Алла Пинейру - Экзамен на барона Страница 42

   С появлением Авилэйны стало гораздо проще уходить от правосудия. Девушка не смогла нарушить клятву, данную умирающему отцу. И ее магия прикрывала контрабанду предприимчивых родственников.

   Одной из обязанностей Авилэйны было подделывать историю камней. Чтобы если даже один из них попадет в руки "черно-золотых", нельзя было определить, что он попал в Истан нелегальным путем. Молодая магичка колдовала над каждой поступавшей из Марди партией камней. И вот однажды среди лазоревых тальмов, сиреневых лейдов и дымчатых ваэханов она заметила странный желто-черный камень. Авилэйна взяла его в руки, чтобы рассмотреть получше. Камень напоминал застывшую смолу с черными вкраплениями-кляксами. Девушка из любопытства хотела даже разузнать, что за неизвестный минерал ей попался. Но дойти до библиотеки в поисках манускрипта о драгоценных камнях все было недосуг, а у дяди или его помощников Авилэйна спросить не решилась. Потом магичка и вовсе позабыла о странном камне.

   Откуда ей было знать, что это - один из осколков древней Скалы Времени, редчайший камень, за который любой маг не пожалеет никакого серебра. И что тот камень был родным братом осколка, приведшего легендарную Принцессу-без-Имени из прошлого.

   Авилэйне и в голову не пришло связать желто-черный камешек и странные сны, которые стали посещать ее по ночам. В этих сновидениях она пела, неизменно в трактирах и при большом скоплении народа, подыгрывая себе на струнном музыкальном инструменте. Она была собой и в то же время кем-то другим.

   Потом "сны" стали настигать девушку и наяву. Ее сознание как будто раздваивалось, и пока одна половина оставалась в доме дяди, вторая выводила завораживающие мелодии в трактире другой области королевства. После таких снов наяву Авилэйна едва не падала с ног от слабости. Она пыталась бороться с наваждением, но не преуспела.

   А потом Лии-ваард и Айл-лерран, потомки Айл-лоора Хонайтского, втянули дядю Авилэйны и его друга в авантюру с клепсидрой. Припомнили какой-то там старый долг чести, уверяя, что никто лучше Фаэ-гарла и Лейн-нарта с задачей не справится.

   - Сами ручки марать побоялись! - кипятился Фаэ-гарл. - До них что, не доходит? Одно дело - возить камешки через границу, а другое - похитить знатного мальчишку! Так влипнуть можно, что до конца дней жалеть будешь!

   Долг чести свят для обитателей Земли Древних - даже для тех, для кого не осталось уже ничего святого. Фаэ-гарл не знал, как быть, пока не вспомнил про племянницу-магичку. Прикрывала до сих пор торговлю камнями, не подведет и сейчас.

   Так и получилось, что в истории с похищением Эларэта Авилэйне была отведена одна из главных ролей.

   Из ненаписанного дневника Артаона Келса

   Ну девчонка, ну исчезла, что уж тут такого? А невеста моя разволновалась, тетрадку выхватила и давай туда что-то быстро-быстро писать. И попутно еще мне рассказывает о какой-то принцессе. Я сначала честно слушал, потом понимать что к чему перестал. Только знай киваю, а сам думаю - что за принцесса такая? И причем она тут?

   Допил я вино, а Селина все что-то пишет. Чтобы, значит, впечатлениев не растерять.

   - Пора нам в комнату идти, нельзя сиятельство надолго одного оставлять. А ну как проснется, а рядом - никого? Такой ведь крик поднимется,

   Селина правой рукой в писало вцепилась, так и скрипит по бумаге, левой от меня отмахивается. Иди, мол, а я еще посижу. Ну уж нет! Я хоть за сиятельство и беспокоюсь, но невесту свою одну среди всякого сброда не оставлю.

   От нечего делать я стал по сторонам смотреть, может еще кто появится, споет что или там расскажет. И точно, вон какая-то дама к пуфику протолкнулась. Только не села, как девчонка-певица, а какую-то тряпицу подстелила и с ногами на пуфик взгромоздилась. Я легонько Селину толкнул - смотри, мол, сейчас вещать будет.

   - Жрица, наверное, про богов своих расскажет, - предположил я, невольно зевнув. А Селина писало отложила, во все глаза на дамочку глядит.

   - Арт, ты ничего в ней не замечаешь?

   Я пригляделся. Дамочка самая обыкновенная. Пухлая, лицо круглое, волосы светлые, длинные, на прямой пробор разделены да простыми черными гребнями схвачены. Глаза зеленые, чуть навыкате. По виду мне в матери сгодится, но что-то в ней есть от тех, кому ловеласы разные до старости лет прохода не дают.

   - Да вроде ничего в ней такого особенного и нет.

   - Одежда, Арт! Наша, тарлангская! Почти как моя, только зеленая!

   Как же я сразу не заметил? Точно из наших она, эта проповедница. Даже и туфли у ней - будто в одной лавке с Селиной покупали! Послушаем, что скажет. Эк ее на другой материк-то метнуло! Ладно мы случайно, а она?

   Голос у землячки громкий оказался, пронзительный, аж за душу берет. Даром что с Селину ростом, мне по плечо будет. Точно, проповедовать начала.

   - Все мы когда-либо сталкивались с обстоятельствами непреодолимой силы, влияющими на нашу жизнь. Эту силу принято называть судьбой, и она редко наказывает порочных и награждает достойных. Скорее наоборот...

   Ну и бред! Я зевнул, на Селину глянул - неужто ей такое нравится? Надо же, притихла, слушает внимательно. Народ вокруг из ступора вышел, разве ж болтовня этой круглолицей с песнями девчонки сравнится? За столами опять разговоры начались - где вполголоса, а где и в полный голос. Но у землячки горло луженое, все равно ее слова до ушей доходят. Некоторые там и застревают даже.

   -...Идущие-против-судьбы... бороться против проявлений... не допустить, чтобы... справедливые сестры...

   - Точно! - оживилась рядом Селина. Даже записывать перестала. - Справедливые Сестры! Я читала об исповедуемом ими культе. Они восстают против судьбы, противопоставляя ее справедливости. Как интересно! Дома мне ни разу не доводилось слышать, как они проповедуют, а тут мы вдруг встретили тарлангскую Справедливую Сестру за океаном!

   - А по-моему, эта дамочка просто Малисой укушенная, - я восторгов невесты не разделял. - И я вот вдруг тут понял - напоминает она мне кого-то. Но вот убей, не вспомню, кого!

   Селина присмотрелась, плечами пожала. Видать, похожа эта Сестра Справедливая на кого-то, кого она и не знает.

   - Мне нужно непременно это записать, - тем временем снова разволновалась моя зазноба. И опять принялась записи делать, только писало в руке и замелькало.

   - Если ты будешь бредни каждой жрицы свихнувшейся записывать, мы до Кагарни и через год не доберемся!

   И тут вдруг чей-то голос у меня над ухом как скажет:

   - Кагарни? Здесь кто-то говорит о Кагарни?