Нил Гейман - История с кладбищем Страница 43

— Где они сейчас? — спросил Никт.

Отец ответил:

— Один рыщет у Египетской аллеи. Его приятель ждет рядом. Еще трое идут сюда. Карабкаются на мусорные баки, чтобы перелезть к нам.

— Жаль, нет Сайлеса. Он бы с ними быстро разобрался. Или мисс Лупеску.

— Ты и сам справишься, — подбодрил его мистер Оуэнс.

— Где мама?

— У аллеи.

— Скажи ей, что я спрятал Скарлетт у Фробишеров. Пусть о ней позаботится, если со мной что-нибудь случится.

Никт пробежал по потемневшему кладбищу. Единственный проход в северо-западную часть — по Египетской аллее. Чтобы попасть туда, придется пройти мимо невысокого человечка с черным шелковым шнурком. Того, кто хочет его убить.

Я Никто Оуэнс, сказал он себе. Я гражданин кладбища. Я справлюсь.

Он так быстро вбежал на Египетскую аллею, что едва не пропустил убийцу — Джека по фамилии Кеч, слившегося с тенью.

Никт вдохнул и поблек, как только смог. Он миновал Кеча, как пылинка в вечернем ветерке, прошел по зеленой аллее, а потом заставил себя проявиться и пнуть камешек на дороге.

От арки отделилась тень и пошла за ним, почти так же бесшумно, как призрак.

Никт пробрался через заросли плюща в северо-западном конце кладбища. Он понимал, что нужно точно подгадать время. Если идти слишком быстро — тот его упустит. Промедлить — и на шее затянется черный шелковый шнурок, и не будет больше ни вдохов, ни завтрашних дней.

Никт зашумел листьями и спугнул одну из многочисленных лис. Та убежала в кусты. Тут были настоящие джунгли из деревьев, кустов остролиста, поваленных надгробий с безголовыми статуями и куч прелых листьев — но эти джунгли Никт исследовал с тех самых пор, как научился ходить.

Он пошел осторожнее, переступая с корней на камни или на траву и стараясь не шуршать. Это его кладбище. Никт чувствовал, что оно пытается его спрятать, защитить, и сопротивлялся. Нужно было, чтобы враги его заметили.

Он увидел Неемию Трота и приостановился.

— Бонжур, юный Никт! — воскликнул поэт. — Я слышал, что в наших пенатах переполох, что ты носишься по сей обители подобно горящей комете по небосклону. Что случилось, друг мой?

— Стойте там! — сказал Никт. — Прямо там, где вы есть. Смотрите туда, откуда я пришел. И скажите мне, когда он подойдет ближе.

Никт обошел покрытую плющом могилу Карстерса и остановился, шумно дыша, будто запыхался.

Он стоял спиной к своему преследователю. Ждать пришлось всего несколько секунд, но они показались вечностью.

— Он тут, юноша, — сказал Неемия Трот. — Шагах в двадцати за тобой.

Джек по фамилии Кеч увидел мальчика и туго натянул черный шелковый шнурок. За многие годы шнурок побывал на многих шеях — с неизменным результатом. Он был очень прочный и практически невидимый.

Охотник видел дичь и не хотел ее спугнуть. Шевельнув усами, он начал приближаться, бесшумно, как тень.

Мальчик выпрямился.

Джек Кеч метнулся вперед. Начищенные черные туфли беззвучно ступали по листьям.

— Бежит сюда! — крикнул Неемия Трот.

Мальчик обернулся. Джек Кеч прыгнул…

…и вдруг земля ушла у него из-под ног. Кеч ухватился за воздух рукой, но упал в старую могилу, пролетел все двадцать футов и рухнул на гроб мистера Карстерса, разбив крышку и одновременно раздробив себе щиколотку.

— Один готов, — спокойно сказал Никт, хотя внутри у него все дрожало.

— Ловко сработано! — восхитился Неемия Трот. — Я сложу об этом оду. Останешься послушать?

— Некогда. Где остальные?

Евфимия Хорсфолл сказала:

— Трое на юго-западной тропе, идут на холм.

Том Сэндс добавил:

— И еще один обходит часовню. Тот, кто весь месяц шлялся по кладбищу. Но он теперь какой-то другой.

— Проследите за тем, кто остался в могиле, — и извинитесь за меня перед мистером Карстерсом… — попросил Никт.

Он нырнул под сосновую ветку и прыжками обогнул холм, перескакивая с дорожек на землю, с памятников на камни, чтобы было быстрее.

Старая яблоня.

— Еще четверо! — раздался звонкий голосок. — Четверо, и все опытные убийцы. Все в разрытые могилы не свалятся.

— Привет, Лиза! Я думал, ты на меня еще злишься.

— Может, злюсь, а может, и нет. — (Никт слышал голос, но не видел ее.) — Только я им тебя в обиду не дам.

— Тогда ставь им подножки, сбивай с пути, мешай. Сможешь?

— А ты побежишь дальше? Никто Оуэнс, поблекни и спрячься в уютной маменькиной гробничке. Там тебя никогда не найдут. Скоро вернется Сайлес и всех прогонит.

— Может, вернется, а может, и нет, — ответил Никт. — Встретимся у дерева, сожженного молнией.

— Я с тобой не разговариваю! — заявила Лиза Хемпсток, гордая, как павлин, и задиристая, как воробей.

— А сейчас ты что делаешь?

— Просто случай такой, важный. А потом слова от меня не дождешься.

Никт побежал к дубу, в который двадцать лет назад ударила молния. Обугленное дерево напоминало черную руку, вцепившуюся в небо.

У Никта был план — правда, не слишком надежный. Все зависело от того, запомнил ли он уроки мисс Лупеску и всё, что видел и слышал в детстве.

Ту самую могилу он искал дольше, чем рассчитывал, но все-таки нашел: уродливая, скособоченная, на надгробии безголовый ангел в потеках воды, больше похожий на гигантский гриб. Никт коснулся надгробия, почувствовал холод и понял, что не ошибся.

Он присел на могилу и заставил себя полностью проявиться.

— Ты не поблек, — сказал Лизин голос. — Тебя любой найдет.

— Вот и хорошо. Я хочу, чтобы меня нашли.

— Дурень Джек не может всех видеть, а дурня Джека видят все! — хмыкнула Лиза.

Над самым горизонтом повисла огромная луна. Никт подумал, не посвистеть ли и не покажется ли это слишком явным.

— Вижу его!

К нему, спотыкаясь и поскальзываясь, кто-то бежал. Еще двое следовали по пятам.

Никт видел, что вокруг столпились мертвые и наблюдают за происходящим, но заставил себя не обращать на это внимания. Он устроился поудобнее на уродливом надгробии, чувствуя себя червяком на крючке — ощущение не из приятных.

Громила с бычьей шеей добежал до могилы первым. За ним подоспели седой, который больше всех говорил, и высокий блондин.

Никт не двинулся с места.

Седой произнес:

— А-а! Полагаю, это неуловимый мальчик Дориан. Поразительно! Наш Джек Фрост рыщет за тобой по всему миру, а ты, оказывается, тут, где он оставил тебя тринадцать лет назад.

— Этот человек убил моих родных.

— Совершенно верно!

— Зачем?

— Разве это важно? Ты все равно никому не расскажешь.

— Значит, у вас ничего не отвалится, если вы мне расскажете.