Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – виконт Страница 43

Он умчался, а ко мне подошел бочком невзрачный человечек и прошептал, глядя в сторону и всячески делая вид, что разговаривает не со мной:

– Доблестный сэр, есть копья из балийской древесины…

Я спросил так же шепотом в пространство:

– А что это?

Он прошептал еще тише:

– Ах, издалека же вас занесло… Я смотрел, как вы бьетесь. Мы, мастера оружейного цеха, желаем победы вам, чем-то вы нам пришлись по душе… Но у вас впереди поединки с Блэкгартом и Валленштейном, а это такие гиганты, что копья ваши разлетятся в щепки, а они даже не вздрогнут!.. Но если у вас будет копье из балийского ясеня…

Я взглянул на небо, потом на сапоги и прошептал сапогам:

– А что, это запрещенное дерево?

– Увы, да, – ответил он, едва шевеля губами. – И, к сожалению, очень дорогое. Можем скостить половину, раз уж желаем вам победы, но не больше…

– Беру, – прервал я. – Когда и как?

– Ждите, – ответил он и пропал, как будто сквозь землю провалился.

Глава 17

На арене разворачивалась грандиозная схватка сэра Смита с великолепным красавцем де Жуанро. Оба уже дважды переломили копья, на третий раз сэр Смит едва не вылетел из седла, потеряв стремя, но его копье зацепило острием забрало противника. Грузный де Жуанро в седле удержался, но ремни лопнули, шлем блеснул высоко в воздухе и покатился по арене.

Победа досталась сэру Смиту, после чего глашатай выкрикнул мое имя. На той стороне поля уже выстроилась целая группа жаждущих заставить меня кувыркаться по земле. Я вздохнул, взобрался в седло. Тайные доброжелатели-контрабандисты не появлялись, я принял обычное копье, створки ворот передо мной раздвинули, на том конце уже высятся в ожидании огромный темный конь и такой же чудовищно огромный всадник.

Мороз пробежал по коже, но не исчез, а остался глубоко в костях. Какой-то сдвиг в генах, это точно: противник огромный, как скала. Но, кроме того, чувствуется нелюдская плотность под этими доспехами, как будто его вырастили на кремнийорганической основе. Прежде чем он опустил забрало, я с дрожью посмотрел в это серое гранитное лицо с нависающими скальными выступами над пещерами, где должны быть глаза.

Когда я уже с самым обреченным видом готовился послать Зайчика на поле, за спиной послышалось запыхавшееся:

– Сэр Ричард!.. Сэр Ричард!

Ко мне торопились тот самый контрабандист и еще один такой же, в пошарпанной одежде простолюдина. На плечах покоится обычное рыцарское копье: покрашенное в бело-черные полосы, как шлагбаум на переезде, с легкомысленной цветной тряпочкой на остром наконечнике.

Я протянул руку, копье показалось даже легче, чем мое предыдущее, однако что-то я ощутил, вскинул острием кверху и выехал на арену. На галереях раздался вздох облегчения: как же, могли бы не увидеть, как еще одного сбивают с коня, а человек кувыркается в пыли, ломая руки и ноги, а иногда и шею…

– Держись, Зайчик, – прошептал я, похлопав по шее. – Все зависит от тебя… Если честно, то я признаю, все эти турниры – не состязания рыцарей, а состязания их коней. Это вам нужно отдавать высшие турнирные награды… Если хочешь, я дам тебе поносить Золотой Шлем.

Он тихонько ржанул и мотнул гривой. Мол, я не подведу, ты лучше подумай, хорошо ли затянул подпруги, надежные ли ремни. Я выехал на поле, остановился и вскинул копье, приветствуя противника, у меня не отвалится, а он вдруг да чуточку подобреет, потом развернулся к трибунам и поприветствовал присутствующих.

Громче всех кричали и размахивали платочками женщины. Я не бог весть какой разряженный красавец, и доспехи у меня не яркие, но уже показал себя защитником женской чести. А в этом случае даже женщины способны проявить солидарность. Леди Сесиль размахивала платочком и выронила его вроде бы случайно, но я сделал вид, что по-деревенскости не заметил или не понял знака, и повернул коня в сторону противника.

Маршал дал отмашку герольду, тот звонко протрубил в рог, мы разом пришпорили коней. Мир застыл, слышен только учащающийся стук копыт, грохот в груди, мир стремительно надвигается, прямо на меня смотрит длинное и толстое копье с острейшим наконечником. Я старательно нацеливался именно в шлем. Хоть я и не прошел выучку, но моих рефлексов вроде бы хватает, чтобы не промахнуться…

Удар, грохот, лязг, я ощутил себя так, словно налетел на скалу, хотя голиаф на голиафьем коне пронесся, как и положено, слева. Мы тоже с разгону едва не достигли противоположного края. Я не оглядывался, страшась представить, что тот сотрясший нас удар ничем не закончился, и лишь у самой ограды развернул коня.

Голиаф на середине поля пытался встать, падал, снова привставал, пока на арену не выбежали оруженосцы и не подхватили под руки. Я перевел дыхание, мой конь уже шагом вернулся на свою сторону.

Герольд спросил учтиво:

– Желает ли сэр Ричард продолжить схватки?

– А что, – спросил я, – можно взять перерыв? Тогда я малость отдохну… э-э… дам отдохнуть коню, а затем продолжим. Если благородные рыцари все еще жаждут.

– Конечно, вы можете дать отдохнуть коню. Но не проще ли заменить усталую лошадь на свежую?

– У меня это единственный конь, – объяснил я.

На трибунах пронесся вздох сочувствия, я быстро набираю очки. Бедным рыцарям сочувствуют все: бедные – из солидарности, богатые – не чувствуют соперников, женщины подозревают в таких вот принцев из дальних земель, а простолюдины видят в нас почти таких же бедолаг, а то и еще беднее себя.

Герольд напомнил:

– Вы в качестве приза уже захватили шесть великолепных доспехов и шесть коней. Можете пересесть на любого!

– Благодарю, – ответил я, – но своему коню доверяю, а чужак вдруг да поймет мои команды иначе…

На трибунах понимающе зашумели, когда герольд объявил, что сэр Ричард Длинные Руки даст отдохнуть коню, но обещает сегодня во второй половине дня снова выйти на поле и принять вызов всех, кто желает с ним сразиться. Последнее вызвало бурю восторга, а я поспешно покинул арену, на нее как раз выехали те самые братья Торвальсоны, приезд которых я наблюдал вчера с таким содроганием.

Быки, а не люди, настоящие минотавры, таких вышибить из седла просто даже не знаю чем, разве что рельсом, а еще лучше – двутавровой балкой. В детстве читал, как среднерослый и миниатюрный телом Айвенго вышибал из седел гигантов, душа радовалась и всячески ликовала. Однако во взрослости усомнился в возможности такого вышибания, все-таки уже понимал какие-то законы механики, слышал о гравитации. Так можно вышибить разве что деревенского увальня, однако противники Айвенго – такие же закаленные крестоносцы, вместе с ним прошедшие войны в Палестине, ветераны турниров. Так что в воинской выучке не уступали, а в массе тела и доспехов превосходили.