Таня Хайтманн - Оборотень Страница 44

Он был уже довольно далеко позади, когда его настиг зов вожака. Хаген наконец осознал, что только что получивший силу волк его стаи покинул праздник без разрешения. Требование Хагена повернуть назад становилось все настойчивее, и Давид перешел на бег. Он не вернется, и неважно, чего это ему будет стоить.

Глава 16

Дни стали заметно короче, и когда покрывало облаков — вот как сейчас, ранним вечером — закрывало небо, начинало казаться, что наступила глубокая ночь. Ну, может быть, на улице не так уж и темно, потому что искусственное освещение окутывало город, словно желтым коконом. Тем не менее, подумала Мета, темнота кажется угрожающей. Она приоткрыла окно в кухне, и осенний воздух проникал сквозь легкую ткань ее туники и гладил ее по рукам. Она радовалась тому, что сегодня больше не придется выходить.

Эхо искусственного смеха Евы оторвало ее от размышлений, и она поспешно закрыла окно. Обернувшись к подносу, нагруженному салатницами и креманками, она заметила Карла, который, стоя в дверном проеме, беззастенчиво ее разглядывал.

— Ты очень хорошо выглядишь сегодня вечером, — заявил он с серьезным лицом, словно речь шла не о комплименте, а о признании с далеко идущими последствиями.

В последний момент Мете удалось подавить милую улыбку, автоматически появлявшуюся на губах, когда ей делали подобные комплименты. Ей даже показалось, что ее тело придерживается мнения, что в этой ситуации женщина должна слегка покраснеть и захлопать ресницами.

На самом же деле ее раздражал жадный взгляд, которым смотрел на нее Карл.

— Большое спасибо, — резко ответила она и занялась салатницами, расположение которых на подносе все еще не было идеальным.

Еще не так давно Мета каждое утро стояла перед зеркалом и раздумывала, что надеть, чтобы он уделил ей столько внимания. Но сегодня вечером она, напротив, перед самым приходом гостей сменила повседневную рабочую одежду на вышитую тунику, которая вообще-то была слегка коротковата. И поскольку уже не оставалось времени на настоящую прическу, она просто подняла волосы и закрепила их гребешками. В конце концов, ей пришлось после прихода из галереи самой готовить ужин, а вклад Карла заключался исключительно в приглашении гостей. Он появился с большим опозданием, с роскошным букетом роз и жалобами на то, что в последние дни был очень загружен работой. Все это было как нельзя более кстати, потому что, с одной стороны, Мета, несмотря на обещание постараться наладить дружеские отношения, испытывала некоторое нежелание находиться рядом с Карлом. С другой стороны, постоянная занятость этим вечером отвлекала ее от того, чтобы прислушиваться к мобильному телефону.

В понедельник Давид оставил на голосовой почте сообщение, что свяжется с ней на днях, потому что ему нужно кое-что уладить. Его голос звучал несколько смущенно, словно ему было неприятно звонить ей. При мысли о том, что Давид чувствует себя обязанным звонить, каждый квадратный сантиметр кожи Меты болезненно сжался. Но, отойдя в переулок и зажав папку с документами между колен, еще трижды прослушав сообщение, она пришла к выводу, что он просто не любит голосовую почту. Вполне вероятно, он терпеть не может телефонов, что объясняло также отсутствие оного у него. Окрыленная этими мыслями, она вошла в ближайший винный магазин, чтобы сделать заказ на завтрашний вечер.

Вопреки своему обыкновению, она оставляла телефон включенным даже во время важных деловых встреч, чтобы сразу принять следующий звонок Давида. Впрочем, он больше не предпринимал попыток связаться с ней. Хотя сегодня была только среда, нервозность ее все возрастала. Поэтому Мете трудно было реагировать на Карла, который подошел слишком близко, чтобы заглянуть ей за плечо, хотя бы с малейшим намеком на шарм. Мета чувствовала запах его одеколона после бритья, ноту свежескошенной травы. Приятный, но ничего особенного.

— Ты помнишь, где мы нашли эту кобальтовую тарелку для риса с узором вишневого цвета? — мягко спросил Карл, указывая на салатницы, наполненные соусами из авокадо, сальса и карри. — Мы позаимствовали на выходные старый спортивный «кабрио» у Карол и отправились за город. И ехали, пока не отпала выхлопная труба. Целый день, при прекрасной солнечной погоде, мы проторчали в захолустье, где только и было, что магазинчик со всякой всячиной. Просто невероятно, какие удивительные вещи можно было там найти. А потом мы, пропыленные, но очень довольные, сидели в ресторане быстрого питания. Я только что вспомнил об этом.

— Да, — сказала Мета. — То был хороший денек.

Внезапно она ощутила укол совести, которая нашептывала, что она была не права, рассматривая свое отношение к Карлу в последние недели только в свете его похождений и завышенных требований. Она совершенно забыла о том, что Карл мог делать необыкновенные вещи. У него было удивительное чутье на то, что хорошо, и он мог целиком отдаться моменту. По крайней мере, если все компоненты идеально совпадали, тут же добавил ядовитый внутренний голос. Слово «идеально» было для Карла ужасно важным.

Когда Карл осторожно положил руку на ее плечо, Мета поспешно схватила поднос и одарила его приветливой улыбкой, правда, чуть кривой.

— Возьми две бутылки шампанского из холодильника. Похоже, Еве нужен еще бокал, чтобы ее смех звучал хоть немножечко искреннее.

Во взгляде Карла появилась обиженная нотка, которой раньше Мете видеть не доводилось. Она на миг застыла в растерянности, прежде чем вернуться в просторную гостиную, где Ева как раз хохотала над анекдотом, рассказанным стоящим посреди гостиной Ринцо. Эта женщина была бы великолепной актрисой, подумала Мета и остановилась в дверном проеме, разделявшем столовую и гостиную.

Не то чтобы Ринцо нужна была поддержка: он был сама уверенность во плоти и обладал твердым убеждением, что все внимание принадлежит ему по праву рождения. И этому не мог помешать даже невысокий рост. Более того, он подчеркивал свое кругленькое тело узкими костюмами, остроносыми модельными туфлями и — при виде этого Мета каждый раз с трудом сдерживала улыбку — вышитыми носовыми платками ярких расцветок. Следовало признать, впрочем, что он действительно великолепно создавал театр одного актера — по крайней мере, сам готов был сидеть часами, старательно ему кивая. Однако наряду с шармом и беспокойным характером, заставлявшим его бросаться от одной идеи к другой, Ринцо обладал холодным, расчетливым умом. Он мог разыгрывать из себя простака, но Мета слишком хорошо знала, что за каждой похвалой и кажущимися безобидными намеками крылась задняя мысль. Ринцо был просто директором цирка и крепко держал в кулаке любителей искусства и тех, кто готов был за него платить. Сейчас Ринцо обмахивался платком фисташкового цвета.