу давать какие-то объяснения. Если честно, мне хотелось сперва выслушать саму Наташу и понять, как она здесь очутилась.

Я дождалась, пока девочка поест и приступила к вопросам:

— Ты прости Наташ, но мне обязательно надо знать, как ты упала в реку.

Девочка бросила на меня взгляд, полный упрека, но молчать не стала:

— На меня дядька напал… Дальнобойщик. Я от него убегала — и упала.

— Так. Стоп! Сейчас ты начнешь рассказывать мне все по порядку, с самого начала. Не с дальнобойщика. Все ведь началось значительно раньше, правда?

Девочка кивнула и задумалась. Я ее понимала: непросто маленькому человечку заглянуть в собственную жизнь и понять, что именно послужило точкой отсчета для всего происходящего.

После некоторого раздумья Наташа заговорила:

— Это потому, что у меня умерла мама, — девочка не плакала, но видно было, что слова даются с трудом, — и меня отдали в детдом. Это было… неправильно! У меня папа есть. Он раньше приезжал на мой день рождения и когда я в школу пошла. А потом почему-то перестал приезжать. И мама ничего о нем не говорила… Я попросила заведующую, чтобы она нашла папу. Но она сказала, что в свидетельстве о рождении отец не записан. Потом все-таки согласилась, а через месяц заявила, что сделала запрос и такой человек в Петербурге не зарегистрирован.

— Значит, твой отец из Санкт-Петербурга?

Девочка кивнула.

— И я решила найти его сама. И сбежала из детдома… Вы ведь не отправите меня обратно?! — спохватилась она.

— Не отправлю, — да уж, это я точно могла пообещать. — Но объясни мне, как ты собиралась искать отца в огромном городе?

— У моего папы имя и фамилия особенные.

— Вот как? — высказала я интерес.

— Ага. Его зовут Альберт Май.

— К-как? — внезапно осипшим голосом переспросила я.

Надеялась ли я, что мне послышалось? Или наоборот — хотела, чтобы услышанное оказалось правдой?

— Что с вами? — девочка с тревогой уставилась на меня.

— Н-ничего… — я попыталась справиться с собой. — Сколько тебе лет, Наташа?

— Тринадцать.

Все правильно. Тринадцать. Она появилась на свет незадолго до моего совершеннолетия. Мы с мамой не знали о ее существовании. Нет, мама никогда не питала иллюзий по поводу папиной верности — его всегда ветром несло по жизни. Он мотался по командировкам, везде заводил мимолетные романы, клялся в вечной любви тем несчастным мотылькам, которые летели на его свет, но неизменно возвращался к матери. О том, что у него с одним из этих мотыльков случился ребенок, отец признался матери лишь на смертном одре — просил, чтобы мы позаботились о девочке. Кто ж знал, что мама уйдет из жизни всего через несколько дней после отца — внезапно, непредсказуемо… Она не успела сказать мне, где искать сестру, а я перерыла в доме все бумаги, но так и не смогла найти нужный адрес. И вот она сама меня нашла… Тринадцать. Что ж, теперь я, по крайней мере, знаю, что время в обоих мирах течет параллельно…