Надежда Первухина - Иероглиф «Любовь» Страница 44

— Ужасно, — тихо вскрикнула Гуан, увидев распростертое тело старика Удэ с торчащим из груди древком копья.

— Да, ужасно, — согласилась Хозяйка Люй. — Но ничего не поделаешь, нам предстоит нечто более ужасное. Мы должны выдернуть из его груди это копье, Гуан. Иначе даже продажный осмотрщик трупов не поверит, что виной всему кишечные газы...

— Я повинуюсь, госпожа, — сказала Гуан. Сдерживая отвращение, она подошла к трупу, стараясь не глядеть в его выкаченные стеклянные глаза, и трепещущей рукой схватилась за древко копья...

... И рука ее схватила пустоту!

— Что за чудеса? — прошептала Гуан, отступая. — Копье я вижу, но взять его в руки не могу!

Хозяйка Люй попыталась проделать то же самое, и так же была поражена.

— Вот что я скажу тебе, Гуан, — сказала она, сильно побледнев. — Сановника Удэ убила нечеловеческая рука. Такое оружие под стать лишь бессмертному небожителю!

И лишь она проговорила это, как таинственное копье засияло и превратилось в молнию. С треском эта молния рванулась к потолку и исчезла.

— Страх снедает даже мою распутную душу, — прошептала Хозяйка Люй. — Надеюсь, Гуан, что твой будущий супруг сумеет выполнить свое обещание. Идем отсюда поскорее. Нам нужно еще найти Мэй Лепесток Дотоса.

— Простите меня, госпожа, — повинилась Гуан. — Я солгала вам, я спрятала Мэй у себя, так как не хотела, чтобы она снова попала в лапы этому старику...

— Я так и подумала. Что с тобой, Гуан?

— Небесная Канцелярия! — прошептала та. — Ведь все это время девочка сидит в нише для одежды! Она задохнется! Ох, скорей!

Гуан со всех ног кинулась в свою комнату. Подбежала к нише, сорвала прикрывавшую ее ткань, разбросала одежду... И бездыханная Мэй вывалилась из ниши прямо ей на руки.

— Она задохнулась! — страшно закричала Гуан.

Тут подоспела Хозяйка Люй. Она выхватила девочку из рук Гуан, уложила на постель, пощупала пульс, послушала сердце.

— Успокойся, Гуан, — сказала она. — Ее сердце бьется, но слабо... Да она вся в жару! Несчастное дитя, я уж и сама не рада, что позволила сановнику Удэ взять ее. Он радости вкусить не успел, а она, похоже, заболела нервной горячкой. Нужно приготовить целебный отвар из десяти трав и напоить ее. А еще все тело растереть мазью из золотого корня. Ей станет легче, вот увидишь.

... Гуан остаток ночи провела без сна, ухаживая за Мэй. Та все не приходила в себя, но после натирания мазью хотя бы стала глубже дышать. Девочка металась на постели и безмолвно открывала рот, словно кричала от ужаса, — это вызывало слезы у Гуан, которая за такой короткий срок успела привязаться к Мэй как к родной дочери.

Под утро сон Мэй стал спокойнее, девочка перестала метаться и задышала ровно. Гуан возблагодарила Небеса, постаралась напоить Мэй целебным отваром (Мэй при этом так и не проснулась), а потом прилегла рядом на кровати, забылась коротким неровным сном...

И в этом сне Гуан увидела, как в ее комнате разлился дивный бирюзовый свет. Стены стали прозрачными, и оказалось, что за этими стенами расцвел дивный сад, подобных которому нет на земле. И среди этого сада Гуан увидела беседку со стенами, сверкающими полированной яшмой. Из беседки навстречу Гуан вышла покойная императрица Нэнхун с маленьким мальчиком на руках, сопровождаемая прекрасным юношей, чей алый пояс сиял, как огненная струя, и не менее прекрасной девушкой, ножки которой были обуты в маленькие пушистые облачка, несущие ее над землей.

— Гуан, — обратилась покойная императрица Нэнхун к оторопевшей певичке, — выслушай меня, но оставь до поры до времени в тайне все, что я скажу тебе. Дитя, которое ты полюбила, не безродная нищенка. Ее настоящее имя Фэйянь, она законная дочь императора Жоа-дина. Я родила ее, зная, что судьба, которая ей выпала, тяжела и полна испытаний. Но только ей суждено восстановить справедливость в Яшмовой Империи. Гуан, береги мою дочь пуще собственной души, и будешь вознаграждена. Я не оставлю тебя своей милостью.

Гуан преисполнилась страхом. Мэй — принцесса, наследница династии Тэн?! Сможет ли она, простая певичка Гуан, уберечь этого божественного ребенка?

— Сможешь, если постараешься, — прочел ее мысли юноша с алым поясом. — Если что, я помогу. Как, например, сегодня. Это я насчет распутного сановника — пришлось его покарать небесным копьем за распутство. Чтобы этот недостойный старик похитил девство принцессы — я такого не потерплю. Кстати, хорошо, что ты переходишь в дом Цясэна, он неплохой человек, хотя и не самый лучший. Возьми с собой Фэйянь, то есть Мэй, обучай ее разным премудростям и рукодельям, а дальше поглядим, что приготовил для нее Великий Путь. Ох, я забыл представиться: я Небесный Чиновник Второго Облачного Ранга Ань по прозвищу Алый Пояс. Я не оставлю тебя своей заботой, Гуан, -но смотри — береги принцессу!

— А я — Небесная Чиновница Второго Облачного Ранга Юй по прозвищу Расторопные Туфельки, — сказала девушка, чьей обувью были облака. — Я в земной жизни была наперсницей государыни Нэнхун и воспитательницей принцессы Фэйянь. Я буду помогать тебе, Гуан, ты ни в чем не станешь нуждаться, только береги принцессу!

— Это я уже сказал, — встрял Небесный Чиновник Ань. — Зачем по нескольку раз повторять одно и то же, дорогая?

— Один раз — услышат уши, второй раз — услышит душа, — парировала Небесная Чиновница Юй.

— Ну, как знаешь, — усмехнулся Небесный Чиновник. — Так что, благовещий сон можно считать оконченным?

— Нет, погоди, — сказала Юй. — Я знаю, Гуан беспокоится о том, как будет решено дело с кончиной сановника Удэ. А все ты виноват, Ань! Лучше б ты его молнией поразил, а не копьем, так было бы больше похоже на небесную кару. Вечно ты сначала сделаешь, а потом думаешь. И к чему ты оставил возле тела сломанный веер певички Личжи? Хотел, чтоб на нее указали как на преступницу?

— Хотел.

— Это же клевета! Тебе не стыдно, Небесный Чиновник?!

— А ей, этой Личжи, не стыдно было отравить ядом двух своих мужей, беременеть от всякого заезжего-проезжего, а новорожденных младенцев душить подушкой? Знаешь, скольких своих детей Личжи придушила? По ней давно плачет дыба!

— Все равно ведь не вышло по-твоему, Ань. А Личжи еще получит свое. Небесный Судебный Исполнитель уже смотрит на землю, его огненные глаза выискивают преступников...

Чиновники еще спорили, голоса их становились все тише, сияние сада потускнело, и скоро Гуан поняла, что не спит, лежит рядом с Мэй в своей комнате и видит, как за окном сверкает снежный солнечный день...

Гуан посмотрела на спящую Мэй. В лице девочки не было и следа болезни, она была прекрасна, как лепесток лотоса в утренней росе. В голове Гуан зазвучали голоса: