Ольга Романовская - Песочные часы Страница 44

Я ожидала увидеть всё, что угодно — пыточную комнату, загон с дикими зверьми, одиночную камеру, даже хозяина в компании с квитом, но только не это.

Уютно потрескивали дрова в камине.

Треть пола устилал ковёр с мягким ворсом. Краешек придавливала ножка стола, возле которого стояли два кресла. На столе — стопка книг, бутылка вина, кубок, чернильница, какие-то бумаги, флакончики, горстка камней и дюжина матовых шаров, вроде тех, что использовал для связи с сеньором Мигелем хозяин. Отдельно ото всех стоял мой флакон.

Часть помещения отгорожена ширмой с изображением летящего дракона.

Маг указал на одно из кресел. Я покорно села, пододвинув его ближе к камину.

Возглас изумления вырвался при попытке погреть озябшие руки над огнём: он оказался иллюзией! Но в комнате тепло. Как такое возможно?

— Тебе восемнадцать есть? — зачем-то уточнил Тьёрн.

Я ответила, что больше, уже двадцать.

— В таком случае, я не нарушаю правила Магической конвенции. Видишь ли, — волшебник смутился, — я тут одну вещь задумал, а без добровольца никак. Очень нужно поговорить с одним человеком, а он уже умер.

Начало пугало. Но, с другой стороны, он не может меня убить — я не его собственность. Правда другого способа разрешения проблемы я не видела. В отличие от Тьёрна, который для ученика мага был слишком хорошо осведомлён в некоторых вопросах. Впрочем, я понятия не имею, чему их там учат, да и большая часть обучения осталась позади.

Пока я размышляла, что со мной сделают, Тьёрн налил в кубок вина и смешал его с содержимым одного из флакончиков. Результат мне не понравился — хлопок и облачко зелёного дыма. Но маг не остановился на достигнутом, бросив в подозрительно бурлящую жидкость пару камней. Помешивая получившееся нечто тонкой серебряной ложечкой против часовой стрелки, он что-то приговаривал, периодически выводя над кубком различные символы.

— Выпей, — улыбаясь, Тьёрн протянул результат эксперимента. Теперь он не бурлил, выглядел вполне мирно, но по цвету напоминал кровь.

Разумеется, пить это я не собиралась, и маг недвусмысленно напомнил, чем мне это грозит:

— Либо ты выпьешь, либо я вдребезги разобью бутылочку и сообщу виконту Тиадею, чем ты занималась в деревне. Не бойся, это не яд. Просто одна штука, которую я вычитал в книгах, — переводит тело в состояние транса. Твоё сознание ненадолго покинет этот мир, подлетев близко к Грани Безвременья, и ты сможешь услышать голоса умерших. Но я хотел бы провести над тобой один ритуал… Словом, чтобы ты на время частично пустила в себя чужое сознание. Не бойся, твоя душа никуда не денется: оно не вытеснит её, просто использует для разговора твой голос и, если потребуется, руки.

Выбора мне не оставили, пришлось выпить.

На вкус жидкость оказалась отвратительной, с привкусом железа.

Сознание на миг помутнело, комната поплыла перед глазами. Потом неприятные ощущения исчезли, и, повинуясь магу, я прошла за ширму. Она скрывала большую кристально чистую и идеально гладкую плиту из неизвестного минерала. Тьёрн набросил на неё пару овечьих шкур и велел раздеться до нижнего белья. Сделать это оказалось непросто: снадобье начало действовать, погружая в странное состояние полусна.

Уложив меня, уже почти ни на что не реагирующую, на шкуры, маг зажёг какие-то кристаллы, принёс со стола чернильницу с тушью, и покрыл моё тело вязью символов.

Что было дальше, я не помнила — потеряла связь с внешним миром.

Очнулась оттого, что кто-то бил меня по щекам. В следующий миг я взвизгнула от боли.

— Уфф, реакция тела есть! — Тьёрн, бледный, в расстёгнутой рубашке, с облегчением вздохнул. — Ну и напугала ты меня, торха! С кем ты там так жаждала поговорить в Безвременье? Я ведь не некромант, к тому же ещё ученик, удерживать на зыбкой границе Грани не умею. Так, изучил пару книжек по магии Смерти, провёл с десяток экспериментов на животных и парочку на хырах.

— Только ты, — шёпотом добавил он, — никому ни слова, что я тут делал. Без свидетельства я не могу никакие ритуалы на людях практиковать. Вот, держи свои капли!

Маг положил бутылочку с каплями рядом со мной.

— Одевайся, тушь отмывай (я тут миску с тёплой водой и тряпочку оставил) и приходи к столу.

На столе оказались всякие вкусности, которые я с удовольствием съела: после ритуала разыгрался зверский аппетит.

Тьёрн ухаживал за мной, отрезая то кусочек того, то кусочек этого, потом напоил успокаивающим отваром и помог подняться по лестнице обратно в библиотеку.

— Я в левом крыле замка, в башне живу. Третий лестничный пролёт, вторая дверь направо, — зачем-то шепнул на прощание маг и оставил меня одну посреди тёмного спящего замка.

Разумеется, наносить Тьёрну ночной визит я не собиралась. Долг за молчание я отдала сполна: то, что он проделал, — незаконно.

Стать его любовницей? Допустим, он симпатичный, приятный в общении, но меня не так воспитывали. Да, мне понравилось с ним целоваться, но это вовсе не повод окончить дни в страшных мучениях: норн узнает, не пощадит. К слову, хозяин целовался лучше. Когда хотел, он мог быть нежным.

А вот просто посидеть я бы с Тьёрном с удовольствием. Он не похож на привычных араргцев, с ним и ведёшь себя иначе: не боишься. Не возражала бы, если бы такой за мной ухаживал, но законы… По закону даже улыбнуться нельзя.

Норн вернулся довольным, пронизанным морозной свежестью и немного заросшим. Похвастался добычей. Я изобразила улыбку, хотя вид несчастных зверушек был неприятен. Но мужчинам нравится охота. И трофеи свои они демонстрируют не просто так: стараются показать мужественность и силу.

А он ждал, что я приду в восторг. Могла ли я поступить иначе?

Хозяин пообещал мне одну из шкур — «на воротник». Я поблагодарила его низким поклоном.

Мы прогостили в замке сэра Тиадея ещё дней пять, и все эти пять дней я боялась, что аптекарь справится у норины Багонсор, посылала ли она за каплями, или иным другим способом станет известно, что я купила в деревне. Каждый раз, когда к хозяину подходил управляющий, сердце замирало, но, видимо, Тьёрн сделал всё, чтобы сохранить мой секрет в тайне.

Обратно в Гридор опять возвращались втроём.

Заметно похолодало, и хозяин настоял на том, чтобы я не сидела на полу.

Норина Богонсор не возражала, так же выразив опасения, что я заболею или застужусь. Она прихватила из замка томик поэзии и иногда читала его вслух. Разумеется, не мне, торхе, а норну: часть пути он проводил в седле, часть с нами, в экипаже.

Они сидели рядом, а я напротив, занимаясь чем-нибудь полезным, например, вышивая вензеля на платках. Пальцы мёрзли, игла плохо слушалась, и работа продвигалась медленно.

Стихи были красивые, в основном, о любви. Я невольно заслушалась, и хозяин это заметил:

— Нравится?

Я смущённо кивнула.

— А что именно нравится? Что ты представляешь? Себя? Лей, несерьёзно, право слово!

— Напрасно ты, — вступилась за меня норина Фрейя. — У неё чувствительная душа, она поэзию понимает. Хорошая девочка, чистая. Я не о физической чистоте, а о внутренней. Лей, хочешь, я подарю тебе книгу, думаю, твой хозяин не будет против.

— Но она же принадлежит сэру Тиадею, моя норина, — растерянно пробормотала я.

— Дядя не обеднеет, — усмехнулся норн. — Если уж тебе нравится… Приедем в Гридор, сходишь к букинисту, купишь, что захочешь. Мне же не жалко. Ты вообще ничего не хочешь, ни о чём не просишь. Всегда тихая, покорная — всё в себе. За три года мало что о тебе узнал.

— Оставь её в покое, Сашер, зачем тебе откровенность? — подала голос норина Фрейя. — Лучше посади её между нами, я ей почитаю — хотя бы один благодарный слушатель. А то тебе, вижу, скучно.

Стихи мне действительно нравились, я даже расплакалась — так жалко стало незримую героиню. У норины тоже слезинки блестели в уголках глаз.

А вот хозяин глубоко равнодушен к поэзии — лениво гладил меня по спине и смотрел в оконце…

Оставшиеся до свадьбы норна месяцы пролетели незаметно, в суматошной круглосуточной кутерьме.

Мне доверили почётную миссию: выбрать и заказать букет невесты.

К цветочнику отправилась вместе с Карен: боялась что-то напутать, выбрать не те цвета или цветы. По дороге жевали шоколадные конфеты, которые безо всяких пояснений вручила Алоиз. Я знала, накануне её посылали в кондитерскую — значит, конфеты купила она. Именно для меня. Приятно и необычно, учитывая догадки, что это не её личная инициатива.

Хозяин дома практически не появлялся — догуливал последние дни на свободе в компании друзей в тёмное время суток и пропадал то в храме, то в доме невесты, то у портного днём. Правда, в спальню периодически звал, но редко. И не всегда за тем, чтобы развлечься. Видя, как я старательно пытаюсь скрыть отвращение от мысли близости с пьяным, пропахшим странными, посторонними запахами человеком, он нередко просто укладывал меня рядом с собой, прижимал и так засыпал.