Людмила Астахова - Ничего невозможного Страница 43

Неуклюжими от заживающих ожогов пальцами Росс поднял с земли первый желтый листок, повертел туда-сюда, поглядел на просвет. Его собственная осень только начиналась, но не сулила благостного тепла, а обещала стать жестокой и короткой. Ну и пусть! Какая, собственно, разница, если жизнь сама по себе чертовски короткая штука? Значит, он обязан успеть подготовить преемника, обязан застраховать труд своей жизни, а потом… потом можно будет придумать себе другое занятие. Наверное.

Министр иностранных дел лорд Ферхис Таммаш, министр финансов — Трен Кариони и лорд Эдрих Нишен — министр юстиции. Именно их пригласил Джевидж на это липовое внеплановое заседание, чтобы наконец-то определиться с выбором.

«Итак, кто? — напрямую спросил себя Росс. — Кто из них троих?»

Фэрхис — весьма проницателен, он опытнейший дипломат с сорокалетним стажем. Спокойный и уравновешенный мужчина, еще не разменявший до конца шестой десяток — староват, пожалуй, но зато породистый и умный. С ним у Джевиджа никогда не возникало особых трений, хотя тот и не всегда схватывал на лету. Но если дать себе труд объяснить задумку подробно и в деталях, то вполне способен проникнуться и даже подсказать дельную мысль. Но, дьявол раздери, потребуется самое меньшее двадцать лет, чтобы Эльлор окончательно встал на дорогу, ведущую к их с Раилом мечте — могучей, процветающей империи, где маги знают свое место, народ богатеет, промышленность развивается, закон торжествует, искусства и культура расцветают, а границы спокойны. Да, они в чем-то идеалисты, но надо же стремиться к наилучшему, рассчитывая при этом только на свои силы. Хватит ли у лорда Таммаша здоровья и сил? Есть ли смысл отдавать бразды правления в руки пожилому человеку, хотя опыта и знаний тому не занимать?

Теперь другой кандидат — Кариони. Не аристократ, но выходец из старинной купеческой семьи с устоями и традициями. В молодости прославился как успешный делец, наживший состояние не на биржевой игре, а внедрением новой техники на своих заводах. Впоследствии его банк быстро стал самым влиятельным в Эльлоре, но, когда Трен обратил свой взор в сторону политической карьеры, он без колебаний передал и заводы, и банк под управление братьям. Кариони был не просто богат, а сказочно богат, но вел настолько благопристойный образ жизни, что даже у закоренелых столичных ханжей скулы сводило от скуки. Сказывалось суровое воспитание.

Пока министр финансов по памяти пересказывал свой доклад, Джевидж внимательно его рассматривал, пытаясь по внешним чертам угадать особенности характера.

Аккуратный пробор в редеющих волосах — значит, педант, что для финансиста основная добродетель. Скорбные складки у рта из-за общей мрачности натуры или знак внутренней сокрытой боли? На переносице след от дужки очков, а делает вид, что читает по бумажке, — это стеснительность или гордыня?

«А сам-то? Смущение уже и дорогу забыло к тебе, дружок, а все равно скрываешь, что слаб зрением», — напомнил сам себе канцлер. А еще Россу понравились руки Трена Кариони — сильные и крепкие, надежные руки настоящего мужчины. И рукопожатие приятное. Но не слишком ли молод? Только-только сорок исполнилось, всего два года в правительстве. И хотя к его министерству никаких претензий за весь срок руководства, но сомнения остаются.

Джевидж перевел взгляд на последнего выступающего министра. Сразу чувствуется бывший военный — иначе откуда бы взяться кавалеристской выправке, ровной спине и пышным франтоватым усам. Лорд Эдрих Нишен вышел в отставку по ранению очень молодым, но подающим надежды капитаном и подался в юриспруденцию, сделав на этом поприще не менее головокружительную карьеру так же стремительно, ибо обладал одновременно профессиональной хваткой, морем здорового честолюбия, жгучим темпераментом и весьма влиятельным отцом. Он был шефом жандармерии, начальником личной безопасности императора, проявил себя только с самой лучшей стороны. Целеустремлен, честен и прекрасно образован. Но чрезмерно, почти болезненно горд, а также слишком зависим от мнения Раила Второго. Получится ли у Эдриха отстоять собственное мнение, если оно разойдется с желаниями императора? Опять же отец — в Совете, сын — канцлер… Не много ли власти в руках одной семьи? Нишены во все времена славились непомерным честолюбием. В карих выпуклых глазах министра юстиции Росс не единожды видел огонек фанатизма, от него не дождаться бесстрастности и незаинтересованности, когда речь пойдет о делах всеимперского масштаба.

«Кто? Кого? Другие еще более сомнительны во всех смыслах, — безмолвно терзался Джевидж, не в силах отдать кому-нибудь окончательное предпочтение. — Или подождать еще немного, присмотреться ко всем троим тщательнее? Дождаться Знака?»

В Знаки Росс верил свято. Они помогли ему, беспамятному и полностью сумасшедшему, найти Фэймрил Эрмаад в Сангарре, они указали ему путь к спасению, к любви и жизни. Не подвели и не обманули, приведя на порог незнакомого дома, в чужом городе, к той, которая стала главным смыслом, отрадой и благословением. Знаки — начиная от внезапного порыва ветра и заканчивая случайной встречей — в воле одного лишь ВсеТворца, и сколько бы ни бурчал профессор Кориней, дескать, мракобесие это и первый признак безумия, но Джевидж продолжал вверять им свою судьбу.

Пусть случится, пусть сдвинется и грянет что-то говорящее чувствительному взору и бдительному уху лорда канцлера яснее ясного — да будет так!

К дьяволу! Хоть мракобесие, хоть придурь — лишь бы сработало.

Лорд Джевидж даже под пыткой не признался бы в своей странной и смешной вере, да и никто, кроме Ниала, знать-то не знал, ибо не так уж часто прибегал он к столь экзотическому методу решения спорных вопросов, но сейчас вышел подходящий случай. Трое достойных мужчин, словно три дороги на сказочном перекрестке. Куда идти — направо, налево или прямо? И топчется перед путеводным камнем хромой рыцарь в поисках единственно верного ответа. Так пошли же ВсеТворец ему Знак, ответь на немую мольбу. Молчишь? Ничего удивительного, между прочим. На то и жизнь дана человеку, и посланы мужчине испытания, чтобы он решал сам. За себя, за семью, за Родину, за всех, в конце концов. На то ему и власть, и сила, и мужество.

Таммаш, Кариони или Нишен? Дипломат, финансист или законник? Кто?

— Спасибо, господа, мне было крайне отрадно выслушать ваши соображения, — сказал Джевидж. — Но на некоторых аспектах я бы хотел остановиться подробнее…

Министры слушали внимательно, удивившись, должно быть, только доброжелательным ноткам в голосе канцлера, более знакомыми в его устах лишь вне службы: на приеме, в гостях или в мужском клубе за карточной партией.