Пэт Ходжилл - Парадокс чести Страница 45

— Жила-была девица, ох, такая прекрасная, такая горделивая, — промурлыкала Джейм, вспоминая своё предыдущее рискованное вторжение в сакральное пространство мерикит.

Свишш, свишш, шелестела расшитая узорами кайма. И где они только раздобыли это платье?

Затем она вспомнила: здесь же был родной замок Марка, ещё до того, как мерикиты вырезали здесь всех до единого. Кто-то успел утащить это платье прежде, чем до него добрался огонь. Она напомнила себе, что эта бойня случилось больше восьмидесяти лет тому назад и была результатом недопонимания, а не злого умысла, а Марк уже давным-давно собрал за неё кровавую цену. И всё же она задумалась о том, что за леди хайборн последней надевала этот изодранный костюм и что бы она подумала, увидев его снова сейчас.

Но в данный момент платье, конечно, носила не женщина. Только шаманы могли разыгрывать пантомимы перед своими богами. А этот, к тому же, надел маску, чтобы скрыть иссохшееся лицо старого дружка Индекса, Маслола[82].

Остальные шаманы, нарядившиеся в ветхие наряды той же эпохи, поочередно приближались к Девице, но были отшиты её высокомерными жестами и персональными насмешками, которые заставляли аудиторию просто реветь от смеха.

— И даже сын вождя не достоин её, о нет. Прид, а почему в этом маскараде участвует только одно божество?

— Торжество равноденствия посвящено Съеденной Однажды. Нам нужно её дозволение, чтобы рыбачить в Серебряной, а она нуждается в нас, чтобы сломать лёд. Слушай!

— Я скорее стану девой войны и последую заветам дикой игры, — продекламировал шаман, к приглушенному возгласу восторга Прид. Сидящий по другую сторону от неё её кузен Хатч бросил на неё тоскливый взгляд.

Незаметно появившаяся мать Девицы принялась её укорять. — Возьми себе наконец супруга и стань нормальной жиной[83], - визжала она тоненьким голоском. — У меня отличный домик. Кому же мне его оставить, если не тебе?

— Разве я нуждаюсь в очаге или муже-по-дому[84]? Что есть домик, если не житейский капкан скучного быта[85]?

Зрители задвигали ногами. Некоторые из них принялись топать, пока барабанный ритм не подхватили все без исключения.

— О нет! — закричала мать, выкручивая руки. — Земля сотрясается! Речной Змей, должно быть, голоден. Кто же нас теперь спасёт?

Девица обольстительно повела бёдрами, к ещё большему смеху толпы. — Нет нужды в герое. Я вполне справлюсь сама, разве какой-то Змей сможет устоять перед моими чарами?

Как только мать удалилась, Девица принялась изображать, как она осторожно идёт по льду. Камни двора смещались под её ногами, очерченные по краям яркими линиями сакрального пространства. — Оох! Это тяжелее, чем я думала.

В квадрат вполз шаман, облачённый в накидку из шкуры сома.

— Оглянись назад, оглянись назад! — закричали со стены дети.

— Мне кажется, я слышу, как щебечут птички? Ваки, ваки, снаки, снаки,[86]! — Она поскользнулась. — Ой. Я свалилась в воду. О нет!

Человек-рыба скользнул поверх неё.

— Хрум, хрум, хрум.

— И съел он её в-в-всю целиком! — проревел победоносный хор зрителей.

А затем они все разом развернулись и принялись сплошным потоком покидать внутренний двор, оставляя квадрат пустым и заброшенным.

— Живей, — сказала Прид. — Давай-ка поспешим к столу.

Джейм отправилась вместе с ней. Она не сомневалась в том, что только что стала свидетельницей одной из версий трансформации этой неудачливой девицы из простой смертной в бессмертную, хотя и вечно идущую на компромисс, Съеденную Когда-то. И в тоже время, в этой пародии, похоже, звучали отзвуки и других историй, других девушек и других судеб — чего-то трагического, проникновенно-возвышенного и, в общем и целом, низведённого до фарса. Гордыня должна быть наказана, но почему же отвага и нежелание кого-то выбирать привели к такому финалу? Почему зрители вовсю смеялись, вместо того, чтобы плакать?

И тут она вспомнила, как Прид ссылалась на эту пантомиму во время зимнего солнцестояния. Неудивительно, что Бабка Сид предостерегала её этого не делать, учитывая судьбу Девицы.

Они подошли к заново отстроенным домикам девочек и мальчиков, предназначенных для мерикит вроде Прид, слишком взрослых, чтобы оставаться дома, но ещё слишком юных, чтобы знать, чем они хотят заниматься в жизни.

— Я переехал в домик мужчин, — сказал ей Хатч. — Это на западной стороне деревни, рядом с домиком дев войны.

— Теперь, когда ты наконец вырос, что ты будешь делать?

Он ответил ей кривой улыбкой. — То же самое, что и всегда: ждать Прид.

В общем и целом, подумала Джейм, он имел счастье жить в обществе, которое давало ему свободу заниматься тем, чем захочется, или отказываться от этого, пока не почувствует себя готовым. Домики мужчин и женщин, похоже, были промежуточным вариантом. Джейм бросила быстрый взгляд на девушку со светло-коричневой гривой, скачущую рядом с ней, и задумалась, перерастёт ли та когда-нибудь своё страстное желание бегать на воле вместе с девами войны. По разумению Джейм, любой должен был или со временем подчиниться общему порядку или рисковать так никогда и не вырасти.

С другой стороны, кто она такая, чтобы осуждать жизнь воинов?

Вот и деревня, на своём огороженном частоколом холме, и аккуратные холмики внутри, обозначающие отдельные подземные жилища. Ма, Да и их девочки-близняшки поприветствовали Джейм от своего порога. Среди мерикит даже две женщины могли образовать семью, после того, как мать решала, кто станет отцом её детей. Другие домикохозяйки махали ей руками. Большинство из них полагало отличной шуткой то, что Джейм была Любимчиком Земляной Женщины и наследником Чингетая, а следовательно, формально, мужчиной.

Бабка Сид ждала её у дверей своего домика, просто великолепная в своём малиново-красном, украшенном золотом, одеянии, с роскошной меховой накидкой, ниспадающей с её голых плеч. Её тёмно-красные волосы, тщательно заплетенные в косы, ярко горели на фоне белого меха. Её окружало сияние женщины, ждущей ребёнка, но пока это было практически единственным признаком её беременности, за которую (к её смущению) была ответственна сама Джейм, как и за беременность ещё с полудюжины домикохозяек.

— Идём, — поздоровалась она с Джейм. — Нам нужно спешить к месту пиршества у Серебряных Ступеней[87].

Джейм слегка огорчилась. Сидение на стене заставило её содрогаться от холода и она с нетерпением предвкушала тепло подземного общего зала. Королева заметила её дрожь.

— Погоди. — Бабка Сид спустилась в свой домик и вернулась с чёрной шерстяной мантией, почти такой же роскошной, как и её собственная. — Подарок, — сказала она, накидывая её на плечи Джейм и не обращая внимания на её протесты.