Антон Корнилов - Братство Порога Страница 43

– А то как же! Я, знаешь, не то что до света, я и ночь и день могу кувыркаться. Если, конечно, пташка подходящая и сама бревном не это самое… гхм… Прости… Значит, о чем я? Ага, как мы с Аннандиной из зала утекли, этот в зеленом плаще ей песню пел. А как вернулись под утро, в зале уже почти никого и не было.

– Под утро? – вымолвил пораженный Эрл.

– Да что с тобой?! Ты уж не пьян ли? Оглянись!

Рыцарь Горной Крепости Порога сэр Эрл рывком оглянулся. И схватился за балконный парапет, чтобы не упасть. Синеву небосвода заливало белое солнце. В утреннем туманце над городом извилистыми иглами от земли к небу тянулись струйки дыма – в домах и лавках уже разожгли печи, чтобы готовить завтрак.

– Я… – проговорил Эрл с трудом ворочающимися губами, – я простоял здесь всю ночь… Всю ночь… Он сказал мне: выпей вина. И я… пил вино. Всю ночь…

– Кто сказал? – моргал глазами Оттар. – Всю ночь?! Странно. Странно и непохоже на тебя. То-то я гляжу: ты куда-то исчез. А потом и я сам исчез…

– Вместо того чтобы быть с ней… – Горный рыцарь скрипнул зубами. – О боги! Который теперь час?..

– А то сам не видишь, – прищурился северянин на солнце. – Половина восьмого утра…

В проеме балконной двери возник запыхавшийся мажордом.

– Сэр Эрл! – выпалил он. – Его величество король Гаэлона Ганелон Милостивый требует вас к себе! И вас, сэр Оттар.

– Что случилось?! – закричал Эрл.

– Н-не могу знать, – вжал голову в плечи мажордом. – Но… Его величество очень требуют…

Добрые вести разносятся быстро, а дурные – еще того быстрее. Уже к полудню весь королевский двор гудел, пораженный новостью, которую с необыкновенным проворством разнесла по дворцу фрейлина принцессы Изаида. Его величество, рассказывала Изаида, с утра пораньше собрал в тронном зале всех своих министров, всех архимагов Сфер; а кроме них подле короля находились рыцари Порога: сэр Оттар, сэр Эрл и этот… серенький, невзрачный и неразговорчивый юноша, которого все называют болотником и который тоже вроде как рыцарь Порога, хотя на рыцаря нисколько не похож, – сэр Кай. Ну и еще трое эльфов и, конечно, ее высочество принцесса Лития. Сама же Изаида, в то утро ставшая особой невероятно популярной при дворе, все время сидела рядом с Литией, чтобы утирать ей слезы шелковым платком и давать нюхать пузырек с розовой солью, потому что принцесса была страсть как взволнована.

– И вот, – выпучив глаза и то и дело всплескивая руками, страстно шептала Изаида в охотно подставляемые ей уши, – его величество Ганелон Милостивый, белый, как подушка, и с красными, полными слез глазами объявил собравшимся о том, что дочь его, принцесса Лития, приняла решение посетить эльфийские Тайные Лесные Чертоги, куда любезно пригласил ее Лилатирий, Хранитель Поющих Книг, Глядящий-Сквозь-Время. Сама-то принцесса, пока его величество говорил, молчала, ни на кого не смотрела, только плакала. А как его величество еще раз при всех спросил у дочери: по доброй воле принимала она решение и не переменила ли его, Лития лишь головой покачала. Потом подняла глаза на сэра Эрла, который сидел, закусив губу так, что на подбородок его катились капли крови, и зарыдала еще пуще. Потом говорили эльфы. Сначала Принц Хрустального Дворца, за ним Рубиновый Мечник, а последним встал Лилатирий, Глядящий-Сквозь-Время.

О чем именно говорили представители Высокого Народа, глупая фрейлина толком рассказать не смогла. Поведала лишь, что речь эльфов была цветиста, словно песня, и обволакивала сердце, будто мед. А Лилатирий (его слова все же удержались в памяти Изаиды) попросил не таить на него злобу и признался, что до сего дня не видел девы прекраснее принцессы Литии, поразившей его душу и разум настолько, что он готов сложить к ее ногам все эльфийские Тайные Чертоги до единого. И еще сказал Глядящий– Сквозь-Время, что никогда не осмелился бы открыть свое сердце ее высочеству, если б не усмотрел в ней ответного чувства. Тут король снова спросил у дочери: правда ли то, что полюбился ей эльф. И принцесса ответила: да. И прибавила еще: более всего на свете.

– И тогда… – тут фрейлина неизменно брала интригующую паузу и держала ее, пока изнывающие от нетерпения слушатели не начинали роптать, – и тогда поднялся сэр Эрл и встал перед своей возлюбленной, чье сердце навеки для него замолчало, и сказал… Сказал, мол, что принцесса сделала свой выбор и он не вправе убеждать ее вспомнить былые чувства. И снова опустился в свое кресло, и поник головой, и уж больше не размыкал уст. А сэр Оттар совсем ничего не говорил. Он только поворачивался из стороны в сторону, кусал свои косы и бороду и крякал… Да и министры помалкивали. А маги поглядывали на архимага Сферы Жизни Гархаллокса, но так как тот хранил молчание, молчали и они.

А когда все закончили говорить, наступила тишина, от которой, по выражению Изаиды, у нее в животе будто птица забила крылами. И молвил его величество король Гаэлона Ганелон Милостивый: да будет так.

Несколько часов носилась по дворцовым коридорам неутомимая фрейлина, окруженная толпой слушателей, и все повторяла и повторяла свою историю. Те, кто внимал Изаиде, когда она рассказывала о произошедшем в первый раз, слушали снова и снова с неослабевающим интересом, потому что рассказ фрейлины с каждым разом обрастал новыми душещипательными подробностями. Когда день перевалил за половину, история Изаиды имела уже мало общего с первоначальным вариантом. В конечной версии все действующие лица рыдали в голос, причем исключительно кровавыми слезами, поминутно хватались за рукояти мечей и кинжалов, произносили страшные клятвы и раздирающие душу монологи… Даже неприглядного молчуна болотника обуянная вдохновением фрейлина наделила парой страстных реплик…

А ближе к вечеру возбужденно шумевший весь день дворец затих. И когда первые синие сумерки опустились на Дарбион, на стенах и башнях королевского дворца тоскливо запели трубы. Вдоль стен церемониальной галереи, ведущей к главным дворцовым воротам, выстроились вооруженные алебардами стражники и мечники королевской гвардии. А из центральных комнат дворца двинулась по галерее печальная процессия. Впереди несли паланкин, в котором возлежал обессилевший от горя король Ганелон, за паланкином тянулась многочисленная его свита, далее шествовала ее высочество принцесса Лития под руку с прекрасным эльфом Лилатирием; сэр Оттар и сэр Эрл сопровождали эту пару, до конца неся свою службу, следом шли Орелий и Аллиарий, а за ними слуги, нагруженные вещами принцессы и богатыми дарами.

До распахнутых в дворцовый двор главных ворот оставалось всего несколько десятков шагов, когда процессия неожиданно остановилась.