Антон Грановский - Тайный враг Страница 44

Покончив с вожаком, чудовище схватило оставшихся волколаков за загривки, приподняло их в воздух и с силой столкнуло головами. Удар получился настолько сильным, что черепа волколаков сплющились, как яичные скорлупки.

Чужак отшвырнул обмякшие тела тварей и повернулся к Ставру. Ставр стоял возле пихты, сжимая в руке меч и угрюмо глядя на чудовище. Лицо его было испачкано кровью, порванная одежда висела клочками.

Чужак прищурил маленькие глазки, почти неразличимые среди пучков шерсти и складок черной кожи. Затем принюхался. Что-то в поведении ходока ему не нравилось. Слишком твердым был взгляд этого молокососа, слишком уверенной была его осанка.

Чужак чуял опасность, но не мог понять, от кого или от чего она исходит.

– Ну? – хрипло крикнул Ставр. – Чего встал, ублюдок? Испугался? И правильно сделал! Это ведь я поймал тебя! Я опутал тебя цепями и продал Крысуну! Помнишь?

Чужак свирепо взревел и устремился к ходоку мощными скачками, как до этого бежали к нему волколаки. Но Ставр и на этот раз не сдвинулся с места. Еще во время схватки с волколаками он заметил трос из переплетенных корней, натянутый между двумя подпорками, спрятанными у нижних ветвей пихты.

Заметил он и небольшой – сажень на сажень – участок земли, покрытый пожухлым дерном, уровень которого был чуть ниже окружающей его почвы.

Убегать от чудовища не имело смысла. Оставалось надеяться на то, что боги помогут Ставру, как помогали уже не раз, и старая ловушка сработает.

Прыжок… Еще один… Как только чудовище оказалось на пожухлом пятачке земли, Ставр бросился к дереву и ударом меча разрубил канат, одновременно пнув сапогом по высокой подпорке, похожей на рычаг.

Что-то громко ухнуло в воздухе, и резкий порыв ветра вздыбил Ставру волосы. А вслед за тем земля разверзлась под ногами у чужака, а на голову ему рухнула тяжелая решетка из обструганных березовых стволов, с торчащими из звеньев острыми колышками.

Тварь рухнула на дно неглубокой ямы, и решетка с кольями крепко припечатала его ко дну, пронзив черное тело чудовища в полудюжине мест. Чудовище взревело от боли, задергалось и заскребло когтями по решетке, но все было бесполезно.

Приглядевшись, Ставр с изумлением разглядел на острых концах деревянных колышков напайки из белого железа. Тот, кто поставил эту ловушку, поставил ее не на зверей, а на темных тварей.

Скорей всего, это были нелюди. Ставр слышал от старых ходоков, что в былые времена нелюди – так же, как и люди, – отлавливали оборотней и волколаков и продавали их хозяину Порочного града. Богатый купец не брезговал вести с ними дела.

Впрочем, напайки из белого железа говорили о том, что нелюди не хотели поймать тварь, они хотели ее убить. Как бы то ни было, но ловушка оказалась весьма кстати.

Уже второй раз за последние несколько дней чужая ловушка спасала Ставру жизнь. «Может, боги берегут меня для чего-то?» – подумал он.

Тварь на дне ямы издала горлом жуткий, гортанный звук, отчасти похожий на человеческую речь.

– Ворчи, ворчи, – угрюмо проговорил Ставр. – Меня ты уже не напугаешь.

Он вложил меч в ножны, повернулся и зашагал по лесу, держа путь к меже и думая о том, что больше никто не посмеет назвать его неопытным юнцом.

Глава седьмая

1

Два часа Глеб и Евдокия брели по чащобе. Мальчика они несли на носилках, сделанных из ивняка и соснового лапника. Каждые полчаса останавливались на пять или десять минут, чтобы передохнуть и восстановить силы.

Пес неутомимо бежал впереди и даже во время краткого отдыха не сидел у ног Глеба, а наматывал круги вокруг импровизированного лагеря, обнюхивая кусты, деревья и траву.

Наконец, раздвинув в очередной раз кустарник, Глеб улыбнулся и сказал:

– Теперь мы сможем отдохнуть по-настоящему.

Евдокия увидела перед собой небольшую хижину.

– Что это? – спросила она удивленно. – Откуда она здесь?

– Не знаю. Но когда я пришел в Гиблое место в первый раз, хижина уже была.

В отдалении угадывался берег реки, густо поросший осокой, стрелолистом и рогозом. Чуть в стороне поблескивал водоем с крутыми, густо заросшими лесом и высокой травой берегами.

– Жутковатое озеро, – негромко проговорила матушка Евдокия. – Не люблю таких.

– Бобры сделали запруду и перегородили ручей, – объяснил Глеб. – Бобров давно нет, а озерцо осталось. Дружок, иди разведай, что там и как!

Пес ринулся вперед. Добежав до хижины, он обнюхал гнилое крылечко, затем поднял нос по ветру и несколько секунд нюхал воздух. Потом – посчитав, по всей вероятности, что никакой опасности для хозяина нет, – вернулся и завертелся у ног Глеба, виляя хвостом.

– Все в порядке, – сказал Глеб. – Идем к хижине.

Взойдя на крыльцо, Глеб распахнул дверь, и они вошли.

– Опускаем носилки на пол, – распорядился Глеб.

Они опустили носилки со спящим мальчиком на пол, и матушка Евдокия с облегчением перевела дух. Она была совершенно измотана тяжелым переходом. Прихрамывая, она направилась к лавке, а Глеб прошел к двери и закрыл ее на дубовый засов.

Усевшись, Евдокия перевела дух и огляделась. Хижина была прочная и сухая, но выглядела страшно запущенной. В воздухе стоял запах затхлости и гнили, а пол, лавка и стол были загажены мышами.

Глеб отошел от двери. Он все еще чувствовал себя плохо, но теперь это была слабость выздоровления. Пес сразу же лег у порога, всем своим видом показывая решимость встретить незваных гостей острыми клыками.

Под такой защитой Глеб и матушка Евдокия невольно почувствовали себя уверенней.

– Мальчик! – воскликнула вдруг проповедница, вскочив с лавки. – Он открыл глаза!

Присев возле лежащего на полу мальчишки, Евдокия помогла ему приподнять голову и оглядеться. Худое личико его выглядело усталым. Темная челка прилипла к потному бледному лбу.

– Где я? – хрипло спросил вдруг он.

Лицо проповедницы осветилось радостью.

– Боже, он заговорил! Ты в Гиблом месте, мальчик. Тебе стало плохо, и вещунья велела отнести тебя сюда. Ты понимаешь, что я говорю?

Мальчик кивнул.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Евдокия.

Мальчик улыбнулся и ответил слабым голосом:

– Не очень.

– Ты знаешь, куда нам идти дальше?

Он кивнул:

– Да.

– И куда же?

Мальчик поднял руку и указал вдаль.

– Туда… – хрипло сказал он.

Рука мальчика бессильно опустилась на хвойную подстилку, и он снова закрыл глаза. Евдокия взглянула на Первохода.

– Он показывал на мертвый город?

– Да, – ответил Глеб. Он присел рядом с мальчишкой, наклонился к нему и спросил: – Ты слышишь меня, малыш?

– Да, – пролепетал мальчик, не открывая глаз.