Дмитрий Кружевский - Ассасин. Зерно Хаоса Страница 44

   Я мысленно вздохнул и нырнул обратно под диван - вовремя.

   - Итак, господин Гувер, давайте немного перекусим и заодно продолжим наш разговор. - Голос эльфа был тихим и вкрадчивым, словно у кошки, разговаривающей со своей добычей.

   Мимо моего укрытия промелькнули начищенные до блеска темно- желтые сапоги, а через пару секунд зашуршал отодвигаемый стул. Некоторое время мой слух улавливал лишь звон столовых приборов о тарелки, да тихое, но смачное похрустывание, заставлявшее меня то и дело судорожно сглатывать скапливающуюся во рту тягучую слюну. Поэтому я был несказанно рад, когда вновь раздался мелодичный голос эльфа благодарившего богов о прекрасной еде, попавшей на его стол.

   - Ну что ж а теперь вернемся к нашей беседе, - продолжил он, закончив свою молитву и переходя с эльфийского на обычный человеческий язык. - Значит так, господин Гувер. Я обдумал ваше предложение и вынужден его отклонить.

   - И почему же?

   Судя по интонации, наш капитан совсем не был удивлен этим отказом.

   - Поймите меня, господин Гувер, я в первую очередь торговец и меня интересует прибыль. Направляйся мой корабль в Озерный, я наверняка согласился бы с вашим предложением и рискнул, даже не смотря на то, что ваше обещание о вознаграждении, мягко говоря, очень сомнительно. Однако сейчас наш путь лежит в столицу Республики, и если я доставлю туда вас и ваших товарищей, то думаю что смогу получить куда больше.

   - Неужели хотите нас продать?

   - Помилуй Аран, не смотря на все свои грешки подобным никогда не занимался, - в голосе эльфа, проскользнули нотки неприкрытого возмущения.- Капитан, хочу заметить, что ваши представления о Республике поистине варварские. У нас уже лет двести как запрещена торговля любыми разумными созданиями.

   - Ага, только люди у вас практически не имеют прав и можно сказать...

   - Давайте не будем устраивать политических диспутов, - резко прервал Гувера эльф. - К тому же я действительно не имел в виду денежное вознаграждение, - он на мгновение замолчал, затем раздался легкое поскрипывание, словно говоривший откинулся на спинку стула. - Давайте скажем так, господин Гувер, передав вас властям, я рассчитываю на кой-какие уступки с их стороны, касательно некоторых своих не особо легальных сделок, о коих им неожиданно стало известно.

   - Неужели промышляете контрабандой, господин Тайнур?

   - Все мы не без греха, господин Гувер, все, - эльф вздохнул. - Впрочем, ничего серьезного, но ситуация, поверьте, весьма неприятная.

   Снова тишина.

   - Ладно, в конце концов, это дело не мое, - наконец подал голос Гувер. - Однако я не думаю, что вы много с этого выиграете. Зато, с другой стороны, моя страна могла бы дос...

   - Я уже принял решение, мой корабль идет в столицу,- в голосе эльфа проскользнули стальные нотки, заставившие капитана замолчать на полуслове. - В конце концов, я в какой-то степени патриот своей родины, а вы граждане не очень дружественного к ней государства, к тому же незаконно проникнувшие на ее территорию. Так что давайте прекратим наши споры, а лучше поднимемся на палубу и поговорим о чем-нибудь другом.

   - Ну что ж, в столицу так в столицу, надеюсь, это короткое путешествие будет приятным и спокойным. Гувер точно специально для меня выделяет интонацией свои последние слова, как бы говоря мне, что все в порядке и вмешиваться не стоит. Что ж, тогда продолжаем прикидываться половичком.

   - Можете не сомневаться, господин Гувер. На моем корабле вы гость. Прошу....

   Заскрипели по половицам отодвигаемые стулья, послышались шаги, затем глухо клацнула дверь. Я несколько долгих минут вслушивался в наступившую тишину, затем резко вогнал себя в состояние иновидения, окинув внутренним взором все пространство каюты, - никого. Выползя из-под дивана, я с кряхтением поднялся, скинул с себя невидимость, и, вытащив из локтя непонятно когда вонзившуюся туда занозу, направился к столу. Я человек, знаете ли, не брезгливый, да и воевать всегда лучше на сытый желудок. Судя по всему капитану и остальным моим попутчикам пока ничего не угрожало, а значит можно несколько расслабиться. И как некогда любил говаривать Дарнир: "Харчи войне не помеха, а верное подспорье". Так что через минуту (предварительно убедившись, что в коридоре пусто) я уже вовсю похрустывал косточками недоеденной дичи и наворачивал наваристый суп прямо из украшенной причудливым вензелем цветастой супницы.

   Кто я? Что я? Вопросы брошенные в туманную пустоту остаются без ответа. Зябко, руки покрываются противными мурашками, а внутри поднимается противный липкий страх.

   Кто я? У меня есть руки? Тонкие покрытые бархатной белой кожей. Взгляд скользит вниз, на мгновение замирает на буграх небольших упругих грудей, затем цепляется за курчавую полоску волос ниже живота. Я, я...Слово вертится в голове, бьётся в стенки черепа точно назойливая муха о стекло. Я, я... Я женщина? Облегчение. Маленькая победа. Наконец-то она могла вспомнить хоть это. Я женщина, точнее девушка...Она проводит рукой по упругому телу - молодая девушка. Но где моя одежда? Почему я обнажена? Где я? Она обхватывает свою грудь рукой и замирает, с испугом пытаясь разглядеть что-нибудь в плотном кольце окружающего ее туманного марева. Кто же я?

   Мысли с трудом "ворочаются" в голове словно пудовые камни, однако не дают ответа - память чиста как лист неисписанной тетради. Хотя нет, что- то все же в ней есть. Девушка сморщивает лоб и вдруг, легонько вскрикнув, падает на колени, обхватив голову руками. Боль - дикая боль, которая словно змея охватывает ее тело, пытается до конца выесть оставшиеся "я".

   - Нет! - Ее невольный вскрик едва слышен. - Помогите, кто-нибудь.

   С тела уходят краски, оно становится бледнее, истончается, а сквозь ладони рук начинает просвечивать туман.

   - Помогите...

   Чья-то теплая рука на плече. Боль отступает, уходит тонкой дымкой, а в место нее тело заполняет ласковое тепло. Девушка с трудом поднимает голову и с удивлением смотрит на присевшего рядом с ней на корточки мужчину.

   - Все хорошо, моя девочка, все хорошо, поднимайся, - он встает на ноги и протягивает ей руку.

   Девушка поднимается, стыдливо прикрывая свою грудь и вдруг с удивлением обнаруживает, что на ней надета короткая белоснежная туника. Она с удивлением смотрит на незнакомца, в серых глазах которого искрит затаенная улыбка. Он стар, очень стар, но года его не скрючили, не превратили в жалкого старика. Высокий, с длинными седыми волосами, густыми волнами ниспадающими на его широкие плечи, и некогда красивым волевым лицом, которое теперь избороздила густая сеть морщин. Одет в какую-то потертую длинную мантию неприятного буро-зеленого цвета, в руках зажат тонкий белоснежный посох.