Ирина Бондарь - Неверный свет Страница 43

  Дело в том, что благодаря хитрому строению женских органов, насильственное проникновение и надругательство над шейсой могло стоить осмелившемуся на подобное жизни. Внутри у каждой особы женского пола находилась особая железа, которая в стрессовом состоянии вызывала выброс токсинов, мгновенно действовавших на нервную систему любителей женской ласки. В миг ослепший, оглохший и задыхающийся шейс мог выжить только в тех случаях, если у него было исключительно крепкое здоровье и сердце.

  Жена и младшая дочь Гио, Санна и Флис, долго присматривались к Соле, и сделали вывод, что девушка для них не представляла угрозы. Ее испытывали на прочность и покорность, как и всех новых рабов, заставляя трудиться в сотни раз тяжелее, чем остальных. Лишь поняв, что нищая оборванка, которую приютили несомненно из жалости, не собиралась бунтовать, мало помалу они перестали ее изводить.

  Каждый вечер перед сном тсаревна подсчитывала убытки прошедшего дня. Девушка сворачивалась в клубок на своем продавленном соломенном тюфячке так, чтобы занимать как можно меньше места и полностью поместиться на этом изысканном ложе, отворачивалась к стене и упиралась лбом в прохладный камень стен. В особо 'урожайные' дни тело Соланж покрывалось новыми синяками, ссадинами и царапинами, редко можно было похвастаться чем-то одним.

  Злобный хозяйский сынок так и норовил подставить ножку, толкнуть или щипнуть тощую грустную служанку, особенно если она в этот момент несла что-то тяжелое или была поглощена работой. Некоторые его выходки заставили даже презрительно молчавших в ее присутствии рабов признать, что Соле зачастую приходится намного хуже, чем им.

  В один из дней, когда прошла почти луна с момента прихода тсаревны в дом Гио, девушка держала руки в бадье с ледяной водой, чтобы как-то облегчить боль от ожогов. Леуш, так звали сына хозяина, нарочно опрокинул на служанку подсвечник с горящими свечами, когда та наклонилась собрать осколки от разбитой им тарелки. Сола вскрикнула, на странных для шейсы золотистых глазах выступили слезы, но она так и не заплакала. Это всегда бесило Леуша больше всего: он никак не мог заставить проклятую девку рыдать и униженно просить снисхождения.

  К Соланж подошла одна из старших рабынь и молча достала ее правую руку из бадьи с водой.

  - Надо намазать вот этим, чтобы не болело, - тихо сказала она.

  Рабыню звали Фир, и она стала первой, кто сделал шаг навстречу тсаревне.

  - Мы часто пользуемся этой мазью, ведь никогда не знаешь, что приключится по воле драконьей или хозяев! - улыбка Фир была спокойной и слегка отрешенной, видимо, она давно утомилась пенять на судьбу. - Но чтобы Леуш настолько сильно над кем-то измывался, впервые вижу.

  - А разве от него можно ожидать иного? - печально удивилась Сола, позволяя женщине позаботиться о своих руках.

  - Ты права. Он злится из-за того, что подсознательно чувствует твое превосходство над ним, да и над всеми нами. Ты никогда не плачешь, не жалуешься на судьбу и не прекословишь, а таких как он это раздражает.

  Сола тихонько вздохнула и ничего не ответила.

  Так тсаревна потихоньку стала своей среди самых отверженных шейсов в Алайе. Постепенно узнавая истории тех, с кем теперь она бок обок работала и проводила все свое время, девушка поражалась тому, насколько беспросветной была жизнь простых шейсов в прекрасной стране ее отца. Она никогда не догадалась бы о том, что многие стали рабами от безысходности и падения ниже края бедности.

  Будучи не в состоянии платить налоги на скромный участок земли с крошечным домиком и садом, Фир пришлось продать себя в рабство, а вырученную сумму отдать сыну и дочери, чтобы они могли хоть как-то существовать. Один из рабов по имени Дан поступил аналогично, когда заболела его маленькая дочка, а денег на визит мага-лекаря, кроме которого никто не смог бы помочь бедняжке, не было. Впрочем, Дан попал в рабство на пять лет, и через полгода его повинность заканчивалась. Зато клеймо раба, выжженное на правой лопатке, теперь навсегда будет напоминать ему о самых гнусных днях его жизни.

  - А знает ли князь обо всем, что происходит? Может быть, такие скоты как Гио позволяют себе вольно трактовать некоторые законы, но ведь сюзерены обязаны заботиться о своем народе! - глупый вопрос наивной девушки даже не вызвал смеха, так, горькие улыбки.

  Самые старшие шейсы качали головами.

  - Повезло тебе, деточка, с твоим провалом в памяти, - тихо сказала Фир. - Не думаю, что прошлое могло бы порадовать тебя хорошими или счастливыми воспоминаниями. Рабство всегда было. Говорят, в стародавние времена все было так, как ты говоришь. Рабы служили господам, как свободные слуги, получали скромное жалованье и имели право заводить семьи. Все менялось потихоньку, как и стиль правления тсарской семьи. Мало-помалу династия стала рождать угрюмых тиранов, жестоких деспотов, душивших шейсов стальными руками. Считалось даже, что правящую семью прокляли, но маги в один голос утверждали, что тсарская кровь защищена от проклятий. Кто их знает, этих существ. Может, они один другому зла желали, вот и случилась беда. Айвин переплюнул всех, детка, это говорят те, кто застал его отца, того еще сухаря. Единственный, к кому когда-либо был добр наш правитель, это его жена.

  Сола слушала, затаив дыхание. Истории о прошлых тсрях устами рабыни звучали не так, как описывали книги из дворцовой библиотеки. Там правителей звали импульсивными, решительными и бескомпромиссными, сильными лидерами. А здесь...самодурами и деспотами. Подумав немного, вспомнив отца, его холодность и эмоциональную черствость, девушка согласилась с таким определением. Пока в ее сердце были лишь недоумение, обида и подозрение, что за всем этим кроется подвох, недопонимание. Позже, когда она испытает на себе все прелести рабской жизни, ее подозрение сменится глухой ненавистью к тем, кто обрек не только наследницу древнего рода, но и остальных шейсов на жалкую участь прислужников тирана.

  - Тсрица Леа была необыкновенной, - тихо отвечала девушка, прикрывая глаза, чтобы никто не заметил бушевавший внутри нее ураган эмоций.

  - Да, - подтвердили остальные. - После ее гибели стало совсем нестерпимо.

  Подходил к концу второй месяц служения Соланж в доме Гио. Она постепенно научилась обходить ловушки Леуша, избегать недовольства его отца и делать все дела так, чтобы максимально соответствовать ожиданиям госпожи Санны. Целыми днями девушка вместе с остальными рабами трудилась, не покладая рук. Огрубевшая за время жизни у ведьмы кожа тсаревны стала совсем сухой, трескалась от постоянной возни с едким мылом во время стирки, уборки, царапалась при работе в огороде. Под глазами Солы все так же были глубокие тени, только уже не от болезней, а от недосыпа и постоянной усталости. Скудная пища, достававшаяся рабам, не способствовала улучшению внешнего вида, хотя волосы немного отрастали, но были тусклыми, тонкими и ломкими.