Кейт Форсит - Пруд двух лун Страница 44

— И это твой ответ? — воскликнула Изолт. Ее прабабка ничего не ответила. Изолт склонила голову, понимая, что поступила глупо. Зажигающей Пламя такие вопросы не задают.

— А теперь я задам тебе вопрос, Хан'дерин. Ответишь ли ты на него полно и правдиво?

— Да, Зажигающая Пламя, — голос Изолт был еле слышен. Она боялась вопросов своей прабабки — они всегда попадали не в бровь, а в глаз.

— Ты любишь этого человека-дрозда?

— Да, Зажигающая Пламя, — ответила Изолт дрожащим голосом. — Я говорила себе, что не должна и не буду этого делать, но я люблю его, люблю! Я хочу родить ему ребенка, я хочу быть с ним, он волнует меня, как никто другой до него... — Она замялась, понимая, что ее тон был слишком страстным, чтобы Зажигающая Пламя осталась довольна. — Зажигающая Пламя, я хочу быть с ним, — выдавила она. — Вообразить мою жизнь без него — все равно что представить свое будущее как ледяную пустыню. Но я должна выслушать тебя и узнать твой приговор. Пожалуйста, помоги мне! Я хочу поступить так, как будет правильно. Но знай: мне нелегко будет оставить Лахлана. Он прикипел к моему сердцу.

Зажигающая Пламя глубоко вздохнула.

— Я должна кое о чем рассказать тебе, Хан'дерин, что, возможно, мне следовало открыть тебе раньше. — Нараспев, в манере сказителей Хребта Мира, она вновь рассказала историю о том, как ее сестру-близнеца вырастил прайд Боевых Кошек, несмотря на то что в культуре Хан'кобанов близнецы были запретны, и того, который рождался вторым, оставляли в снегу умирать. — Однажды Старая Мать предсказала, что дочери Хан'феллы спасут прайдов от тьмы. Тогда прайды поняли, что этому ребенку надо оставить жизнь, хотя все очень боялись.

Изолт уже не раз слышала эту историю, но не стала ни выказывать нетерпения, ни отвлекаться. Несмотря на свое беспокойство, она сидела тихо и слушала Зажигающую Пламя, которая описывала свое горе многие годы спустя после того, как ее собственная дочь умерла в родах вместе с новорожденной дочерью, оставив ей одного лишь внука.

— Я просила богов сказать мне, за что меня так жестоко наказали. Но безжалостный ветер не принес мне никакого ответа, а мои сны были наполнены предзнаменованиями, которых я не могла понять. Мне указали, что божественность должна переходить от дочери к дочери, а я роптала на богов за то, что они захотели передать власть Зажигающей Пламя в руки моей сестры, моего врага.

В конце концов, мой внук отправился в путешествие в страну колдунов. Потом мне были посланы сны об огне, смерти и злом колдовстве, и я поняла, что мой внук погиб. И я снова прокляла богов льдов и буранов, и снова мне был послан сон. Он был о том, что мне предстоит найти тебя, и я много раз рассказывала его тебе. Когда я нашла тебя, мое сердце возликовало, ибо я поняла, что ты — дитя моего внука. Я объявила тебя преемницей и смеялась над Прайдом Боевых Кошек, которые считали, что Хан'мерла, дочь Хан'дисы, должна унаследовать власть.

Впервые за все время рассказ Зажигающей Пламя прервался, и она отвела взгляд от своей правнучки. Старая женщина глубоко вздохнула, потом тихо продолжила:

— Я была не права, подогнав сон под свои желания. Я знала, что твоя единоутробная сестра до сих пор жива и что у Белых Богов должна была быть какая-то причина на то, чтобы оставить жизнь вам обеим. Поэтому на Летней Встрече я нарушила молчание многих поколений и заговорила с Хан'мерлой, Старой Матерью Прайда Боевых Кошек, и назвала ее преемницей Зажигающей Пламя...

— Ты не хочешь, чтобы я была преемницей Зажигающей Пламя? — Изолт была ошеломлена.

Ее прабабка никак не отреагировала на то, что ее перебили, хотя ее лицо и застыло в маске неодобрения.

— Зажигающая Пламя была великим даром Белых Богов людям Хребта Мира в награду за их долгое изгнание. Она была дана для того, чтобы нести тепло в одинокой ночи, защищать людей прайда от врагов. Зажигающая Пламя — это дар Белых Богов всем людям, и она должна служить им безраздельно.

Гнев Изолт внезапно куда-то испарился, и ее накрыло волной радости, когда она поняла, что сказала ее бабка. Она была свободна следовать за Лахланом и родить ему сына, как предсказывала Мегэн. В тот миг ничто больше не имело значения, хотя она и знала, что в ней течет кровь Зажигающих Пламя и когда-нибудь Белые Боги призовут ее к ответу.

Ее прабабка вышла из позы рассказчика, перевернув ладони и погладив белый мех своей шубы.

— Ты встретишь свою сестру в первый день зимы, когда пелена между двумя мирами тоньше всего. Вы были разделены, теперь же настало время воссоединиться и быть сильными. Вы — как лепестки розы, соединенные в сердцевине. Лишь вместе вы будете одним целым. Я видела это в моих снах.

Ее суровые голубые глаза потеплели, а выражение угловатого лица смягчились. Изолт казалось, что она бежит, и кружащаяся в снежном вихре темнота наползает на нее, и она падает в эту бездонную темноту, — падает, падает и никак не может упасть. Она проснулась, не понимая, где находится, и увидела рассвет, медленно сочащийся сквозь листья темных деревьев, и Мегэн с Гита на плече, внимательно смотревшую на нее.

— Все в порядке? — спросила колдунья. Изолт кивнула и встала на ноги.

— Лахлан не возвращался? Мне нужно поговорить с ним.

Изолт бодрым шагом взбежала по крутому склону и обнаружила Лахлана, примостившегося у одного из огромных менгиров. Его лицо было суровым и исступленным, каким она никогда еще его не видела, глаза покраснели, у губ залегла жесткая складка. Она встала рядом с ним на колени, взяв его руки в свои. Он смотрел прямо перед собой и ничего не сказал.

— Моя прабабка сказала, что я могу сама выбрать свой путь, и я призналась ей, что хочу быть с тобой. Я могу стать твоей женой, если ты все еще хочешь этого.

Он серьезно посмотрел на нее.

— Ты действительно этого хочешь?

— Да, я действительно этого хочу. Я хочу, чтобы наши дороги никогда больше не расходились. А ты?

Он кивнул и взял ее пальцы в свои ладони. Они дрожали.

— Ты уверена? — спросил он. — Я не хочу, чтобы ты потом жалела об этом.

— Жалела о том, что я с тобой? Я никогда не пожалею об этом.

Он уткнулся лбом в ее лоб.

— Подумай хорошенько, — сказал он. — Я же должен знать, Изолт, я должен...

Она не дала ему договорить, крепко поцеловав в губы и сказав:

— Я люблю тебя, Лахлан, клянусь тебе в этом. Я хочу быть с тобой всегда.

Он обнял ее так сильно, что она была не в состоянии ни дышать, ни двигаться, его крылья укутали ее, снова погрузив в темноту.

— Ты должна пообещать, что никогда меня не покинешь, — сказал он так тихо, что она едва его услышала. — Что никогда не покинешь и никогда не предашь.