Жан-Луи Фетжен - Час эльфов Страница 45

Заря была великолепной – и впервые за много дней длинная розовая полоса прочертила бледно-голубой снег и разукрасила всеми цветами радуги пологи множества палаток за чертой городских укреплений. В небе не было ни облачка – лишь постепенно тающие темные завитки. В этом можно было увидеть счастливое предзнаменование. По крайнем мере, именно это ощутил Утер, когда отъехала повозка, в которой укрылись кормилица, ее сын Кай и Артур.

Он инстинктивно обернулся и посмотрел на главную башню, выискивая глазами окно их спальни, в надежде увидеть Игрейну. Она больше с ним не разговаривала, отказалась открыть ему дверь, но Утер все же велел предупредить ее о том, когда они выезжают, а также где он будет находиться на крепостных валах, если вдруг ей захочется показаться там или в последний раз обнять сына. Конечно, с такого расстояния он ничего не видел, но как она могла не прийти, когда ее ребенок покидал ее, сонно посапывая на руках другой женщины? Утер постоял так несколько долгих минут, повернувшись к этому немому окну в надежде, что прощающий взгляд Игрейны остановится на нем.

Он хорошо понимал, что вот так оторвать от нее сына было самым худшим предательством, и что она не скоро простит его, но этот отъезд предшествовал другому – его собственному отъезду с армией. Уехать, не повидав ее, будет еще большим огорчением…

Через какое-то время он почувствовал, что замерз, и переключил внимание на крытую повозку, на неуклюжего и неловкого Мерлина, оскальзывающегося на каждом шагу, на горделивую фигуру Антора, восседавшего словно принц на своей огромной лошади. Через две-три недели, самое большее через месяц молодой шевалье окажется в Каэр Систеннен, вдалеке от войны и придворных волнений, имея в кармане пергамент, который вряд ли сможет прочесть, скрепленный королевской печатью и удостоверяющий, что он становится новым хозяином поместья. И это было очень хорошо. Что бы ни случилось, Артур будет расти там, где вырос сам Утер. По правде сказать, он едва ли будет богаче своих крестьян, но зато будет жить свободно и беззаботно в этом лесном краю. Старый Элад, капеллан его отца, научит его молиться, читать и наверняка опасаться эльфов. Антор обучит его верховой езде, охоте, обращению с оружием. А что касается Мерлина… Что ж, Мерлин будет присматривать за ним и, возможно, когда-нибудь скажет ему, кто был его отец.

Они пересекли палаточный лагерь, и теперь уже некому было обращать на них внимание, разве что нескольким солдатам, стоявшим на часах, которым новоиспеченный барон Систеннен приветственно помахал рукой. Безусловно, он должен был наслаждаться сейчас этим восходом солнца, этим свежим ветром, крепким запахом быков и поскрипыванием колес по свежему снегу на дороге. Простой и храбрый человек, чьи мечты стали реальностью, когда король дал ему жену, титул барона, достаточно имущества, чтобы дни его текли счастливо, и двоих детей, которые хоть и не были его детьми, но которых он воспитает как своих собственных… И жизнь, не стоит забывать о безопасной жизни, вдали от готовящегося сражения… А ведь это было больше, чем у него самого, бедного короля, который рисковал все потерять: жену, ребенка, трон и жизнь, а может быть, и получить вновь все, и уже навсегда.

Утер глубоко вздохнул и попытался прогнать дурные мысли, окидывая взором огромный палаточный лагерь, просыпавшийся с первыми лучами солнца. Вся эта масса людей, все эти кони… Конечно, их было меньше, чем то неисчислимое множество, последовавшее за Пендрагоном во время его неудержимой кавалерийской атаки, но на этот раз он был самим собой, только человеком – не менее, чем человеком. На этот раз они победят копьем и мечом, а не волшебством. Это будет новый отсчет, второй шанс. Ллиэн была права… Пусть талисманы окажутся на священном острове, пусть исчезнут там, и пусть о них забудут до скончания веков!

Невольно он обратил взгляд на озеро, к незаметной тропке, по которой они с Ульфином шли от потерны до мостика и дальше, до стоянки эльфов и гномов. Снялись ли те уже с этого места? Скорее всего, нет. Они должны дождаться Фрейра, Ульфина и этого висельника, который будет им проводником. Однако в той стороне не было видно ни единого дымка…

Он услышал, как на дозорной дорожке кто-то поскользнулся и разразился ругательствами. Это был герцог Лео де Гран, завернувшийся в меховую накидку, скрывавшую его руку на перевязи.

– Я знаю, что ты собираешься мне сказать, – произнес Утер, поднимая руку и предупреждая его возражения. – Не беспокойся понапрасну, армию поведу я. Это не наказание… Ты по-прежнему остаешься коннетаблем королевства, но ты ранен. Ты даже не сможешь удержать копье.

Эти слова задели герцога за живое. Его лицо блестело от пота, он покраснел не столько от холода, сколько от усилий, затраченных на подъем на крепостную башню. Он переступал с ноги на ногу – муж его сестры не дал ему возможности произнести заранее приготовленную маленькую речь. И теперь он был в замешательстве, пытаясь найти новые неопровержимые аргументы. Утеру стало жаль его, и, не подумав о его ране, он добродушно похлопал его по плечу. Кармелид невольно вскрикнул от боли.

– Прости меня. Вот видишь, я забыл…

– Ничего, – проворчал в бороду Лео де Гран. Тем не менее, он отступил и повернулся так, чтобы раненая рука не пострадала во время нового проявления неуместных дружеских чувств.

– Кстати, – сказал Утер, – ты мне нужен.

Герцог вопросительно поднял кустистую бровь.

– Нужно, чтобы ты увез Игрейну в Кароэз. В Лоте останется совсем мало людей, чтобы защитить ее, если вдруг… В общем, ты меня понял.

Утер попытался улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.

– А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о монстрах…

Они отправились в путь темной ночью, при свете Луны и звезд, но эльфам и гномам этого было вполне достаточно. Трое людей из их отряда – Ульфин, Фрейр и убийца Герри, которого посадили на мула, чтобы он не смог удрать, – не видели ничего, но таращили глаза, чтобы не отстать. Далеко впереди, как он привык, пешком шел Тилль, и рядом с ним летел его сокол. Это был следопыт, способный в течение долгих часов бежать, не ощущая усталости, бесшумно, как лиса. Чуть позже, когда станет светлее, наверное, всадники поедут быстрей, но пока лошади шли шагом, так медленно, что Тилль, хотя и был пешим, значительно их обогнал.

Ллиэн молча ехала рядом со своим братом Дорианом и лучником Кевином. Тишину ночи нарушали лишь крики ночных птиц и хруст снега под копытами лошадей. Все бодрствовали, но предотъездная лихорадка спустя несколько часов сменилась всеобщим молчанием. Даже Фрейр наконец угомонился. Королева отпустила поводья своей кобылы Ильры, и ее расслабленное тело мерно покачивалось в такт лошадиному шагу, а сама она погрузилась в свои мысли.