Портрет моего мужа - Демина Карина Страница 43

Просто пожар?

И случайная жертва? Он бы успел прийти в себя или так бы и сгорел заживо… впрочем, если бы и успел… мои накопители почти досуха вычерпал, засранец этакий. И за ночь энергии, если и прибавилось, то на донышке. А стало быть, бусы стоит заменить, благо я всегда отличалась просто таки поразительной запасливостью.

На сей раз достала темненькие.

С янтарем.

То, что нужно, к блузе ядовито-желтого колеру — не все красители, которые нам продали, оказались хороши — и зеленой юбке. Блуза была мешковата, а юбка широковата, зато в складках ее нашлось место паре глубоких карманов.

Шелковые чулки.

Сумка, потому как тягать Этну на ноге — еще то удовольствие. И волосы причесать, ишь, отросли немного… нет, я не красавица и вряд ли когда стану ей, зато живая. И злая. Вот не люблю, когда меня пытаются убить, пусть даже случайно.

Завтрак ждал меня в очередной гостиной — я дала себе слово, что всенепременно прогуляюсь по дому и выясню их количество. На сей раз комната была угловой и вполне себе приятной.

Светлой.

Полосатенькие обои, ковер круглый и минимум мебели. Статуэтки фарфоровых чаек на полке старого камина. И древние вовсе часы, остановившиеся, подозреваю, еще в том столетии.

— Как ты себя чувствуешь? — Мар подал руку, чтобы проводить меня к столику, но я не приняла. Сама доберусь, а эта вот вежливость вкупе с заботой — весьма искренней на первый взгляд заботой — заставляют нервничать.

— Спасибо. Неплохо. Только в горле першит.

— Тебе не стоило запираться… так.

— А как стоило?

Как по мне, запоры затем и нужны, чтобы надежно оградить комнаты от нежеланных гостей.

— Никак не стоило. Эгле, тебе не желают зла…

— Одно добро, — я устроилась у окна, кинув сумку на пол. — Понимаю… добро оно такое, без причинения кому-то страдать начинает…

На серебряном подносе отыскался кофейник.

И сливочник.

И еще сахарница на тонкой ножке.

Кофе — это хорошо, а главное, Мар помнит, что люблю я черный, густой, с виду похожий на то самое масло. Я сглотнула. И заставила себя успокоиться: я жива, а с остальным разберемся.

— Опять колючки выпустила… — Мар покачал головой. — То, что случилось вчера… недоразумение…

— И ты в это веришь?

К кофе подали кругленькие булочки с творогом, хрустящие корзинки с начинкой из паштета, яйца и рубленой зелени. Темное вишневое желе в крохотных формочках. Мясные шарики, что утопали в сладкой подливе…

— Мар, вот передо мной идиотом не притворяйся, — я начала с шариков. Всегда их любила, а здесь и чеснока не пожалели для подливы. Вышло остренько. — Ты же понимаешь, что нет ничего… недоразуменного. Кто-то дал твоему секретарю по голове, потом завалил тело кучей железа, плеснул поверх маслица и устроил пожар…

Бывший поморщился.

А ведь приоделся… костюмчик твидовый того оттенка голубого, который уже почти серый, но еще не совсем. Рубашка белоснежная.

Запонки поблескивают.

Волосы зачесаны гладко. И цветок в петлице. Цветок смотрелся глупо, но мнение свое я оставила при себе. А вот корзиночки оценила.

— Я буду рад, если ты… станешь помалкивать о своих… домыслах.

Стану.

Мне не сложно.

— По официальной версии ты проводила исследования, и сила вышла из-под контроля. Кирис спас тебя…

А вот безе не люблю.

И нынешнее, недопеченное, вязнет на зубах.

— То есть, — я вытерла пальцы о скатерть. — Ты решил сделать из меня дуру?

— Эгле!

— Что? Дуру, которая не способна сладить с элементарным поисковым заклинанием? Или что я там делала? Дуру, чья сила едва не уничтожила ангары? Чудом не убила двух человек?

— Эгле… лучше, если они будут думать, что ты дура, чем…

— Среди них убийца? Только… мы так не договаривались, дорогой.

— Любые договоренности можно пересмотреть.

Ах вот, стало быть, как? Интересно, что он еще пересматривать собрался? И… быть может, мне и вправду стоит постоять в сторонке. Во вдовстве есть свои преимущества.

— Эгле, не сердись, — Мар потянулся через стол и накрыл мою ладонь. — Ты же понимаешь, что такое необходимость… долг… я знаю, что ты не виновата. Но… мост ведь рухнул не просто так.

— То есть ты теперь в это веришь.

— Я всегда в это верил, — и взгляд пронзительный, в глаза, раньше у меня от этого его взгляда сердце обмирало. И вновь попыталось, не иначе, по старой памяти, но, к счастью, опомнилось. Не хватало мне вновь в этого засранца влюбиться. — Но… заявить прилюдно… тот, кто стоит за всем этим, наверняка затаится. А остальные примутся ловить ведьм. Они все друг к другу относятся несколько… неоднозначно.

— Сразу видно, канцлер из тебя хороший будет, — сказала я, засовывая в рот ложечку.

С маслом.

Сливочным. Всегда его любила, причем вот просто так, вне привязки к хлебу.

— Я рад, что ты оценила мои таланты…

— Я их давно оценила. Лжешь ты, как дышишь, изворачиваешься так, что всякому угрю фору дашь… что еще надо? Дерьмо умело прячешь под кустами фиалок. Они у тебя друг друга ненавидят. Причем, искренне… и кстати, а Лайму ты зачем сюда притянул? Насколько я знаю, она не слишком-то за этот брак держится…

Ага… а вот это Мару пришлось не по вкусу. Руку убрал.

Кулаком подбородок подпер.

Воззрился на меня… а я что? Я масло ем. Ложечкой. И да, зачерпываю с горкой, так оно мне вкуснее. Еще бы соли поставили, вообще цены бы им не было.

— Это она тебе так сказала.

Не вопрос, скорее утверждение. И я кивнула. А то… кто еще…

— Лайма… сложный человек. Между нами накопилось много… всякого… сама понимаешь, ситуация была неоднозначна, да и в принципе… она обижена, да, но осознает, что этот брак дает ей многое. Развод? Поверь, если я разведусь с ней, случится скандал, который прежде всего ударит по ней же. Говорить она может многое, но…

Это всего-навсего слова.

Вот интересно, ей тоже выгодно вдовой стать?

— А твоя матушка…

— Сложный человек. На Сауле не обращай внимания, ей заняться нечем…

Кроме как натравливать потенциального поклонника на окружающих. И вот интересно, могла ли Сауле соорудить ловушку?

Знала ли она про активированное масло?

И куда интересней, смогла бы сама напитать его силой, чтобы получить… все-таки доступ к ангарам у нее имелся, как и у любого из семьи. Умения… она училась, пусть и на технологическом, но, помнится, состояла в общеуниверситетском обществе «Создатель»…

Она не глупа.

И способна, сколь помню.

Хорошо это? Подозреваю, что для Марка — не очень.

— Знаешь, дорогой, — я ложечку воткнула в желтоватую массу. — Что-то мне здесь перестало нравиться… но, подозреваю, если я захочу уехать, ты будешь против?

Мар лишь развел руками.

— Что ж… в таком случае надеюсь, что тебя и вправду скоро убьют.

А что?

Я не обещала быть милой. Мар же поперхнулся и укоризненно покачал головой.

А вот оскорбленную невинность у него не получилось сыграть. Уж больно физия лощеная.

ГЛАВА 23

В сад здешний тоже осень пробралась. Пара старых кленов медленно и мучительно расставалась с пурпурной листвой, которая падала на дорожки, покрывая их плотным влажным покрывалом. Под листьями прятались лужи и остатки гнилой травы.

Стояли дубы.

И белесые березки, выглядевшие ободранными, дрожали на ветру.

Я шла по дорожке.

Под ногами чавкало, а сверху зарядил мокрый снег, смешанный с дождем. Крупные хлопья ложились на плащ, чтобы тут же обернуться водой, а уж та стекала по спине, по рукавам… было холодно. Куда только подевалось вчерашнее почти летнее тепло?

Неуютно.

Но куда менее неуютно, нежели в доме.

Я дошла до ограды, витой и с виду несерьезной, и повернула налево, туда, где виднелись громадины оранжерей. Нет, понимаю, что заглядывать в них мне не рекомендовалось, но… кто может помешать?

Этна ворочалась в сумке.

Она не отказалась бы прогуляться, пусть бы и по парку, но я… чувствовала спиной взгляд. Такое вот неприятненькое ощущеньице, будто за тобой не следят, нет, просто слегка подсматривают. И отнюдь не с восхищением.