Владимир Дубик - ПодЛох Страница 44

Хант, вернее Ли Самуэль и так далее по тексту, никак не отреагировал на мое движение.

— Я только прибыл, — тихо проговорил он, — не подскажите, как мне найти комендатуру.

Я ему объяснил.

Хант молча наклонил голову, благодаря. Через секунду, смазавшись от быстроты перемещения, он пропал из виду.

Я тихонько присвистнул. Чудны дела твои, Создатель.

— Ну вот, я его иду по всему расположению части, а он тут загорает, видите ли!

Я поднял голову и улыбнулся. Перед мной стоял Роланд.

Через два часа после занятий по флоре и фауне, мы все, наша обойма, стояли в коридоре комендатуры и маялись. Зачем нас вызвали, да и еще так срочно, не знал никто. В воздухе витало напряжение. Изредка, из-за плотно закрытых дверей, долетал раздраженный рык нашего сержанта.

С треском распахнулась дверь, и оттуда выбежал злой и красный, как рак, Макар Петрович. Зыркнул на нас зверем, и с ноги открыл входную дверь. Дверь жалобно скрипнув, повисла на одной петле.

— Тыловые крысы, — выдохнул он непонятно кому и вышел вон.

Мы переглянулись.

— Заходите, — раздался голос Роланда.

Помимо Роланда, в комнате, словно сговорившись, вдоль стены расположились пять здоровенных парней в маскхалатах с эмблемой Ректората на беретах. Расположились грамотно, не перекрывая себе зону обстрела. Чуть в сторонке от них, старый знакомый особист и Хант.

При виде Ханта, ощутимо напрягся Кеша. Я дал бы голову на отсечение, что между ними проскочила искра, затем вампир поднял правую руку и выдохнул фразу на непонятном языке. Хант, кивнул, и напряжение пропало.

— Ну, будем считать, что формальности кончились и перейдем к самому главному, — сказал Роланд, и с неодобрением посмотрел на слухача, который без зазрения совести взгромоздился на свободный стул и начал с наслаждением чесать себя за ухом. — Прошу вас, Федор Игнатьевич, кивнул он особисту.

Тот поднялся, продублировал неодобрительный взгляд в сторону слухача, и проговорил.

— Настал тот день, когда лучшим из лучших, (я с удивлением увидел его кивок в нашу сторону), предстоит познать на практике, что же такое клоака! Он сделал театральную паузу, видимо ожидая аплодисментов.

Аплодисментов не последовало. Последовала ремарка от слухача, который продолжал с наслаждением чесать, но уже за другим ухом.

— И чагой там познавать?

Впрочем особист особо не расстроился на отсутствие оваций и жестко закончил.

— С вами, для страховки, пойдет обойма Роланда и Хант!

Череп тихонько присвистнул.

— В чем дело рядовой Обохайло? Вам непонятен приказ?

— Никак нет! — щелкнул каблуками Череп. — Вопрос можно товарищ…

— Майор, — помог ему особист, так как был по гражданке, — задавайте.

— Я правильно понял, товарищ майор, что мы пойдем реально в клоаку?

— Совершенно верно.

— А зачем? Вернее, какая у нас боевая задача? — торопливо гаркнул Череп, видя как у начальства начали кровью наливаться глаза.

— А с чего вы взяли, рядовой Обохайло, что задача боевая?

— Вообще то, с обоймой Ректората и Хантом, просто так на прогулку не ходят. Даже в клоаку.

— Верно, — хохотнул Роланд, жестом останавливая особиста, уже готового сорваться на крик. — Задача, у нас и вправду боевая. О ней позже.

— А… — Череп открыл было рот для следующего вопроса, как Роланд закончил за него.

— А почему именно вы, да потому что вы лучшая обойма, да и Макар Петрович советовал вас оценить, так сказать, экстерном. Небось, неохота экзамен то ему сдавать по силовому реагированию, а? — Роланд подмигнул.

А Хант внезапно улыбнулся, видимо вспомнив что— то свое.

— Н-да, — подумал я, — как же советовал, так просил, что аж двери вынес. — Что-то здесь не чисто.

Я оглянулся на Ника и встретился с ним взглядом. По-моему, он был со мной согласен.

— Если вопросов нет, — сказал Роланд, игнорируя поднятую пушистую лапу слухача, — тогда слушай мою команду. Сегодня отдых до отбоя, а завтра в шесть ноль ноль, выход в клоаку. Все остальные вопросы на марше, — добавил он персонально слухачу, который все еще старательно тянул лапу.

Слухач фыркнул, и скользнул за дверь.

— А вас, Синицын, я попрошу остаться, — раздался скрипучий голос особиста.

Ну вот, здравствуйте герр Мюллер.

Вернее херр! И с одной буквой «р».

23

Эль Элид Нокард III, торжественно и степенно, держа дочь за руку, шагал к древнему обелиску договора. И все, начиная от простых ремесленников, которые по праву рождения не могли существовать в своей второй форме и заканчивая принцами кровей, которым известно завораживающая жуть полета межмирья, все падали ниц перед царственной парой.

По бокам и чуть впереди, на расстоянии плеча от бока и на вытянутый локоть вперед, плавно струились два Старших Стража, готовые в любой момент уничтожить любое существо, которое осмелиться бросить вызов правящему дому.

В стародавние времена, существовал обычай, что в момент провозглашения наследника престола Контура, любой житель Контура, мог бросить вызов. Причем это могло произойти не только в день Оглашения.

И история знала много случаев, когда это происходило! И не одного, когда бы смельчак смог занять трон в честной схватке.

Хотя нет, один случай все же был. Когда Эль Элид Нокард III, принадлежавший третьей ветви от Древа Сути, Прародителя всех жителей Контура, и имеющий довольно призрачные шансы на трон, осмелился бросить вызов тогдашнему правителю — Эль Джану Нокарду I!

После победы, новоиспеченный владыка первым делом упразднил старинный обычай. Так сказать, во избежание прецедентов. И с точки зрения закона, и с точки зрения моральной стороны.

В срочном порядке был найден в закоулках Хранилища очень «старинный» документ. В котором красным по белому, так как в те времена не знали чернил и писали по старинке — кровью убитых врагов, благо этого материала и тогда и сейчас хватало с избытком, было написано прямо противоположное другому документу, который закреплял право любому бросить вызов действующему Хозяину Контура.

Причем первый, «старинный» документ, был на несколько циклов древнее второго. Что закрепляло за ним незыблемое право на старшинство. Это с точки зрения закона.

Хотя несколько ученых голов, несмотря на подтверждения факта «старины» и кем, Главным Хранителем Хранилища, усомнились было в подлинности документа. Но всем известен тот факт, что артефакты не прощают неверующим их сомнений. И это лишний раз подтвердилось.

А когда некоторые из неверующих голов, лишились этих самих голов причем при загадочных обстоятельствах, хотя что странного, легли спать с головой, а домочадцы потом их обнаруживали без головы, вот тогда-то, все вдруг поверили и в древность документа и в абсолютную правоту изложенного.